Тут нам снова могут помочь доктора Фрейд и Юнг, очень внимательные в работе с пациентами, страдающими от неврозов. Классики психоанализа не сразу, но заметили, что свободные ассоциации, извлекаемые из "коллективного бессознательного" из-за нарушений или разрушений в психике, очень похожи на мифологические образы самых древних народов и культур. Большинство из пациентов были людьми обыкновенными, не сведущими в античной мифологии и никогда не слышавшими о некоторых деталях, которые вовсе не преподают в школах. Очевидно, что все эти мифологические образы хорошо сохранились именно в "коллективном бессознательном".
Что это дает для нашего расследования? Это значит, что коллективная мифология древних народов, как и личная мифология пациентов, отражает еще более древние слои доисторической памяти. Пусть даже не сам момент Странного Происшествия, но какие-то моменты психологического развития, отстоящие от первичного Артефакта совсем недалеко по меркам медленно текущего доисторического времени. То есть можно говорить о множестве свидетелей, видевших пусть не сам момент Происшествия, но его отражение в "зеркале", хранящемся очень глубоко, а потому защищенном от искажений. В определенном смысле, это гораздо более надежный источник, чем любое устное предание и даже исторические летописи, подверженные неточностям перевода и интерпретации слов.
Опять же, по тем самым искаженным историческим свидетельствам, в древности люди непосредственно общались с богами или Богом. Не будем спешить верить в эти слова буквально, но не будем и отвергать их, поскольку таких свидетельств много. Лучше попытаемся понять это детское состояние психики раннеисторического человека. У такого человека сложное "коллективное бессознательное" уже есть, а вот отвлеченных от внешней конкретики слов и выражений, то есть сознательного отношения ко всем феноменам жизни, включая психические, не хватает. Поэтому образы "коллективного бессознательного" проецируются на внешние предметы – животные тотемы, каменных идолов, на явления природы и небесные светила. То есть, на самом деле, человек беседовал с образами своего "коллективного бессознательного", но обращался при этом к божественной Кошке, или к не менее обожествляемой Луне. Факт общения Авеля и Каина с Богом затем передавался из поколения в поколение, но при этом как-то потерялась такая мелкая подробность, что воплощением божества при этом была обычная кошка, жившая и ловившая мышей у земледельца Каина, но вдруг призревшая мясное угощение скотовода Авеля.
На более высокой стадии развития, а именно после библейского "потопа", начиная с праотца Ноя, Бог почему-то перестал общаться с человеком напрямую. Возможно потому, что коллективный опыт преодоления кризисов, накопленный человечеством, стал слишком сложен и уже не мог уместиться в диалоги с кошками, идолами и даже со звездами. Теперь для проникновения в "коллективное бессознательное" понадобились особые люди – пророки, которым дается Откровение. Такое божественное Откровение становится достоянием рода, племени, превращающим его в народ, пусть и малый, но возвышаемый своим божественным знанием над соседями. Способность к прочтению образов "коллективного бессознательного" зависит от степени тренировки соответствующей интуитивной функции, от навыков отвлечения духовной энергии от экстравертных связей. Потому-то пророки уходят в пустыню или на гору, удаляясь надолго от суетной повседневной жизни народа, которому они принесут новое Откровение.
Из таких библейских пророков нас, разумеется, должен особо заинтересовать Моисей, принесший своему народу Откровение Ветхого Завета, в том числе и описание, реконструкцию Начала Времен и Сотворения Человека. Опять же будем утверждать это с большой осторожностью, как косвенное свидетельство, которое может нам пригодиться. Но только, если помнить, что Моисей не мог узреть в "коллективном бессознательном" никаких внешних, тем более космогонических процессов. А мог увидеть лишь первичные архетипы, связанные с рождением сложной структуры "коллективного бессознательного" человечества. То есть, можно предположить, что первые слова Библии "В начале сотворения земного и небесного…" относятся именно к началу сотворения параллельного, виртуального пространства "божественного мира", то есть к моменту того самого Странного Происшествия.
Причем первым событием было как раз "неполное разделение" мира на светлую и темную стороны, а непосредственной причиной этого стало первое Слово, означавшее "свет". Затем уже, на следующих этапах творения, произошло разделение вод и неба, земли и воды. Потом виртуальный, божественный мир "коллективного бессознательного" стал заселяться растениями и животными. И лишь на шестой день среди божественных сущностей появился человек в виде мужчины и женщины. Но опять же, пока никаких гарантий, что это косвенное свидетельство нам пригодится, хотя в ряду других косвенных доказательств может оказаться неплохим подспорьем.
Заметим также, что разные цивилизации и народы по-разному создавали себе богов. Например, европейская цивилизация с ее доминирующей мыслительной функцией является прямой наследницей античной, а та, в свою очередь, происходит от минойской (крито-микенской) культуры. Логично предположить, что в этой древнейшей мифологии и культуре мы найдем какой-нибудь обожествляемый инструмент. И в самом деле, согласно археологическим источникам, на древнем Крите и в Микенах слово "зевс" относилось сразу к нескольким божественным предметам или сущностям. Задолго до того, как стало именем антропоморфного бога.
Во-первых, минойский "зевс" – это животворящая, оплодотворяющая сила, то есть "божественный фаллос", порождающий все живое. Во-вторых, "зевс" также еще и инструмент – обоюдоострый топорик "лабрис". В-третьих, божественным словом "зевс" именуется также психический феномен – сардонический смех. Кроме этой "абстрактной" триады, тем же словом именуются три териоморфных божества – бык, змея и птица. При этом сравнение с библейскими Днями, этапами творения божественных сущностей позволяет предположить, что териоморфные божества появляются позже "абстрактных", как их дополнительное воплощение. Во всяком случае, трудно представить себе быка как участника внезапного кризиса и раскола в стае высших приматов. Но как позднейшее воплощение, проекцию архетипа "оплодотворяющей силы" в главный тотем минойской культуры – очень даже можно себе представить.
Еще одно любопытное свидетельство античных историков о древнейших временах – это легенда об амазонках. Из семи чудес света, как минимум, два – Мавзолей в Галикарнассе и храм Артемиды в Эфесе имеют отношение к так называемому "царству амазонок", по античной легенде обитавших на островах и восточном побережье Эгейского моря. В гомеровской "Одиссее" тоже описано посещение главным героем островов, где царствуют женщины, несущие опасность мореплавателям. Сирены, русалки, нереиды, нимфы – все это женские персонажи, живущие на островах, а то и просто в глубине вод или на болоте, как наша Царевна-лягушка. Водоплавающие девицы слишком часто встречаются в древних мифах, легендах и сказках, чтобы не обратить внимания на эту подробность в контексте нашего расследования.
Среди дикарей Новой Гвинеи, сохранившихся на первобытном уровне развития, также были обнаружены племена амазонок. То есть, похоже, это разделение на обычные и "чисто женские" племена имеет общие глубокие доисторические корни. И также немаловажная деталь, обнаруженная антропологами и этнографами, – даже в самом примитивном и диком племени всегда есть сексуальные "табу", то есть строгие ограничения реализации сексуальных влечений, которые собственно и формируют социальную структуру первобытной общины. Хотя казалось бы, вот уж где свобода промискуитета, как не у дикарей? Ан, нет, оказывается, – строгая мораль и нравственность группового брака, под угрозой смерти.
Ну и, наконец, еще один круг потенциальных свидетельств – это вообще вся история искусств, по крайней мере – в части курируемой музами драмы, комедии, поэзии. К слову, сообщество муз – тоже чисто женское. Отметим одну общую, но весьма важную деталь – поэт или художник нуждается в музе, чтобы достичь творческого вдохновения. Но для этого между ним и музой обязательно должно быть какое-то препятствие, пропасть, через которую нужно навести виртуальные конструкции. Поэт или художник стремится к обладанию музой, но делает это в своих воплощенных фантазиях.
Да и взять любой сюжет любого романа, где обязательно должно быть про любовь. А что значит "романтическая любовь", и чем она отличается от обычного сексуального влечения. Очень просто: сексуальное влечение, не имеющее препятствий к осуществлению, не требует полета творческой фантазии. Молодые люди, которые в естественном порыве сексуального влечения выбирают самый легкий путь – суть человекообразные особи, и не более того. Нормальное развитие личности в юношеский период должно найти некий "запретный плод". Сексуальное влечение обязательно должно встретить социальный барьер, препятствие на своем пути, чтобы высвободить творческую фантазию. Если такой барьер вдруг убрать, то все романтические чувства улетучатся в одно мгновение. Так что очевидно, в самой человеческой психике зашита потребность в таком социально-сексуальном барьере для полноценного развития личности.
Итак, круг возможных доказательств – улик и свидетельств, в целом очерчен. Что искать, то есть рабочую гипотезу или "основную версию следствия", мы также в целом сформулировали. Ищем сугубо биологическую причину кризиса, нарушившую строгий порядок сексуально-социальной иерархии первобытной стаи приматов, следствием чего стало первое социальное разделение сообщества.