Внимание ее привлекло большое панно на фасаде двухэтажной бревенчатой избы, как будто перенесенной из-под Рязани или Пскова. Оно изображало мужчин, пьющих за длинной стойкой, колесо рулетки, окруженное игроками, и полуодетых женщин с вываливающимися из декольте бюстами. Наверху серебряной краской были выведены два слова: "Заведение Лестата". Девушка подумала, что панно служит прекрасной иллюстрацией того, что этот город дает золотоискателям – блудницы, разгул и хмельные напитки.
Площадь кишела людьми. Мужчины в меховых куртках, кожаных штанах и грубых ботинках прогуливались взад-вперед, меся грязь, или стояли компаниями по пять – десять человек, что-то обсуждая и заливаясь громким смехом. Маша поежилась. Куда она попала? Отвратительный грубый город, грубые мужчины с отвратительными лицами… Нет, скорее мордами или рожами!
Героически старалась скрыть свой испуг и растерянность от Китти.
– Этот человек сказал, что гостиницы переполнены. Но, возможно, для нас двоих местечко найдется. Пойдем попробуем найти свободный номер. Не можем же мы оставаться на улице.
Они вздрогнули, услышав за спиной громкий, заливистый смех. А когда обернулись, то увидели телегу, в которой восседали пять их недавних попутчиц. В шляпах с перьями и цветастых платьях девицы были похожи на стайку экзотических птичек на помойке. С ними вместе на телеге сидел какой-то лощеный господин, что-то им рассказывающий с веселой миной – очевидно, пришедший на смену Жаклин Дорсет и взявший на себя заботу о "девочках".
Китти грустно заметила:
– Им-то не надо заботиться о крыше над головой.
– Не надо, – кивнула Мария. – А нам надо. Нужно найти комнату, оставить там вещи, а уже потом решать, что делать дальше. Давай разделимся. Ты присмотришь за вещами, а я пойду поищу кров над головой. Бог даст, нам повезет.
– Да, но…
– Китти, ты что, хочешь спать посреди улицы в луже, как свинья?
– Нет, не хочу.
Договорившись оставить вещи на местной извозчичьей бирже под присмотром Китти, Воронова отправилась на поиски квартиры. Внимание её привлек большой барак с вывеской "Гостиница "Роза"". Она шла и упрямо не обращала внимания на взгляды и реплики встречных мужчин.
– Эй, красотка, посиди с нами!
– Ты приехала поработать в варьете?
– Это было бы здорово, а то там одни страхолюдины! Лицо от ж…ы не отличишь!
Прямо на узком деревянном тротуаре расположилась компания подвыпивших игроков в карты. Мария остановилась. Чтобы их обойти, надо было сойти с тротуара в грязь.
– Позвольте мне пройти!
– Мисс, не хотите сыграть с нами? Но учтите, мы играем только с теми дамами, у которых водится золотой песок. На ваш бабский товарец не играем!
Большой бородатый мужчина в тулупе улыбнулся Маше добродушной щербатой улыбкой.
– Спасибо, я не хочу играть. Позвольте мне, пожалуйста, пройти.
– Джим, – незлобиво усмехнулся тот, – подними свой тощий зад и дай ей пройти.
Она пулей проскочила мимо и оказалась у входа в "Розу". Неужели в таком большом доме не найдется маленькой комнатки для двух несчастных девушек?
Но, увы, и тут висело коряво написанное на обломке доски от ящика объявление – "Мест нет".
Силы окончательно оставили бедную путешественницу, на глаза навернулись слезы.
– О, черт! – выкрикнула она в полном отчаянии, и в этот же момент поскользнулась и, взмахнув руками, силясь обрести равновесие, не удержалась на ногах и упала, больно ударившись спиной о тротуар.
– Ну и ну! Давно я не слышал русской речи, можно и отвыкнуть! – раздался над ухом у Марии удивленный мужской голос.
Кто-то взял ее под мышки и поставил на ноги.
Перед ней стоял рослый мужчина лет примерно около тридцати, с неаккуратно подрезанной копной русых волос, прямым безупречным носом и ярко-синими глазами на обветренном загорелом лице. Лицо это почему-то вызвало у неё в памяти иконы "древнего письма", какие она видела на выставке у княгини Тенишевой (их класс сводил туда гимназический учитель Алексей Ардальонович – чахоточный словесник, влюбленный в старинные былины и поэмы). На поясе у незнакомца висел тяжелый нож с резной рукоятью моржовой кости – старой и уже пожелтевшей.
Перед ней был соотечественник, но особо это её не удивило и даже не обрадовало.
– Пожалуйста, отпустите меня! – в растерянности воскликнула девушка и тут же зло фыркнула. – Что вы здесь делаете? Стоило приехать за пятнадцать тысяч верст от Петербурга, чтобы встретить земляка!
Улыбка исчезла с его лица.
– Что я здесь делаю? Я тут, с вашего позволения, живу! И я не могу называться вашим земляком. Меня, да и всю мою семью, когда я был младенцем, император Александр изволил продать, как крепостного, с имением заодно с владениями Российско-Американской компании.
– Знаете что! – фыркнула Мария, раздраженная и появлением земляка, что бы он ни говорил, и еще выпадом против покойного Царя-Освободителя. – Оставьте меня в покое! Мне надо идти! Отпустите меня!
Она отчаянно дернулась из его рук.
Но вместо того, чтобы отпустить, незнакомец потащил ее по направлению к заведению с вывеской "Заведение хорошей кухни "У матушки на обеде"".
– Ну, пожалуйста! Пустите…
– Пойдемте, я куплю вам поесть. Во-первых, выглядите вы голодной, а во-вторых, я не могу отказать себе в удовольствии перекусить в компании хорошенькой женщины.
– Да, но я не…
– Это чудесное местечко. Я здесь вчера обедал. Здешний хозяин, хоть и не бог весть какой кулинар, но кофе готовит вполне прилично.
Несмотря на ее протесты, чужак втолкнул Машу в низенькую дверь крохотной забегаловки. Ее глаза не сразу привыкли к сумраку помещения, но постепенно она стала различать бревенчатые стены, нетесаные доски пола, грубо сколоченные лавки и столы, за которыми сидели мужчины, курили крепкий табак и пили виски и джин. Мужчина повел ее в угол, где был небольшой столик на двоих, сейчас пустовавший.
– Садитесь. И давайте без церемоний, тут Аляска, а не Петербург, если вы прибыли именно оттуда.
– Оттуда, но я не хочу есть.
– Зато я хочу.
– Ну, послушайте, ужасный медведь! – воскликнула Воронова. – Раз уж вы меня сюда затащили, рассказывайте, что все это значит? Как вас зовут, в конце концов?
– Я, представьте себе, тоже хотел спросить, почему вам не сидится дома в России? – парировал он. – Как вас занесло на Аляску? Вы не похожи на… авантюристку, – усмехнулся молодой человек.
– Сударь, не знаю, как вас там…
– Можете называть меня Ник. В крещении мне было дано имя Николай – Ник по-здешнему. Если по полному имени, то Николай Максимович Устюжанин – американские крючкотворы по пять минут пыхтят, выписывая его по-английски. Но лучше – просто Ник или Николай. Здесь все без церемоний.
– А я Мария.
– Просто Мария? – осведомился Николай с улыбкой.
– Мария Михайловна Воронова. Мэри по-английски… Можно просто Мэри.
– Лучше буду назвать вас Марией. У меня была сестра Мария, умерла от родов…
Она сочувственно вздохнула и уставилась на грубые доски стола, украшенные нацарапанными ножом сентенциями посетителей.
"Дж. Раттер, эсквайр – Манчестер", "Золото или гроб. Майк Берн", "Артуро Хименес был здесь", "Фло из Луксор-Хаус".
– Ну, так что же вас сюда занесло, сударыня?
Немного помолчав, Маша начала свой рассказ. Там нашлось место и завещанию, и Арбенину, и любви к Дмитрию, и бегству за женихом через полмира.
– Я не хочу выходить замуж за этого Арбенина. Я люблю Дмитрия. Он предназначен мне Богом, кто бы что ни говорил! Я уверена, что Арбенин преследует меня из-за наследства, он не любит меня. А я его ненавижу! – завершила она рассказ. – И вот я тут.
– Так ваш жених не знает, что вы приехали? – нахмурился Николай.
– Нет. Но я уверена, что он очень обрадуется. Он меня любит. Он…
Девушка замолчала, потому что к их столику подошла женщина с подносом, на котором стояли две медных кружки горячего дымящегося кофе. Устюжанин взял одну из них и протянул Марии.
– Не нужен мне ваш кофе!
– Выпейте. Я знаю, что в России предпочитают чай, но тут без кофе никак. Это Аляска.
Николай сунул кружку в руки Марии.
– И куда же вы намереваетесь теперь отправиться в поисках этого вашего Дмитрия? В горы?
– Через перевал, – кивнула она. – Через этот… Чилкут.
Глаза блондина, синие, как вода, потемнели. Губы сурово сжались.
– Не говорите глупостей. Как вы сможете это сделать? У вас есть снаряжение, провизия, проводники на примете?
Она помотала головой.
– Все, что у меня есть, – это сундук с одеждой. Но я думала, что здесь есть какой-нибудь транспорт, гостиницы…
– Угу, отель "Экзельциор"… – передразнил он. – Ну и, само собой, вы не привезли с собой запаса сахара, муки или бобов?
– Нет.
– Боже мой! Сударыня, вы понимаете, что вы на Аляске? Здесь уже померло с голодухи достаточно идиотов, что губернатор издал приказ, согласно которому всякий, у кого нет тысячи двухсот фунтов провианта, не может перейти через Чилкутский перевал. Можете съездить туда и посмотреть на кости тех, кто ринулся в горы до появления этого благословенного приказа.
Николай отхлебнул из кружки.
– Вам что, никто этого не говорил?
– Нет, – пробормотала она. – Компания, снаряжающая рейсы в Дайю из Сан-Франциско, ничего такого не сообщала.
Он пробурчал что-то себе под нос в том смысле, что во Фриско издавна гнездятся отпетые мошенники.
– Я подумала, что… я ведь не собираюсь искать золото, и потом, я здесь ненадолго.