Но прежде чем эта аудиенция состоялась, Гаральд предстал перед крытой колесницей императрицы Зои.
– Вас, принц, уже уведомили, что император решил лично взглянуть на своего героя? – спросила она, оставаясь в колеснице.
– Уведомили.
– Он подозревает, что мы небезразличны друг другу, но вряд ли решится намекнуть об этом.
"Небезразличны друг другу?!" – мысленно повторил Гаральд и так же, мысленно, ухмыльнулся. Никаких особых чувств к этой женщине он не питал, разве что – некоторое уважение, которое обычно проявлял ко всякой особе королевского монаршего рода. По существу – к любой.
– То есть приглашает меня василевс вовсе не для того, чтобы вызвать на дуэль?
– Вы правильно сделали, что приказали провезти перед его причаленной галерой целый обоз своих трофеев, они не могли не впечатлить императора.
– Хотелось бы верить, что и вас они тоже впечатлят, – загадочно улыбнулся Гаральд и движением руки приказал подойти двум норманнам, которые, прежде чем двинуться с места, сняли с крытой повозки небольшой сундук.
Поставив сундук у ног императрицы, они открыли его. Гаральд обратил внимание, как, при виде жемчуга, золотых и серебряных перстней, серег и пряжек широко раскрылись от восхищения глаза Зои. Она запустила руку в сундучок, пропустила сквозь пальцы несколько жемчужин и влюбленно взглянула на юного принца.
– Теперь это случается так редко, чтобы кто-либо столь щедро пополнял императорскую сокровищницу, чтобы кто-нибудь заботился об империи. В основном все пытаются запустить в нее, уже основательно опустевшую, свои руки, чтобы как можно больше набрать в них.
– Пусть служит вам утешением то, что точно так же ведут себя чиновники и полководцы всех прочих империй, – заметил Гаральд, и повелительница обратила внимание, как этот юный витязь окреп и возмужал за время своих морских походов. И как – хотелось верить – во время этих рейдов он помудрел.
– Наследный принц прав, – подтвердил стоявший чуть в сторонке от Гаральда конунг Гуннар. – Мы это знаем по казне Норвежского королевства. И если бы эта казна…
Встретившись с тяжелым, осуждающим взглядом командира, Гуннар не завершил свою мысль и умолк.
– Это мой подарок лично вам, императрица, – вернул себе инициативу начальник прибрежной стражи. – Причем не в ущерб имперской казне, ибо все, что подлежит передаче в ее сокровищницу, находится на обозных повозках, которые вы уже видели.
– Вы поступили правильно, – кивнула императрица. – Вам нужна моя помощь?
– Нужна. Как вы помните, я никогда раньше не обращался к вам ни с какими просьбами…
– Только потому и не обращались, что мне удавалось вовремя предугадывать их, – с холодным цинизмом напомнила повелительница. – Но говорите, говорите… Хотя эту вашу просьбу тоже предугадать было несложно. Теперь вы озабочены тем, как бы часть добытых вами в боях ценностей вывезти за пределы империи.
– Речь идет о части моих трофеев, – поспешно объяснил Гаральд, забыв оценить прозорливость этой дамы.
– Разве кто-либо смеет усомниться в этом? – высокомерно поинтересовалась императрица.
– Пока никто, но…
– Если понадобится мое скромное заступничество в этом деле перед василевсом, то вы его получите.
И впервые Гаральд подумал о том, что как же трудно императору, не говоря уже о чиновниках, общаться с этой мудрой, как наскальная змея, женщиной.
– Мне действительно хотелось бы переправить в Киев такой же сундучок ценностей, причитающихся лично мне. Со временем эти ценности понадобятся, чтобы организовать поход в Норвегию.
– Кроме того, вам хотелось бы удивить кое-какими подарками юную княжну Елисифь, – мило улыбнулась Зоя. – Да не тушуйтесь вы так, не тушуйтесь, – подбодрила его эллинка. – Я сказала это не из ревности.
– Скорее, речь может идти о подарке ее матери, великой княгине Ингигерде, которая приходится мне тетушкой, – ответил Гаральд, не снисходя до того, чтобы выяснять: если повелительницу нельзя заподозрить в ревности, то для чего она напомнила ему о Елисифи?
– А также о подарке князю Ярославу, – добавила Зоя, пытаясь произнести эти слова так, чтобы принц не уловил в них ни тени иронии.
– Дань уважения к правителям, которые меня приютили.
– Вот видите, как легко мы понимаем друг друга, – снисходительно улыбнулась повелительница. – О нас с вами библейским предостережением "свой своя не познаша" не выскажешься, поскольку это действительно не о нас.
Однако это всего лишь вежливая отговорка, в то время как Гаральду хотелось знать, чем конкретно, а главное, каким образом императрица собирается помочь ему. Свое "благодарю" он, конечно, процедил, но продолжал терпеливо ждать разъяснений.
– Увы, мой принц, в эти минуты вам не придется услышать того, на что вы рассчитывали. Но за то время, пока вы будете обмениваться словами вежливости с императором, я попытаюсь подумать над вашей просьбой. Не исключено, что встретимся сразу же после аудиенции. Словом, вас уведомят, где и когда.
– Вы удивительно добры ко мне, повелительница, – проговорил он фразу, которой обычно местные чиновники оценивали любой снисходительный взгляд императрицы. Но это "вас уведомят, где и когда…" его не вдохновляло. Юношеская пылкость, конечно, не раз обращала его память к любовным игрищам в императорских термах, которыми правительница щедро одарила его во время первой же встречи, превратив ее в любовное свидание. Тем не менее ему очень не хотелось бы, чтобы и предстоящая встреча происходила там же и в том же духе.
– Все, – вторглась в его сомнения Зоя, – садитесь в отведенную вам колесницу и не томите василевса. – Гаральд вежливо склонил голову и уже ступил в сторону стоявшей на площади упряжке, но повелительница неожиданно остановила его и заставила вернуться. – Я не любительница давать советы, господин начальник прибрежной стражи, – вполголоса проговорила она, – но случаются исключения. На судне вы увидите племянницу императора Марию, о которой вам, конечно, уже приходилось слышать.
До этой минуты Гаральд даже не догадывался о существовании этой девы, но, чтобы не порождать у повелительницы подозрения, утвердительно кивнул.
– Если вы сделаете вид, что не заметите ее, это вызовет у василевса недоверие. – Зоя выдержала утомительную паузу, пристально всматриваясь при этом в глаза капитана.
– Очевидно, вы хотели сказать, что это оскорбит императора, – решил поддержать разговор Гаральд.
– Это оскорбит мстительную, нервную Марию, а вот императора заставит задуматься. Если же вы постараетесь слишком пристально замечать ее, то это вызовет у императора еще большее подозрение. Как-никак первая невеста империи. Василевс даже набирается бесстыдства именовать ее "венценосной" Марией.
Произнеся это, повелительница лукаво взглянула на принца. "Возможно, она и намерена была предупредить меня об опасности, – подумалось Гаральду, – вот только делает это так, словно уже сватает. Хотя… скорее всего, пытается определить, заинтересуюсь ли я этой подставкой. А почему я должен не заинтересоваться? Как это возможно?".
– Я не стану именовать ее "венценосной" Марией, – заверил будущий конунг конунгов, чтобы хоть как-то успокоить свою ревнивую собеседницу.
– Если только император назовет ее так в вашем присутствии, мой юный принц, придется именовать. Таков здесь придворный этикет. Но держитесь от нее подальше, особенно в присутствии дяди.
Гаральд растерянно покряхтел и почти по-лошадиному помотал головой, давая понять, что… ничего не понял.
– Как только василевс убедит себя, что вы увлечены его племянницей, тут же предположит, что, благодаря браку с ней, пытаетесь подступиться к трону. К его, императора Михаила, трону. Который, как он уже убедил себя, ниспослан ему Самим Господом. Это предупреждение может показаться вам надуманным, но не дай вам бог испытать на себе его правоту. С людьми, которых он склонен заподозрить в стремлении приблизиться к его трону… Не захватить, а хотя бы приблизиться к нему… С такими людьми он беспощаден, как… – повелительница замялась, не зная, с кем бы поточнее сравнить своего нелюбимого супруга, но в конечном итоге действительно нашла: – Как всякий имперский карлик.
– Значит, как имперский карлик? – с понимающей улыбкой переспросил Гаральд, пытаясь таким образом напомнить повелительнице, что речь идет не столько об императоре, сколько о владетельном муже.
17
Стоявшее в специально отведенной для него заводи, под прикрытием крепостной стены, судно "Повелитель морей" вряд ли годилось для каких-либо длительных морских переходов. Да и создатели его на это, очевидно, не рассчитывали. Конечно, время от времени это нагромождение корабельной помпезности все-таки выползало из своей стоянки, чтобы пройти несколько миль по бухте Золотой Рог или Босфору. Но лишь для того, чтобы члены его команды не забывали, что они все же моряки, а не дворцовая прислуга.
А "Повелитель морей" и в самом деле напоминал дворец на воде. Собственно, он и был таковым, поскольку таковым задумывался: огромный, с несколькими надпалубными, в два яруса, надстройками, причем выстроенными так, что обе мачты буквально пронизывали их своими основаниями, а также с несколькими уютными внутренними каютами. К тому же крытый трап почти напрямую соединял судно с прибрежным Морским домиком императора – таким двухэтажным дворцом в миниатюре.