Уже интуитивистская математика ясно видела в таком дву- единстве, кентавричности первичный факт человеческого интеллекта. Или ср. с тем, как английское право прецедента практиковало интуиционистскую математику! Дело в произве- денности "натурального" авторитета, то есть основания, источника, начала ("естественного" в смысле чистого опыта, нейтрального ощущения, конечной данности или, с другой стороны, "естественного света" разума). Но тогда, в силу четвертого измерения - это Янус- онтология, с Янус-данными (не случайно пифагорейцы, идя от оснований, получали в них иррациональный "шум"). И иначе как через физичность "третьих вещей", к этой произведенно- сти не прийти. К произведению производящего. И тогда ясно, что "ощущения" ни истинны, ни ложны, ни окончательную истину показывают, ни в заблуждение вводят (так же как термин "истинный" не применим к столу и тому подобное). То есть некая часть(психической) деятельности должна рассматривается вне терминов "истины", вне терминов отражения, адекватного или неадекватного (то есть не только вне терминов целеполагания): мы не спрашиваем, истинен ли стол и что он отражает. И из терминов этих оестествленных частей должны строиться понятия генерирующих состояний, артефактов- пристроек, квазичастиц ума (обладающих, повторяю, и свойствами "волны"). Психика есть вещь (проработанная сознанием она - мир квазивещей в четвертом измерении). В познании мы приводим себя (нашу психику) в действие в качестве вещей особого рода и или через динамирующие (а не запечатлевающие) приставки-артефакты, а не в качестве изнутри глядящих, истинно чувствующих или же заблуждающихся, одушевленных существ-гомункулусов. Это я и имел в виду под расширением естественного и сужением рефлексивно- наблюдательного (перспективы наблюдателя). И знание (истина) не имеет источников, ибо оно и состоит в произведении, создании своего источника (что и имеет своим следствием феноменальную дискретность "факта", его размазанность в "мир", выражается ею). Ничто. Бесконечное самообоснование свободного явления. Оно создает собственный топос или открывает себя ему и тем свободно, и этот последний должен выявляться и рассматриваться, а не какие-нибудь сами по себе существующие и натурально предданные источники достоверности и мыслимости. Вечный динамизм подобного рода топосов (да здравствует свобода и риск! - но свобода в нас то, что в нас не зависит от нас; сознание необходимости такого рода, то есть отсутствие выбора, и есть свобода).
К произведенности производящего: все решается здесь (о факте, независимом от всего остального мира, см. § 5а), мы ничему не служим, не являемся ступенькой ни к чему последующему и не зависимость от целого здесь на месте реализуем (в отличие от "выполнения понятого" физическими телами) - вот бесконечность. Это и вечность во мгновении. Ибо это "все" - много (бесконечно обновляемое состояние, состояние испытующего, бесконечного характера). Но это значит снова выходить к абсолютному значению формы, (ничего не содержащей, ибо всевременно лишь нечто бессодержательное), к прообразам, работающим на порождение. Форма, указующая на источник. В отличие от позитивной, такая бесконечность не поддается идеализации и, будучи негативной ("не то", "не то", возможное иное или вообще "неизвестный атрибут"), ведет нас прямо к случайности смысла или разума. Действительное бесконечное (в отличие от неопределенного многого и от актуальной бесконечности логиков или идеализованной бесконечности объектов) означает отсутствие внешнего (или натурально, независимо от деятельности данного) авторитета (см. § 70 и далее), означает произведение производящего. "Я", говорящий о тексте, сам внутри текста, объят им, открыт на незамкнутое целое, с возможностью другого, нового "я". Живое, актуальное взаимодействие (наблюдатель которого неизвлечим в качестве субъекта). Трансверсально целое открыто. И всегда отличимо от актуализации. Ибо в "живых вещах" преобразованное продолжает работать, поскольку им овладели лишь символически. (Глядят на нас "околдованные души"). Прямой смысл слова "жизнь".
§ 107. Парадокс в том, что произведения (сильно организованные структуры, предметы - натура натуранс, порождающие предметы-природы, "сильные", то есть интенсифицирующие, динамизирующие, до экстремального, до пароксизма доводящие, каковая сильная организация может сочетаться - и обязательно сочетается - с переопределенностью или недоопределенностью) вытаскивают нас за волосы из болота (через топос) и в то же время мы же производим произведения - эти внятные порождения (внятные тому, о ком мы извне говорим как о в символическое пространство- время протянутом). Или иначе: как если бы они никем не были произведены и в то же время мы называем их "произведениями". Когда мы говорим "никем" и в то же время - произведения", то это значит лишь именную неописуемость сознания и пр. в терминах агента и носителя действия, это значит необходимую, неизбежную ненаглядность языка (с которой мы неоднократно сталкиваемся и будем еще сталкиваться), языка, на котором описываем и говорим о потенцированном (деятельностью) бытии, и для чего давно уже были философские символы. Способ действия делает пустым место и агента происхождения (как если бы никем не были произведены), то есть описание этого действия, его свойств и проявлений невозможно в терминах, предполагающих самосознательного дискретного (именного) агента и носителя этого действия, соизмеримые с этой инстанцией генезис и происхождение представлений и мыслей. И когда говорим о научных предметах (о чем-то, что действует природоподобно, является предметами- природами), что они никем не произведены и в то же время не возникают естественно, действием природы, натурального механизма, то все обволакивается представлением Бога и им символизируется, то есть суть дела косвенно выражается. Или же представлением особой духовной субстанции, действующей в мире. Но и то и другое - культурная мистерия сознания, "иллюзия" как способы личностного и коллективного владения такого рода силами субъектов. К тому же произведения как натура натуранс не суть интеллигибильные изделия по божественным прообразцам (творение последних - привилегия Бога), а относятся, скорее, к компетенции того, что обозначается символической проблематикой телесно "воплощающегося" Бога.