Наука ведь не есть система абстрактных норм, совокупность нормативных структур (хотя все это существует, вплоть до клише ходов мысли, схем, кристаллизации), - живая речевая реальность, мысле-речь. "Описания", живые материальные монтажи в ней, связывающие субъектов в теле и через тело. Вечное тело. Упорядочивания, описания, истолкования, телесно воплощенные и символически всевременные.
§ 117. Пространство-время символа есть то, в силу чего нечто является "фактом" и, может быть, становится движущим фактором научного движения и преобразования, фактором новых формообразований. Факты должны осуществляться в этом символическом протяжении. Без этого - эмпирия звук пустой, не есть творческий, продуктивный фактор познания. То есть без осимволенности, без нагруженности смыслом ничто ничего не движет. (См. рассуждение о размазанности факта в "мир").
§ 118. Но вот мы начинаем о нем говорить: там "о чем" объективируют в реальном протяжении, а где мы объективируем? - "это" есть и действует, а объективировать не можем. Ибо это сдвинутое, поперечное пространство по отношению к тому, что в объективированном ряду, основанном на разделении объекта и субъекта, и где точно и однозначно формулируются и сообщаются понятия и описания. Интерсубъективности (язык) и знания как формы общения нет без прямого опыта, вернее, прямо воспроизводимого опыта (ибо все разыгрывается на втором шагу - не в производстве знания, а в его воспроизводстве). (Здесь Ыс et nunc - мгновение, точка, не имеющая протяжения). И, соответственно, нет непространственно-временных воздействий, поскольку нет науки без прямого опыта (лишь принята мгновенность или действие на расстоянии). Но тогда согласие опытов ("общность субстанций") требовало бы, в силу локальной представленности всего в воспроизводстве, предустановленной их гармонии. Но, кроме того, есть еще и состояние, строение этого пространства и времени, и это состояние есть состояние сознания, даваемое символом. И то, что в плоскости было разглажено в точку, теперь вспучивается… Конечность событий (вместо абстракции логической бесконечности, где предполагается актуально выполненной операция (сознательно-волевая операция) сообразования себя, своего знаемого всяким нормальным наблюдателем состояния ума с логическим и содержательным обстоянием дел в мире - видимым как бы неким "третьим глазом", операция которого неуловима к тому же… при полностью вывернутых наружу для него состояниях наблюдаемого (ср. § 36, 42; знание "далекого", реализуемое в "локальном" его нудением и лишением внутреннего). Эта конечность состояний означает, что причины их имеют предметно-деятельностный характер (то есть сам субъект не имеет к ним прямого доступа на уровне правил логики и норм рефлексивно контролируемого сознания). Элиминация "третьего глаза" интенциональностью (iwsms актуальная бесконечность "эпистемологически далекого"), "скрытого", свойственного само по себе. Это абстракция "являющегося знания" и релятивистский принцип свободного изменения в нем (ничто абсолютное не входит в существенные начальные условия его порядка, а характеризует лишь его продукт). Как обобщается этот операционно-релятивистский принцип на область, где не принимается актуальная бесконечность "эпистемологически далекого" (из-за которой у нас появлялись не уловимые мысленные операции "идеального"), а причинные и инерциальные структуры взаимодействуют с материей? И если я говорил, что "между" ужато в точку, которая не имеет объема, то нужно добавить, что это было необходимо, ибо этот объем был бы объемом "внутреннего" и, следовательно, психологическим, что означает, что тем, что "между" ужато в абстрактную точку, оно и не психологизировано. Проскок "действенностей", интенсивностей (математическая точка вместо субстанциональной). Тем самым, вернувшись к глубинному измерению "между", к его вздыблениям на 3-х мерной гиперплосокости, мы оказывается перед задачей дальнейшей, более радикальной деп- сихологизации - как бы перед исходными терминами гуссерлевской задачи 900-х годов, но уже на новом уровне (что за странная цикличность в проблеме онтология - психология, деонтологизация - психологизация, депсихологизация - ре- онтологизация и тому подобное! - во всяком случае, нужно заново рассматривать саму исходную позицию проблемы психологизма в ее отношении к объективному описанию мира и логическим и философским проблемам последнего). Ведь ясно, что нам нужно логически и онтологически гомогенное поле для совместного рассмотрения физических и сознательных явлений (закладывающего базу для преодоления разрыва физических наук и наук о жизни и сознании), что предполагает какую-то дальнейшую вырезку из "психологического", завоевание какого-то дальнейшего плацдарма в нем, очищаемого от абсолютного, от антропологизмов и антропоморфизмов, от фантазмов неуловимых гомункулусов с их актами чистой мысли, желаний, решений и тому подобное. Особая действительность. Каковы ее элементарные объекты, формы? Но выбивание "между" из объема (то есть из внутреннего измерения) в точку означает идею: нет непространственно-временных воздействий, все они как наблюдаемые и сообщаемые в качестве опыта имеют фиксированные пространственные и временные характеристики, то есть это идея прямого опыта как базы науки и научности. А это оказалось самой могучей и продуктивной идеей в познании мира. Пространство 3-х прилеганий, в силу которого наука есть одна работающая (в том числе и ретроактивно) кумулятивная машина. Лишь развитием этого пространства в культуре наука смогла быть согласованной интерсубъективной мыслью (с континуумом полного бытия и знания). Работающая "иллюзия" однородного времени, в котором все распределяется дистрибутивно и аддитивно. непонятны лишь инновации, а не сама эта машина, непонятны лишь длительные когерентные и кумулятивные изменения, суммирующие большое число творческих актов.
§ 119. Эпоху научной революции часто выделяют по признаку важности, приобретаемой наблюдением. Но дело не в наблюдении как таковом (нельзя сказать, что не замечали столь очевидного, как наблюдение, что не приходила в голову столь простая идея - наблюдать, просто в нем могло не быть смысла). Дело в формировании нового типа деятельности в наблюдаемом, важность которого признана, дело в первых абстрактных конструкциях и онтологических образованиях в наблюдаемом, которые были или оказались успешными (в том числе и для задач дедукции).
§ 120. Сознательное явление (существо) возмущает топологию, а физические явления, как это ни парадоксально, - нет (в каком-то смысле спиритуализм больше годится в изучении физических явлений, чем в изучении мысленных и духовных). Факт получения знания об объекте меняет сам объект (вернее, объект изменяет себя фактом получения знания о нем). Деятельность должна соответствовать своему описанию как норме, а не описание должно соответствовать деятельности как объекту изучения.
§ 121. Пространство и время, в которых возможны извлечение информации и самообучение существ, то есть превращение их в другие, им подобные, получившие вектор направления, необратимо извлеченное, где не сказать, что наш ум был в исходный момент в прошлом в состоянии А или Б, означало бы просто-напросто "забыть" (и, следовательно, можно определить память через отрицательное ограничение: память есть то, из-за чего нет чего-то другого), особы. Лишь зазор двушаговости, экспериментального воспроизводства и дупликации, трансверсально содержащий такие пространство и время, зазор, в котором есть опыт изменения себя самообучением, и - на основе его - самопостроением, опыт, не прекодированный генетически, ставит впервые осмысленно вопрос о сознании и психике, в остальных случаях постановка этого вопроса праздна и бессмысленна, излишня, является ненаучной спекуляцией. (И через никакие стенки не проходим - этого всего, стенок и тому подобных, просто нет в том смысле, что перестаем в терминах реального пространства и времени различать и непрерывно прослеживать то, о чем говорим; поэтому не можем сказать: "прошел сквозь стенку" - ибо "стена" термин из физического пространства). Это пространство и время артефактов с их симметризирующей группой преобразований (например, симметрия сообщения и извлечения информации, так же как в будущем симметрия "свободного" состояния и состояния как зависимого продукта "накопления невидимых следствий"). Мы мыслим артефактами, похожими на работающие и самостоятельно существующие идеограммы (они и есть "субъективность", ни идеальные значения, ни психология, и эта субъективность не дана непосредственно, вычленяется с такими же сложными ухищрениями и допущениями, как и "объективность"; субъективность не есть непосредственно данное, как и эмпирия не есть непосредственно данное; "сущность" не стоит за явлениями", и поэтому есть субъективность, не может быть отброшена, то есть существование в данном случае означает единичность и индивидуальность (ни к чему далее, ни к какой системе и так далее несводимые). А ведь субъективные явления никогда не удавалось рассмотреть как единичности (за ними всегда стояла сводящая сущность; впервые в общем идея интенциональности делает такую попытку). На наши способы передвижения надеты колеса - это ясно и наглядно. Но какие колеса на наших глазах (а не вещи в мире)? Сколько и какие артефакты у нас даже уже в мозгу, в нейронных действиях и структурах? Со второго шага свободное действие подтягивает под себя эмпирию, которая кажется непосредственным показанием.