– "Художественно-скульптурная композиция "Птица-тройка" была подарена известным новосибирским художником Иваном Федюкиным сибирскому городку Ермаковску…" – через пять минут торжествующе прочитала Катарина. – Смотри-ка, угадал с Птицей-тройкой. – Она открыла статью, где подробнее рассказывалось о подарке городу, состоявшемся пять лет назад. – А вот и фотография – три белых коня! Паша, они?
Вадим и Паша к этому времени уже стояли за ее спиной.
– Они, – изумленно прошептала хозяйка дачи. – Они, Катечка…
Княжна развела руками:
– Вуаля!
– Так-то, Паша, – рассмеявшись, кивнул Вадим. – Это – прогресс! Не рукавами друг о дружку тереться!
– Хватит, – подтолкнула его локтем Катарина.
– Когда подумаю, что вся эта сеть без проводов опутывает нас с вами, проходит через нас, мне страшно становится, ей богу, – поежилась Паша. – Его дом вон за этими домами, – она указала пальцем на мутные многоэтажки вдалеке за Птицей-тройкой.
Паша села.
– И когда мы едем? – спросила она.
– Сегодня же, – твердо сказала Катарина.
– А завтрашняя встреча? – спросил Вадим.
Катарина пожала плечами:
– Не смеши меня.
– С кем у вас встреча? – поинтересовалась Паша.
– С бывшими любовницами, – поймав взгляд Вадима, приторно улыбнулась девушка. Она уже набирала на клавиатуре расписание воздушных линий. – Ага, вот и он, Ермаковск. Надо лететь через Москву. Если мы в восемь часов вечера, а это через полтора часа, сядем на самолет, то в девять будем в Москве. Так, что у нас дальше. – Она ловко стучала по клавишам, быстро оценивала ситуацию. – В десять мы вылетаем в Новосибирск, в два часа ночи на месте. Из Новосибирска вылетаем в четыре утра – и еще полчаса до Ермаковска. Короче, в пять часов утра, нет, в начале шестого, мы стоим у Птицы-тройки.
– Уже? – совсем ошеломленно переспросила Паша.
– А как ты думала? – ответила вопросом на вопрос княжна. – Тут Вадим прав. Мы ведь уже не в тринадцатом веке, голубушка, а в двадцать первом живем!
Слушая ее, Вадим кивал.
– Так, – заключил он. – Паше надо переодеться и захватить паспорт. Мне тоже. Марине я позвоню и отговорюсь.
– Будь уж любезен, – качнула головой Катарина.
В восемь самолет поднял их с аэродрома Дымова, в девять они были в Домодедово. Андрэос и Славик на расстоянии следовали за ними. Двухголовый Цербер, да и только! До вылета в Новосибирск оставался час. Катарина все это время с сомнением поглядывала на наряд Паши – старинную юбку ниже колен и диковатую кофточку.
– Ты меня прости, Паша, – уже в столичном аэропорту не выдержала она, – но этот твой наряд мало отличается от того, который был на тебе там, в лесу. – Идем-ка со мной…
– И не лес это, а дача, – возразила Паша.
– Лес, лес! – откликнулась Катарина.
Она завела ее в первый модный магазинчик и через двадцать минут вытолкала наружу. Вадим обомлел. Паша преобразилась на глазах. Ей очень шли джинсы в обтяжку и легкий голубой джемпер. А ее чудаковатую прическу, вернее, ее отсутствие, элегантно прятало светлое кепи.
– Я точно голая, – призналась Паша, когда Катарина подвела ее к Вадиму.
Тот покачал головой – прорицательница оказалась совсем не такой уж и дурнушкой. И фигурка у нее, оказывается, имелась, только она ее успешно прятала. Паша скорее просто была девушкой со смешным лицом, вот и все.
– Что скажешь? – спросила у Вадима княжна.
– Если бы, Паша, вы следили за мной вот в таком обличии, я бы непременно вас заметил.
От этих слов Паша покраснела.
– То-то же, – кивнула Катарина. – Ладно, полетим дальше.
Накануне они переволновались, и теперь, в самолете, спали – набирались сил. Когда в сумеречном салоне, под приглушенный рев турбин, Вадим сонно открыл глаза, то обнаружил руку спящей Катарины на своей руке. Девушка спала с приоткрытым ртом, темные пряди рассыпались по ее бровям. Столько юной нежности было в ее облике.
"Ты никогда не думал, что знал меня другой? – так и звучал ее голос. – Не десятилетней девочкой Таис, но взрослой женщиной?.."
Ее слова тогда взволновали его – волновали и теперь. И еще этот ее поцелуй…
4
В Новосибирске их подхватил рейсовый АН-2 и, полчаса пугая стальной дрожью, к великому облегчению посадил на скромный аэродром Ермаковска ровно в пять утра.
Был чудесный рассвет.
– Вот и край земли, – вздохнув, сказал Вадим.
Они взяли два такси и поехали на центральную площадь города.
Вадим так и сказал:
– Нам в центр, где лошади.
– А-а, – понимающе протянул водитель.
За первой машиной следовала вторая – с македонцем Андрэосом и сербом Славиком.
Десять минут, и авто притормозило на краю центральной площади только еще просыпающегося города. Они расплатились и вышли. Вокруг небольшой площади, от которой расходились улицы, росли клены.
В центре круга пыталась сорваться с места их Птица-тройка.
– Не верится, – тихо проговорила Паша. – Те самые кони, только осенью.
Они перешли площадь и, вслед за провидицей, встали напротив трех лошадиных морд. Средняя кобыла смотрела прямо на них, две другие – по сторонам. За художественно-скульптурной композицией открывалась перспектива микрорайона – двенадцатиэтажные коробки уходили вдоль улицы.
– Я вижу его окно, – через пять минут сказала Паша. – Идемте!
…Втроем они стояли у типовой пятиэтажки за номером "35". Таких тут был целый ряд – шли гуськом друг за другом вдоль безликой улицы. Перед окнами – дворик. Песочница, грибок, покосившиеся качели, лавки. Под лавками – бутылки из-под пива и окурки.
Вадим взглянул на Катарину – девушка была разочарована.
– Ну, разумеется, – сказал он, – это тебе не Константинополь. Не Золотой Рог и дворец Влахерны.
Княжна вздохнула:
– В бедных кварталах Константинополя, кстати, было значительно хуже.
– Ну, хорошо, не замок под Драговом.
– Уже теплее, – сказала Катарина. – И все-таки я представляла себе иначе его дом…
– А я нет, – честно призналась Паша.
– Сядем на лавку, – предложил Вадим, – не будем пялиться на окна.
Они уселись на скамейку у песочницы, похожей на малую городскую свалку, лицом к дому.
– Третий этаж, – сказала Паша, – четвертое окно от правого края.
Вадим присмотрелся.
– Это как раз маленькая комната типовой хрущевки, далее – балкон, и следующее окно – кухня.
Паша кивнула:
– Так оно и есть. Может быть, это его комната, нашего Дионисия?
Вадим подошел к подъезду, посчитал номера, вернулся.
– Девяносто шестая квартира, – сказал он.
– А что ты чувствуешь? – спросила Катарина у Паши.
Та улыбнулась:
– Он здесь – сейчас, в это время.
– А как его зовут? – взгляд Катарины умолял ответить.
– Мне кажется, "Ванечка"…
– У нас нет плана, – резонно заметил Вадим. – Меня хотя бы подготовили: тут и видения Паши, и приглашение в Сербию. А что скажем ему: мы хорошие – открой нам тайну великого Оружия! Могут и милицию вызвать…
– Он должен почувствовать нас, – убежденно сказала Катарина. – Должен!
– Сейчас полшестого утра, – сказал Вадим. – Перекусим где-нибудь, вернемся часов в семь. Идет?
В круглосуточном кафе они выпили кофе, съели по булочке.
– У меня есть план, – когда они выходили, сказала княжна. – Сейчас мы узнаем, кто живет в этой квартире. Далее купим подарки, позвоним и скажем, что они все это выиграли от фонда христианской организации "Мир в твоих руках".
– А есть такая организация? – спросил Вадим.
– Да, – просто кивнула Катарина. – Папа ее финансирует, я – президент.
Вадим и Паша переглянулись: девочка не промах! И сама идея была хороша. Около семи утра они сели на ту же скамейку. Им не терпелось. Сейчас люди пойдут на работу, можно будет разговориться. И впрямь – хлопнула дверь одного подъезда, другого.
Их пока молчал…
– Смотрите! – зашипел Вадим. – Только осторожно!
На интересующем их балконе произошло движение – вначале громко открылась балконная дверь, затем появился худощавый юноша лет четырнадцати в спортивных трусах и джинсовой рубашке. Увидев наблюдателей, он немного стушевался, но, поскольку они отвернулись, показав, что он им безразличен, приземлился на стул.
– Господи, это он? – взглянув на Пашу, спросила Катарина.
Княжна с трудом проглотила слюну. У Паши был самый растерянный взгляд:
– Наверное…
– Что он делает? – спросила Катарина.
– Закурил, – ответил Вадим.
Момент откровения все представляли другим. Они сидели, как на иголках. Прошла минута.
– Курит? – спросила Катарина.
– Курит-курит, – ответил Вадим.
– Может, окликнуть его? – Она с надеждой подняла голову.
– Ты – девочка симпатичная, окликни. Не мне же его звать. Что он подумает? А ты ему понравишься…
Катарина уже собралась было встать с лавки, но неожиданно они услышали требовательный женский голос: "Иван, пора одеваться!" Юноша, куривший на балконе, подскочил и, выбросив окурок вниз, быстро влетел в квартиру.
– Иван, – зачарованно проговорила Катарина.
– Ванечка, – эхом откликнулась Паша.
"А ты куришь опять? – услышали они тот же голос из квартиры. – Отца на тебя нет – отлупить бы!" – "Да не курил я!" – "Как это не курил? – вон, табачищем-то пахнет!" – "Да это у меня от рубашки пахнет – вчера ребята прокурили!" – "Эх ты, "ребята"! Ты из меня дуру-то не делай!" – "Да ладно, мам…" – "Собирайся в школу, балбес…"