Уже после второго бокала вина он вспомнил о красавице-вдове и почувствовал, что в сердце его загорается нечто, подобное страсти. Причем страсти не вообще, а именно к этой женщине, к Сигрид Веселой, к принцессе. Гаральд не сомневался, что у вдовы-невесты много поклонников, как не сомневался и в том, что их действительно должно быть великое множество – иначе какая же она принцесса? И в кого еще должен влюбляться викинг, как не в одну из принцесс? А если уж с принцессой ничего не выйдет – тогда, конечно… Тогда уж нужно влюбляться, в какую придется.
Стоит ли удивляться, что и ему, принцу норвежскому, тоже понравилась принцесса? К счастью, она это заметила и даже сама стала оказывать ему знаки внимания. Теперь Гаральд понимал, что его ведут на свидание к принцессе, и в душе потешался над Гуннаром и Весталией, считавшими, что это окажется для него полнейшей неожиданностью.
– Сколько же всего женихов прибыло к принцессе? – спросил он, в очередной раз ощущая прикосновение к своему бедру крутого, теплого бедра придворной дамы.
– Многовато. И еще могут прибыть.
– И что, никто из них не вызвал другого на поединок?
– Ты бы непременно вызвал? – задиристо хохотнула Весталия. – Причем всех сразу?
– По одному тоже перебил бы.
– Тогда им очень повезло, что в числе женихов нет принца норвежского. И вообще, снизойдите к ним, принц. Пусть пока что живут… надеждами.
– Жаль, что принцесса намного старше меня, – хмельно сокрушался Гаральд, – и что я слишком молод.
– Именно то, что ты слишком юн, принцессу как раз и радует, – прямо ответила Весталия. Кому при дворе короля Швеции не было известно, что все юноши, которые когда-либо оказывались в покоях Сигрид, проходили через эту ее доверенную даму? Причем многие проходили даже через ее постель. – Если признаться честно, глядя на раздетую Сигрид, мне и самой не раз приходилось жалеть, что я не мужчина, так что вам, принц, несказанно повезло. В отличие от всех остальных воздыхателей.
– Но кто же из них все-таки?.. – с едва приглушенной ревностью в голосе молвил Гаральд.
– Никто, – решительно прерывает его первая дама двора, давая понять, что она знает нечто такое, что неизвестно никому другому.
Они преодолели длинный переход и вошли в покои Сигрид. Здесь она приказала Гуннару остаться и ждать ее возвращения.
– Только не вздумай что-то там лопотать в присутствии Сигрид о своем юном возрасте, – строго дергает принца за предплечье первая дама двора, – она этого не терпит.
– А что говорить?
– Кому здесь нужны твои слова, юноша неоперенный? Покажи, что ты настоящий мужчина, – вот что от тебя здесь требуется. Разденешься в предпокое. Как только войдешь в спальню принцессы, сразу ложись, Сигрид уже ждет тебя.
– А ты войдешь вместе со мной? – растерянно спрашивает Гаральд. К первой даме двора он относился теперь как к своей сообщнице, явно рассчитывая на ее помощь.
– Не слишком ли многовато для первой ночи – сразу две таких женщины? – едва слышно смеется Весталия, игриво подталкивая парнишку плечом к двери. – Не сомневайся, принцесса насытится тобой очень быстро, вот тогда, может быть, что-нибудь и мне перепадет с королевского стола. А пока что придется довольствоваться бычьими нежностями Гуннара.
Весталия ввела парнишку в прихожую и уже намеревалась уйти, но, видя, что тот в нерешительности остановился посреди небольшого, едва освещенного огнем угасающего камина помещения, вернулась. Заставила опустошить лишь на четверть наполненный кубок, затем почти насильно сорвала с него куртку, принудила снять сапоги… Отойдя в сторону двери, понаблюдала из темноты, как он окончательно разоблачится. Но когда Гаральд остался в чем мать родила и вновь принялся нерешительно топтаться у двери, вернулась к нему.
– Подожди, горе ты мое. Дай помогу, а то еще, чего доброго, опозоришься.
Теплой влажной рукой Весталия провела по самому сокровенному, что есть у мужчины, а затем резко присела и принялась ласкать его губами. Ощущение показалось юному принцу настолько благостным, что в порыве страсти он обхватил голову женщины и готов был впасть в полное забытье, однако первая дама двора резко оттолкнула его, а затем вполголоса, но довольно угрожающе проговорила: "Но-но, не для того тебя привели сюда, чтобы ты истекал мужской силой, лаская придворных дам; хочешь, чтобы и мы с тобой оказались в Девственном замке?" – и подтолкнула его к двери.
– Как же долго тебя вели сюда, – почти раздраженно проговорила Сигрид, хватая его за руку прямо у двери. – Неужели упрямился?
– Нет, хотел увидеться с вами, принцесса.
– Это вне спальни я принцесса, – страстно объяснила ему Сигрид, – а здесь я обычная женщина, запомни это, мужчина! – И, повалив юношу на кровать, с какой-то особой яростью взобралась на него.
…Обессиленный, Гаральд на какое-то время забылся в полусне, но к реальности его вернули голоса, доносившиеся из-за стен дворца. Когда он окончательно пришел в себя, то увидел, что, совершенно оголенная, Сигрид стоит у окна, которое озаряется странным багровым пламенем. Что это пламя не является отражением пламени ни одного из двух каминов, это принц норвежский понял сразу. С трудом поднявшись с кровати – все тело его ныло так, словно он сутки напролет рубил дрова или рубился в битве, – Гаральд, к своему изумлению, увидел, что это в окне отражается пламя большого костра, разведенного рядом со зданием на скале.
– Вы хотите сжечь свой Девственный замок?! – удивленно спросил он, останавливаясь рядом с принцессой-вдовой. В то же время он увидел, как дверь приоткрылась и чья-то женская, скорее всего, Весталии, фигура исчезла в ее проеме.
– Хочу, естественно, – спокойно ответила Сигрид, воинственно упираясь руками в бедра.
– А женихи, которые там пировали, они что, успеют спастись?
– Не для того я пожертвовала своим замком, чтобы хоть один из этих надоедливых самцов спасся, – проворчала она. – Засовы там прочные.
– Значит, огонь этого костра неминуемо перекинется на дворец?!
– Успокойся, не перекинется. Я сказало, что мне хотелось бы сжечь этот набитый женихами замок, как в свое время сожгла его моя предшественница, Сигрид Гордая. Но из этого не следует, что я действительно его сожгу.
– Не дает покоя слава Сигрид-Убийцы?
– Да, не дает, однако тебя это уже не касается, – холодно ответила принцесса и, присев у охваченного кровавым багрянцем окна, принялась ласкать юношу губами.
Она проделывала это с такой же страстью, с какой еще недавно припадала к "детородной тайне", посвящая его в мужчины, первая дама "вдовьего двора" Весталия и с какой этой ночью зажигала его в постели всякий раз, когда он некстати остывал, сама принцесса. Судьба Девственного замка, как и судьба некстати объявившихся женихов, ее больше не интересовала .