§ 85. Таким образом, внимательное прослеживание фундаментальных взаимосвязей природных явлений и явлений сознательных показывает неустранимую двойственность исторического языка (как и онтологии исторической мысли), соединение в нем двух в принципе разнородных вещей, впервые делающее осмысленным и принципиально важным весь разговор о принципе соответствия. Слой будет всегда и везде (или то, что я называю пространством трех прилеганий; в нем в свою очередь для найденной элементарной и всеобщей сущности строится логическое пространство - что можно и должно знать, на какие вопросы должен быть ответ, чтобы описание было полным и простым; из него, конечно, не вытекают и не дедуцируются никакие законы, но если связываемые ими явления фактически имеют место, то их связь есть закон в силу свойств логического пространства). Абстракция бесконечности в логическом анализе науки (как и в построении самой логики). Акт понимания, совершаемый "здесь и сейчас", есть функция от потенциальной бесконечности понимания и актуализирует ее (то есть в "здесь и сейчас" актуализированная каждый раз бесконечность - бесконечность бутылки чернил и листа бумаги). Различимость и отождествимость вверх - по отношению к абсолютному пространству и времени, и вниз - по отношению к чувственной активности. Пространство и время как условия знания (принцип знания, то есть не знание о пространстве и времени, а вообще условие знания об объектах). Движение волны "здесь и сейчас" и воспроизводство - так, что отношения различимости, отождествления, транзитивности, рефлексивности, аддитивности, постоянства причинно- следственной последовательности (как и субъект-объектного деления) и тому подобное. Нормы и правила 1) гомогенности, замкнутости (преобразования производят элемент этого же множества; пространство трансформаций, сохраняющих один и тот же предмет; производство вещей, однородных с уже существующими; отсюда группы преобразований и симметрий), полноты, 4) инвариантности причинно-следственного разбиения. Это нормы "от Бога" - о них люди не договариваются, они суть свойства этого поля и люди лишь понимают (или не понимают) их. К тому же они не формулируются эксплицитно в виде языковых правил (то есть можно сказать, что это работа образцами, состоящая на деле в передаче и воспроизводстве тела, то есть фактически, в вечности тела и в "вхождении" в него). Более того, если же они формулируются, то формулировка оказывается натуралистически антологической - абсолютные пространство и время, Сенсориум Деи, дальнодействие, мгновенность, или бесконечная скорость распространения взаимодействий, "природа инертна" и тому подобное, а в применении к субъекту - "идеи врождены" и тому подобное. Вообще скрытая природа метафизических утверждений (например, природа формы их, безусловно, вызывает, навевает идеал вечности, абсолюта и тому подобного). А по отношению к экспериментально-измерительной базе здесь предполагается предельное представление одного-единого устройства (в этом смысле в классике история - нечто вроде компенсаторного механизма универсального чистого наблюдения, научаемся, так сказать, компенсировать). Вместе с абстракцией логической бесконечности, которую содержательно можно выразить и как максимальность осознавания.
Но в другом срезе мы должны различительно уметь представить тело (различимыми расположениями "частей" в мнимом измерении, в пространстве состояний). Пространство и t "реализации", "выполнении" суждений должны иметь состояния и структуры, то есть локализовать объективации в действительном и более глубоком смысле, чем в мире без часов (в котором ничто не локализовано). См. §§ 52, 86. И вся проблема в том, чтобы построить такие состояния, такие элементарные и всеобщие (для данного логического пространства предметной области) сущности. То есть какая концепция историко-научного развития вытекает из антименталистского, физического взгляда на ум (из физической логики), из анализа фундаментальных взаимосвязей сознательных явлений и явлений, которые оказываются природными, естественно изображенными при условии определенной организации первых? В этом смысле термин "пространство" и тому подобное не литературная лишь метафора, поскольку указывает на физичность, на первичный и независимый характер некоторой внелогической базы (которая постоянно должна присоединяться к логике, хотя можно эту внелогическую базу назвать "физической логикой", "логикой эмпирических систем"). Это исторический и культурный мир, в котором у нас совершенно особая эпистемологическая и онтологическая ситуация (например, здесь уже иное различение между сознательным содержанием и "мы сами").
§ 86. Здесь состояние не зависит от предмета (состояние бытия, но привязанное к "субъекту"). Оно эмпирично и конечно. Можно показать, что оно и физично. Оно и не там, где содержания, и не в идеальном мире, в мире всех смыслов. Можно показать, что оно и не в голове (ср. § 33, 46, 50). И что оно не произвольно, то есть не все дозволено. Сингулярность состояния (даже по отношению к дедукции или индукции привязанных к нему содержаний) и программность (например, для решений, связывающих конструкты абстрактного теоретического языка с наблюдательными описаниями). И знаковость его другая. Знак всегда предполагает дополнительный и внешний ему самому акт логического соотнесения и указания на обозначаемое (не содержащееся во внешне видимой, слышимой и тому подобной пространственности знака). А состояния символичны (нет логического облака вне вещественного тела символа, смысл дается его пространственным протяжением и расположением и нет правил, следовательно, знание как событие не определено непрерывно и полным образом). К тому же символы суть за-предметные практические прорастания. То есть "практическая действительность" не есть просто практически освоенные предметы этой (посюсторонней) действительности, это особая действительность, (предметно-деятельностная) действительность вместо этой последней. Состояния каждый раз по-новому направляют историю (то есть кратилов поток порождается исканием истины, трансцендирующей напряженностью и есть приспособление, механизм; в глубине лежит динамика самосогласований). Для того, чтобы придти к нему в анализе, нужно реконструировать факты картины мира, а не брать факты действительности. И, во-вторых, для абсолютно нового (где прошлое есть постоянная возможность нового и создается пульсационный механизм самопричинности) нужен постоянно умирающий и воскресающий Бог.
Состояние "сингулярно" или одноактно в смысле, что оно само - характеристика актов в особом разрезе и не подлежит в этом разрезе делению (хотя это комплицированная и иерархизированная одноактность состояния в континууме сферы, бытия-сознания). Само оно ни дедуктивно, ни индуктивно, хотя и эмпирично, конкретно (в смысле особой эмпирии; ср. § 33 и др.). Оно есть не дедуцируемое "как" в силу принципа живого "я могу" и не индуцируемое в силу содержащегося в нем прыжка от эмпирических данных. Оно не об эмпирии (хотя может быть и о ней), а само эмпирично, есть эмпирия. Не индуцируемый "прыжок" - в смысле черты видения, которое есть индивидуально- сознательный (в "понимательной материи" воображения выполненный) конец погруженности символа, а не референтного знака (остается выявить структурнотопосный конец погруженности символа, естественных действий "вещей" в сфере). Состояние не есть представление (в классическом смысле). "Сингулярность" состояния означает также, что число его совершенно неважно для его универсальности (оно одно- единственное как состояние чего угодно, скольких угодно и когда и где угодно, будучи само пространственновременным индивидом). Это hic et nunc не нужно помещать еще во время, ибо оно само есть время - формальный эстезис (оно мимолетно, если только рассматривать время как текущее из прошлого через настоящее в будущее). Это (ср. § 92, 103, 110) черты сверхиндивидов, а не мыслей как состояний дистинктно наблюдаемых людей (например, душа бессмертна, только это не моя душа в смысле дискретного "я", дискретным телом очерченного).