***
Начальник Секретного Отдела прочел все рапорта и справки Садовского также с большим вниманием. Медленным движением, рассеянно, выбрал он из лежавшей перед ним коробки сигару, задумчиво закурил ее и, откинувшись в кресло, толкнул коробку своему помощнику.
Несколько минут прошло в молчании.
- Н..ну, проговорил, наконец, латыш. А нюх в тебе вырабатывается подходящий. Тут несомненно…
Нет страниц 53, 54.
Глава II
Состязание началось
7. Рука первого адмирала
Красавица Одесса, казалось, дремала от зноя. Деревья на длинном бульваре у берега моря пожелтели от жары и были покрыты слоем пыли. Яркое южное солнце бросало черные контрастные тени на большой пустой порт, длинные линии пустых пристаней, темную дамбу и ослепительно белый маяк.
На бульваре никого не было: в такую жару - не до прогулок. Да и движение в городе было словно заторможено каскадами горячих лучей, лившихся с неба. Изредка лениво погромыхивал трамвай, да к подъезду больших гостинниц подъезжал неспешащий автомобиль.
На бульвар к старинной пушке, установленной на каменном постаменте, вышли две девушки. Старшая, повыше - была Ирма, только что приехавшая из Москвы. Ее спутницей была маленькая кругленькая живая девушка лет 18–19 с до седины белокурыми волосами и розовым веселым лицом. Она была одета в белую матросскую "форменку" и на груди у нее был значок: якорь и компас, причудливо переплетенные канатами. Впрочем, это одеяние "морского волка" никак не шло к ее юному задору и шалостям.
Видимо, она была очень довольна приезду своей подруги. Тормоша ее за руку, она влюбленными глазами смотрела на москвичку, без умолку тараторила и хохотала во весь рот.
- Господи, и до чего же я рада, что ты, наконец вырвалась из своей противной Москвы, Ирмка! Ужжжжжжасно! А ты теперь совсем гранд - дама. Подумать только - настоящий врач. И как это только тебя Николай отпустил?
- Почему же "отпустил", Мися? усмехнулась Ирма. Я не военнообязанная, чтобы меня можно было "отпускать" или "не отпускать".
- Да я не про дисциплину. А только как это только он с тобой расстался? Разве ревновать не будет?
- Почему это? Ника - не ревнивый.
- Не рев-ни-вый? протянула Мися. Да это, верно, скучно?
- Почему скучно?
- Ну, не так разнообразно… Пикантности нет, полировки крови.
- А ему ревновать нечего, спокойно возразила Ирма. Он знает, что я его люблю крепко, и сердце у меня русское - не мотылек.
Мися словно обиделась и передернула своими круглыми плечиками.
- "Русское"? И я тоже русская не хуже тебя, а пофлиртовать люблю ужжжжжасно. А так - любить, прости, по рыбьему - по моему, скучно… Надо и помучить ухажеров, и стравить их, и заставить поревновать… И самой поволноваться…
Москвичка рассмеялась.
И флиртуй себе на здоровье, Мисенька. Только ведь это - не любовь. Это как ты говоришь - "полировка крови". А сердце любит всерьез только один раз. Поэтому то я и сказала "русское сердце": оно отдается на совсем и только один раз.
- И одному человеку? тихо с наивным любопытством спросила младшая.
- Да, Мися, одному. Может быть, потом в Ашзни будут и другие, но "это" неповторимо.
- И ты так любишь своего морячка?
Ирма не ответила и только мягко улыбнулась своей подруге.
- Да, да?.. Вот здорово? На всег-да? Как это красиво!.. Я, верно, так не смогла бы! А впрочем - вы хорошая пара. Ты такая… такая, ну как бы сказать - тонкая, непростая, ну… Девушка не находила слов для выражения своей мысли. Такая, ну, небесная, что ли. Не святая - Боже избави, а только ты всегда вверх смотришь, к высшему… А Николка - он словно из крепкого дуба сделан. Ты только не обижайся, Ирмушка. Дуб - ей же Богу, неплохое дерево. Этакий прочный, твердый, спокойный и верный…
Но веселой девушке уже, видимо, надоедал серьезный разговор. С непоследовательностью прыгающей птички она вдруг изменила направление мыслей.
- А только я, право, капельку боюсь за тебя А вдруг его лапы тебя когда нибудь раздавят? Он ведь, Николка то, ужжжасно сильный?
- Глупая ты, улыбнулась Ирма. Это когда такая сила у врага - это плохо. А у друга - так тем лучше. До сих пор, видишь - я жива. А Ника очень даже нежен и мягок.
- Как слон в фарфоровой лавочке! Ну, да Бог с тобой, рискуй своими ребрами, если хочешь. А я такого испугалась бы!
- А ты знаешь, Миська, у нас в Москве друг есть - вот тебе самая пара! Такой же неугомонный чертенок, как ты… Спортсмен и певец, но только сладу с ним нет: такой живой.
Девушка покрутила белокурой головкой, постриженной под мальчишку.
- Нет уж, Ирмочка. Оставь таких ребят про себя. А то я и сама - бесенок в юбке, а если муж еще чертенок в штанах - так мы весь город разнесем… Да и не люблю я заранее прицеливаться в жизни. По моему нужно так: "трах и ваших нет"!.. И замужем!
Ирма рассмеялась такой философии.
- Ну, что ж, Мисенька. Может быть, ты и права. Судьба во все влезет… А суженого и трактором не объедешь, и на авионе не облетишь и на крейсере не обгонишь…
- Во, во… "Кисмет"!.. Но все таки мне нравятся не сорванцы, а… Прежде всего брюнеты, а потом - ну, я так только в теории: на что мне муж?.. А все таки муж мой должен быть солидным, строгим, важным, чтобы я его немно-о-о-жечко и побаивалась… Вот, например, как этот наш милый дюк… Вот он, наш первый одессит. Смотри и любуйся! Ты про него все спрашивала…
На громадном гранитном пъедестале перед ними возвышалась бронзовая фигура герцога в высоких морских ботфортах, треуголке и старинном кафтане. Левая рука его покоилась на рукоятке шпаги, а в правой был сверток пергамента.
Ирма с жадным вниманием изучала руки адмирала. Может быть, на одной из них действительно находятся указания относительно тайны расстрелянного матроса?
Солнечные лучи били почти отвесно, заливая ярким светом рукоять шпаги и часть свертка пергамента, но оставляя другие детали в глубокой тени. Во всяком случае, левая рука была в меньшем подозрении. Она со шпагой была отведена в сторону и ясно видна. Зато правая была прижата к туловищу, и сверток пергамента открывал несколько щелей и отверстий, куда легко могло быть засунуто что либо.
Но как добраться до этих щелей? Как просунуть живую руку во все уголки металла и самой проверить, хранит ли какую либо тайну бронзовая рука русского адмирала, француза по крови, не говорившего по русски, но так много сделавшего для блага и славы России?
Изобретательный ум Ирмы быстро придумал выход из положения. Она, скрывая причину своего интереса к памятнику, рассказала о своем плане. Мисе. Та удивленно поглядела на нее.
- Фу ты… А еще врачиха, почти женатая женщина!.. И меня ругаешь за легкомыслие…
Но потом лукавая улыбка тронула ее розовые подкрашеннные губки.
- А, пожалуй, это и в самом деле смешно выйдет. И уж, во всяком случае, ужасно оригинально. Ну, что ж, Ирменька. Попробуем!
Подруги присели на скамейку на краю бульвара и, казалось, стали кого то или чего то ждать.
Это "кто то" скоро оформился в виде компании немного подгулявших матросов, появившихся на другом краю бульвара. Обнявшись друг с другом, молодые матросы, не торопясь, приближались к памятнику. Один из них негромко запевал:
"Наши нивы глазом не обшаришь,
Не упомнишь наших городов,
Наше слово гордое - "товарищ"
Нам дороже всех красивых слов"!..
Потом хор стройно, хотя ни к селу, ни к городу, подхватил:
"По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там"…
Завидев двух девушек, в это время подошедших к памятнику, молодые парни приостановились.
- Что, девчата, памятник себе на память хотите взять, что ль? спросил курносый веснусчатый матрос, загоревший до степени бронзы.
- А вроде как ты и отгадал! задорно ответила Мися. Сфотографироваться хотим на память перед дюком нашим.
- Так за чем же дело встало, товарищок - пупсик?.. Может, помочь надо?
- Вот то то и дело, что надо! А вы поможете?
Компания с радостным хохотом окружила девушек.
- Господи, Марксе снятый! Да мы же с нашим полным удовольствием!.. Может, вам, памятник на землю положить прикажете, а вы ему на голову сядете? Вот клево выйдет!..
- Вот еще - моряк, а балда! сурово оборвала Мися, и матросы захохотали.
- Ишь как отрезала! Наповал! Что, Петька - съел?.. Значит, пущай Ришелье покеда постоит? Милостиво разрешаете?
- Довольно вам авралить. Я сама вот скоро штурманом буду - вас так драить буду, что только держись!.. Теперь, ведь при советской власти - женщине везде ход.
- Ну, ясно - "дорогу женщине"!
- "А троттуар мужчине"! съязвил другой моряк… Только, ей же Богу, товарищок, это к вам не относится. Потому, если такой хорошенький штурман драить будет - одно удовольствие!
- Не одно, а сразу два!
- Только как же так, гражданочка, выйдет? Про штурманов везде поют:
Рожа брита,
Грудь открыта,
Брюки клеш,
"Даешь - берешь"…
А как же с вами то будет? Как же грудь то открыть?
- А какую татуировку делать будете? Сердце, пронзенное якорем? А?
- А потом: как же это - штурман с подмазанными губками? А?
- Эх ты, дуботолк, сурово оборвал его другой. Ни черта ты не понимаешь! Тут тоже военное дело - крашеные губки.
- Какое такое "военное"?
- А это, браток, вроде как военная мишень.
- Тю… Для чего?
- Как так "для чего" - для поцелуев: чтобы ненароком не промахнуться в темноте!