Тогда, имея в виду оба шага, мы и говорим, что трансцендентальные насадки (наугольники), встройки-операторы (подсовывающие под себя тот или иной эстезис) ни истинны, ни ложны, а удачны или неудачны в смысле универсального наблюдателя в сфере, то есть возможностей пульсации и развития.
§ 98. Классичность описания, по Вайцекеру, означает необратимость фактов (кстати, у него же в другой связи пример: некоторые фазы атома серебра теряются для дальнейшего знания при взаимодействии с регистрирующим устройством). Без необратимости знание или память были бы невозможны и нельзя было бы ввести понятие "знать нечто". С другой стороны, время и знание с их характерной структурой должны быть предположены, чтобы мы могли понимать физику (в этой связи можно было бы провести следующее рассуждение: мы интерпретируем некоторую теорию А, опираясь на средства, предданные (и, следовательно, независимые) в В, являющиеся условиями всякого опыта (хотя известные всегда из частного опыта) и тому подобное, но А, в свою очередь, может использоваться для выявления и объяснения В; иными словами, как говорит Вайцекер, понятия, в которых мы интерпретируем формализм, старше самого формализма (и иначе даются), но если формализм универсален, то он приложим к опыту, в котором образовались эти первые понятия (это, очевидно, уже будет протофизикой или прегеометрией в смысле Уиле- ра?); следовательно, если необратимость - условие знания и памяти, а знание и память должны быть предположены (быть в В), чтобы можно было понимать физику, то физические теории необратимости могут (и должны) быть использованы для понимания этих предданных условий всякого опыта и, тем самым, для создания единого логического пространства анализа и физических, и сознательных явлений).
Но вернемся к необратимости и к понятию "знать нечто". Вайцекер считает, что "ментальный факт есть возможность ментального события (скажем, воспоминания), которое должно быть произведено рефлексией (которая уже пользуется ретенциями. - М.) или каким-либо другим взаимодействием" (но я бы добавил здесь один hie: поскольку знание, то нет универсальных сил взаимодействия - they are put to zero, и произвольный выбор начальных условий здесь невозможен, раз имеет место особый род взаимодействия, по линии которого психологический" объект движется самостоятельно; см. статью). Но он же говорит, что ментальное событие не полностью определено, когда оно случается. И, следовательно, можно осмысленно спрашивать: "что же я действительно испытываю сейчас?" (как и в прошлом}, "что же на деле я думаю?". Но ведь понятие (осознанного) знания тавтологически имплицирует, что мы знаем состояние собственного ума и что знание в полном виде ментального события определимо непрерывно (может быть развернуто аналитически; в аналитической обратимости законы имеют один и тот же вид везде), то есть знаем, что мы думаем или знаем [и мы не можем думать одновременно в двух разных мирах, в разошедшихся мирах (шизофрения!), а они должны расходиться в силу необратимости, другие начальные условия (а они - другие, ибо происходят активные внутренние преобразования структур законов и предметов в силу взаимодействия аналитических и причинных структур с "полем материи", с "материей") будут давать другой "лист истории", вырезаемый в суперпространстве; внутри листа будет детерминизм, а точка суперпространства - волна вероятности как вероятного распределения циклов (листов истории) универсума; поэтому сосуществование альтернативных историй универсума, или, что то же самое, "сосуществование" прошлого с настоящим]. Ср. это с неполной определенностью события мысли. Без идеи неявных зависимостей здесь никуда не придешь, как и без идеи универсальной невосстановимости в универсальном и непрерывном виде бесконечного ряда превращений. Сам же Вайцекер говорит об этом, что сознание в этом смысле есть бессознательный акт, оно есть возможность большего сознания (то же самое, по поствоспоминанию Вайцекера, как-то сказал Джеймс). В другом месте в связи с необратимостью: в событии участвовало (в смысле провзаимодействовало) много объектов, что дает весьма малую вероятностью reversal, и если про- участвовал человек, то он может сказать, что случилось то-то и то-то (раз и навсегда). Но: а случилось ли это? И: это ментальное событие не определено окончательно и не определимо в одномединственном ряду (ср. с тотальной информацией в декартово-ньютоновском пространстве) и нельзя исключить, что оно может быть reversed and undone. Только, мол, картезианская онтология ума исключает это! § 99. Таким образом, в "Трактате о развивающемся знании", где нас, для нового взгляда на теорию истории познания, должна интересовать работа ума с ее физической стороны (versus натуралистические и менталистские предвзятости), можно утверждать следующее: определенные принципы исследования знания как развивающегося объекта могут быть получены просто из более внимательного рассмотрения места сознательного опыта вообще в системе природы, описываемой физически. Или иначе: существует, очевидно, достаточно важная группа принципов исследования научного знания, которые могут быть получены простым развитием соображений, касающихся вообще места сознательного опыта в системе природы, описываемой в нем же самом физически (то есть не в терминах сознания). Наблюдающие и чувствующие существа, которым этот опыт принадлежит, являются ее компонентой, и поэтому научные продукты этого опыта не могут не быть частью или стороной эволюции Вселенной, включающей и эти существа. Отсюда, из-за вытекающей отсюда жизнеподобности знаниевых (познавательных) образований, из-за космичности состояний знания в любой его точке пространства и времени, из-за того, что сфера питает и поддерживает процессы, естественно не идущие (и наоборот), из-за независимости их от окружающего их "ареала" участия сознательных и наблюдающих существ в этой же самой Вселенной, из-за "расширения" каждый раз (в этом смысле - отсутствия или не действия) одно-единых натуральных, биологических механизмов воспроизводства и повторения состояний Вселенной и, следовательно, ограничения положения наблюдателя в отношении к миру знания (основные абстракции наблюдения, определяющие положения этих существ), - можно попытаться построить элементарные объекты историко-научного развития с их пространством и временем. То есть нечто вроде формального предмета (абстрактно-формального содержания) исторической мысли, ее онтологии, дающей универсум ее объектов, их логическое пространство - что можно и нужно о них знать и какое знание (рационально) удовлетворительно и полно (завершенное, так сказать, "логическое пространство"). Отступление: я сказал "поддерживают и питают явления и процессы, естественно не идущие". Но они физически наблюдаемы, хотя и необъяснимы естественными законами. Универсальный наблюдатель (только иначе определенный) = сфера. Отступление 2: Когда я говорю: "принципы, получаемые из более тщательного анализа фундаментального соотношения сознательных и физических явлений на языке взаимосвязей объектов и средств их производства и анализа, средств производства и анализа всей экспериментально- чувствующей ситуации - в смысле натуральной философии", то это ведь будет давать другой язык описания, не содержащий в исходном различение рацио и чувств, духовного и вещественно-телесного, разбиения ступеней познания, различении "формализм - теория - интерпретация - экспериментальная основа" и тому подобное, - язык "событий", "процессов", "состояний", "пространства-времени состояний", "квазивещественных структур сознания", "вещно- деятельностного (естественного)", "полевой, динамической структуры опыта", "третьих вещей", "историй, а не свойств и субстратов", "сферы как топоса всех пространств" и тому подобное, эпистемологический язык, имплицирующий другую метафизику и отнологию. Например, метафизика в нем будет… физической в том смысле, как я это разъяснял в "Лекциях по анализу сознания". А онтология (а не просто метод) - потому, что та реальность, с которой мы имеем дело в истории познания, не есть реальность духа, логики, чистой мысли и мира как некоторого объединения однозначно определенных, дистинктных и готовых объектов, являющихся устойчивыми и себетождественными носителями свойств и нами познаваемых, данных нашим чувствам (нашей "природе"). Надежда, что, наконец, понятие "ума" превратится в историческое понятие. В понятие, имеющее плотность, солидность, не зависимую от каких-либо спиритуалистических различении тела и души (ср. § 15). Перефразируя Маркса, можно сказать, что история мысли должна быть естественной историей органов производства человеком мысли или историей естественной технологии мышления, производства человеком себя в элементе мысли.