* * *
Солнце светило еще ярко и весело. Чем выше поднимались наши экскурсанты, тем более чудесной разворачивалась панорама города и моря. И серьезное настроение, созданное рассказами Тамары, готово было улетучиться от малейшего повода.
Когда компания собиралась через каменные ворота с чугунными орлами войти на самый курган, гость из Москвы внезапно остановился и прислушался.
- Пусть лопнут мои предпоследние перепонные барабанки, если где то здесь не стукают по футбольному мячу!
Спутники его засмеялись.
- Тебе, Сережа, вечно футбол мерещится. Кто здесь стукать будет? Добродушно пожал плечами Боб. Здесь ведь и площадки то нигде нет. Правда, Тамка?
Девушка покачала головой.
- Тут все камень и скалы. Здесь в футбол играть совершенно невозможно.
- Нет, право… Вот послушайте секундочку…
Молодежь остановилась. И, действительно, футбольное ухо не ошиблось: где то невдалеке слышались удары по мячу.
- Ребятишечки, взмолился Сережа. Завернем туда хоть на минуточку - глаза и душу отвести от гробокопательских рассказов Тамары… Там ведь на Малаховом - опять серьезные разговоры начнутся. Надо же передышку - антракт устроить…
- Э, тебя, Сережа, заело с футболом! Неужели утром не наигрался? Ведь собственноножно нам три гола забил!
- Ну, это что: там "работа" была, долг перед желудком: "не поиграешь - не поешь"… А тут, по хорошему, для сердца…
- Погибший ты человек, Серж! Футболист притворно обиделся и попытался сделать серьезно - оскорбленное лицо. Но через секунду губы его опять расплылись в улыбку,
словно постоянные невидимые резинки тянули их уголки кверху.
- Ну, уж и "погибший"? А знаете вы, черти бесфутбольные, что с Конан-Дойлем было? Тем, кто Шерлока Холмса изобрел?
- Ну, а что?
- Тот то вот "что"? Он хотя и "сэр" был - а целую жизнь в футбол играл. Кончил играть только на 65-ом году жизни. И что бы вы думали?
Юноша замолчал, приготовляя театральный эффект.
- Да говорите же, Сережа!
- А вот что - как кончил играть в футбол, так взял, да через три года и помер.
Все засмеялись.
- Ну, ладно, ладно, махнул рукой Боб. Пойдем поглядим, чорт с тобой. Ты, брат, совсем футболоумный какой то…
Москвич не обижался на дружеские насмешки. Его круглое мокрое от непривычной жары лицо сияло; открытой улыбкой, и белокурый вихор трепался по ветру.
- А я и не стыжусь своей любви. Каждый с ума сходит по своему. Меня Офсайд Иванычем везде зовут! Каждому чем то жить надо, у каждого свои слабости есть. Вот наша профессорша истории (юноша шутливо церемонно поклонился Тамаре) все науки превзошла: ее, значит, история интересует. Другие - кто что: одни шахматы обожают, другие - кино, третьи - танцы А я, бедный мальчик, в мячик влюблен, и пока мои ноги тягают меня по белу свету - никогда ему, возлюбленному моему, не изменю. Может, потом и с меня профессор какой нибудь хренологии будет, а пока ноги зудят… Да и то ведь верно - в нашей проклятущей советской жизни так мало радости. А всяких неприятностей - хоть отбавляй. А тут - вышел на поле и про все забыл. Словно ни Сталина, ни ГПУ на свете нет… Только мяч под ногами, да ворота впереди, куда этот мяч нужно во что бы то ни стало засадить…
- Ладно, довольно агитировать! Футбольный пропагандист тоже нашелся. А вот тебе и мячик… Да что за дьявольщина?
Компания молодежи, повернув за угол какого то небольшого каменного домика, в удивлении остановилась: на небольшой площадке играло двое оборванных ребят. На каждой стороне "стадиона" стояли условные ворота: по два белых камня. Каждая команда состояла из… одного игрока, но "мачт" был в полном разгаре. Оборванные ребятишки обводили друг друга и с азартом били босыми ногами по мячу.
- Вот она - футбольная зараза, воскликнул Сережа. От нее никому нет спаса! От беспризорника до Конан-Дойля - все болеют…
- "Это юноши все обожают,
От мальцов до болванов седых"! -
сымпровизировал и спел он. В это время мальчики одновременно ударили по мячу, и оба покатились на землю. Зрители не выдержали и расхохотались.
Мальчики вскочили, как встрепанные. Один из них мгновенно схватил мяч под мышку и приготовился удирать. Сережа увидел это движение.
- Не дрефь, ребята: мы - свои хлопцы. Обижать вас не будем!
Его веселое смеющееся лицо внушало доверие.
- Хотите, я покажу вам, как бить надо, а то вы, чертенята, толком ведь не умеете.
Юноша направился к беспризорникам. Те попятились от него.
- Брось дрефить, мальцы. Все равно, если б я хотел отобрать от вас мячик - дело было б гиблое - я бегаю, как тигр, лев, прямо - заяц.
Веселый футболист потрепал Митьку по плечу.
- Ну, парнище, ставь свой гол перед тем вот забором. А я тебе покажу, как которые понимающие мяч лягают!
- Покажешь, дядя, в самделе? с живым интересом спросил беспризорник. Вот это так клево: я страсть как хочу выучиться, как следовает.
- Aгa, подтвердил другой с насмешкой. Он хотит классным кипером заделаться. Влезло энто ему в печенки - страх!
- Вишь ты? Ну, становись!.. А вы, ребята, обратился он к своим спутникам, посидите, пожалуйста, там в тени. Я тут пока футбольную заразу поглубже в их светло - невинные души запущу… Ну, так вот, мальцы, обратился он к мальчикам. Вы парни босоногие - и это хорошо. По крайности, бить носком не будете. А бить надо вот так - всем подъемом ступни. Так вот: этим боком - "кочерга" зовется. Так - прямой удар, а так вот с вывертом ноги - это у нас в Москве "шведка" прозывается. Ну, становись, ты, чемпион. Бью в правый - тот вот - угол.
Юноша сделал два шага вперед, легко и быстро ударил вытянутой ногой. Мяч точно метнулся в указанный угол "ворот". Но Митька, молниеносно распластавшись, выбил его кулаком. Боб и Тамара, сидевшие в тени деревьев, заапплодировали.
- Ай да Митька! Талантище! Ну, а теперь в тот угол!
Беспризорник опять отбил удар.
- Ишь ты? А ну ка еще!..
Но как москвич не бил, Митька ухитрялся встречать мяч кулаком. Правда "ворота" были небольшие и без перекладины, но все таки опытный футболист изумился.
- Вот так здорово! Да ты, брат, звездой футбольной скоро будешь. Подрости только нужно! И надо не бить, а ловить мячи!
Раскрасневшийся и радостный беспризорник удивился.
- Ловить? А на что он мне сдался?
- А потому, что если ты выбьешь мяч куда нибудь вперед, тут тебе какой нибудь форвард опять мигом по голу стеганет, да еще и в другой угол…
- Может и так, да мне бить много легче. Да и я ведь только начал!
- Это ничего. Что такое "конц-лагерь" знаешь?
- Как не знать? Кто ж в Сесесере этого не знает?
- Ну так вот - в, лагерях так и говорят: "это только первые десять лет трудно, а потом пустяк"! Так и тут… Вытренируешься. Ты здесь живешь, в Севастополе?
Беспризорник не понял вопроса.
- Где живу? А где ни попадается… Мы - птахи вольные…
- Вот как нибудь приезжай в Москву - я тебя потренирую всерьез. Каждое дело ученье любит. Только от кулаков придется, брат* отучиться.
- Как же это? вмешался Ванька. Ему кулаки - первое дело. Вы бы, товарищок, видали, как он дерется. Прямо, как Бог…
- Ну, вот еще… Разве Бог дерется?
- А мне все единственно - пусть, как чорт. Только он всех бьет, с кем ни дерется. Кулаки у его, как пушки… Еще сегодня…
Сережа заинтересовался новым приятелем.
- Вишь ты, какой талантище? Дай ка сюда мяч.
Он прижал мяч к груди и сказал Митьке:
- А ну, ударь по мячу.
Сухо и быстро щелкнул удар. Мальчик словно не бил, а бросал кулак в цель, стремительно отдергивая его обратно.
- А ну ка еще!
Митька ударил еще несколько раз. Лицо его разгорелось. Губы плотно сжались, глаза сузились в щелки, ноздри раздулись, рыжие вихры сияющими протуберанцами поднялись кверху. Он не отрывал взгляда от мяча и забыл окружающее,
словно весь смысл данной минуты был сосредоточен для него в ударе по воображаемому врагу.
Опытный спортсмен сразу увидал призвание мальчика.
- Эге, братишечка, присвиснул он, опуская мяч и разминая затекшие руки. Да ты никакой не футболист, а прирожденный боксер. Видно, тебя много драться приходилось?
Лицо Митьки потеряло свое напряжение, и он осклабился.
- Хватало… Да разве в нашем деле можно без драки? И Ваньку вот, когда он засыпется, частенько выручать приходится.
- Ну и ну… Быть тебе чемпионом!
Студент ступил назад и придавил лапу желтому Шарику, который давно уже с бесстрашным любопытством крутился около нового знакомого.
- Ах, чорт… А ты не ходи, песик, босым!
Шарик с визгом отбежал в сторону на трех лапках, обиженно оглядываясь, словно желая сказать: "столько лет прожил, а такого неуклюжего обалдуя еще и не видывал. Надо же во все стороны смотреть, дылда паршивая! Навязался тут на мою голову, орясина… Только две ноги, а места ему нет, куда свое копыто сунуть: - всю лапу отдавил. Вот, стерва"!..
Взгляд песика был настолько красноречив, что все рассмеялись, что еще больше обидело Шарика. Он недовольно повернулся и, ковыляя на трех ногах, спрятался за камнем.
- Что это вы, Сережа, всех сегодня обижаете? шутливо заметила подошедшая Тамара. И наших футболистов разгромили, и брата моего с ног сбили, и меня ушибли, и теперь вот бедного песика обидели…
Веселый футболист сконфуженно засмеялся.