- С позволения Вашего Величества, - настаивает Игнатьев, - трудностей тут не предвидится. Этих двоих я отбирал тщательно - они идеально подходят для наших целей. Один из них - агент британской разведки, взятый в Силистрии: умный, опасный малый. Покажите ему только намек на заговор против его страны, и он ринется на него, как коршун. Другой - совсем иного склада: здоровенный, грубый вояка, силы много, ума мало. Здесь он развлекается тем, что волочится за каждой юбкой. - Я почувствовал, как Ист рядом со мной напрягся, услышав эти наглые измышления. - Но без него не обойтись: даже если мы сможем устроить их побег отсюда и позволим без помех достичь Крыма, им еще предстоит прорваться к своей армии под Севастополем, а нам вряд ли удастся заставить наши силы в Крыму беспрепятственно пропустить их. Этот второй парень принадлежит к тому типу изворотливых мерзавцев, которые где угодно пролезут.
Повисла тишина. Потом заговорил Дюамель:
- Должен согласиться с Хрулевым, Ваше Величество. Необходимости в этой затее нет, а риск может быть велик. Англичане - не дураки, они способны учуять подвох. Все эти фальшивые планы, премудрые стратагемы - они только возбудят подозрения. Наша схема вторжения в Индию великолепна, она не нуждается в подобных ухищрениях.
- Хорошо, - голос царя превратился в хриплый шепот. - Все высказались против вас, граф. Пусть ваши английские офицеры спят спокойно. Но мы все равно благодарны вам за проявленное рвение. А теперь, господа, мы поработали уже довольно…
Ист вытолкал меня на площадку прежде, чем царь окончил фразу. Мы осторожно прикрыли дверь, и на цыпочках стали пробираться к нашему коридору, хотя слышали, как внизу хлопают двери библиотеки. Я выглянул из-за угла: казак снова храпел, и мы бесшумно проскользнули мимо него в комнату Иста. Я рухнул совершенно без сил на его кровать, он же возился со свечой, упорно отказывавшейся загораться. Лицо Иста было бледным, как мел, но он не забыл заткнуть слуховую трубу подушкой.
- Господи, Флэшмен, - говорит он, переведя дух. Мы беспомощно смотрели друг на друга. - Что нам делать?
- А что мы можем поделать?
- Мы же все слышали, разве нет? - продолжает Ист. - Они идут в Индию! Это удар в спину! Русская армия в Хайбере… восстание! Боже правый - разве такое возможно?
Мне припомнился сорок второй год, афганцы, и представилось, что могут они натворить при помощи русской армии.
- Да, - киваю я. - Еще как возможно.
- Я знал, что нам нужно быть настороже! - воскликнул он. - Я знал! Но даже представить себе не мог… Это настолько ужасно! - Ист всплеснул руками и заходил по комнате. - Мы должны придумать хоть что-нибудь! Надо бежать, любой ценой! Наши в Севастополе должны узнать об этом. Там Раглан, он главнокомандующий… Если мы сообщим ему, и в Лондон… У них будет время, хотя бы для подготовки. Послать войска… усилить гарнизоны на границе… может даже, устроить экспедицию в Персию, или в Афганистан…
- Времени нет, - говорю я. - Ты же слышал: семь месяцев с сегодняшнего дня, и они будут на границе Пенджаба с тридцатью тысячами штыков, и одному Богу известно, с каким количеством афганцев, готовых грабить и убивать. Нужен месяц, чтобы вести дошли до Англии, вдвое больше потребуется, чтобы собрать армию - если такое возможно, в чем я сомневаюсь, и еще четыре месяца уйдет на ее переброску в Индию…
- Но этого как раз хватит! - кричит Скороход. - Если только у нас получится сбежать, причем немедленно!
- Не получится, - говорю я. - Это невозможно.
- Надо, чтоб получилось! - твердит он. - Ну-ка, глянь сюда, - Ист достал из своего стола книгу - ею оказался своего рода атлас или учебник географии, напечатанный по-русски - при виде этих жутких букв мне всякий раз приходят на ум магические заклинания, вызывающие дьявола. - Вот карта. Теперь смотри: с помощью обрывков сведений и умозаключений я вполне точно определил, где мы находимся, хотя Староторск на этой карте не указан - слишком мал. Но по моему убеждению, он располагается здесь, вот в этой пустой области - милях приблизительно в пятидесяти от Екатеринослава и в тридцати от Александровска. Я был удивлен - мне казалось, что это должно быть существенно дальше в глубь страны.
- То же могу сказать и о себе, - говорю я. - А ты совершенно уверен? Мне показалось, это у черта на рогах, так долго ехать пришлось.
- Ну, еще бы! У них всегда так - ничего не делается напрямую, должен сказать. Беспорядок, кутерьма, хаос - это для них как "Отче наш"! Но гляди же - от северной оконечности Крыма нас отделяет не более ста миль; то есть между нами и Рагланом - около пары сотен!
- И пара русских армий, - вставляю я. - И в любом случае, как нам улизнуть отсюда?
- Украдем ночью сани. И лошадей. Если будем двигаться быстро, сумеем менять коней на почтовых станциях, главное - держаться впереди погони. Ну разве ты не видишь - это же возможно! - глаза Иста яростно сверкали. - Игнатьев именно это и планировал на наш счет! Боже, какая досада, что его не поддержали! Только подумай - если бы ему развязали руки, он помог бы нам бежать, снабдив ложной информацией, и понятия не имел, что мы располагаем подлинной! Эх, какое невезение!
- Да, они ему отказали, - качаю головой я. - Ничего не выйдет. Ты говоришь, украдем сани - как далеко, по твоему мнению, удастся нам уйти, имея на хвосте Пенчерьевского с казаками? Следы от саней ведь не спрячешь - не на этой, ровной, как стол, местности. И даже если запутаешь след, они все равно точно знают, где тебя ловить, путь-то один, - и я ткнул пальцем в карту. - Через крымский перешеек. Как он там называется? Армянск. Там нас и возьмут.
- Не возьмут, - ухмыляется он, все той же улыбкой хитрого фага, каким он был пятнадцать лет назад. - Потому что мы там не поедем. В Крым есть другая дорога. Я узнал это из книги, но они-то понятия не имеют, что нам это известно. Глянь-ка сюда, дружище Флэш, и мотай на ус, как важно учить географию. Вот здесь Крымский полуостров соединяется с материковой Россией, вот этим узеньким перешейком. Так? А теперь продвинемся немного на восток. Что ты видишь?
- Город под названием Геническ, - говорю я. - Но если ты рассчитываешь стащить лодку, это безумие…
- Никаких лодок, - продолжает Ист. - Что ты видишь в море, к югу от Геническа?
- Полоску из грязных точек: мухи насидели, - махаю рукой я. - Брось, Скороход…
- Выглядит похоже, - с торжеством заявляет тот. - Но на самом деле, мальчик мой, это Арабатская стрелка - вроде дамбы, шириной не более чем в полмили, по ней даже дорога не идет. Стрелка тянется через Азовское море на добрых шестьдесят миль от Геническа до Арабата в Крыму. А оттуда какая-то жалкая сотня миль до Севастополя! Разве не видишь, приятель? Если верить книге, никто не пользуется этим путем, разве что несколько верблюжьих караванов проходят за лето. Да русские почти не догадываются о его существовании! Все, что нам нужно, - это одна снежная ночь, чтобы укрыть наши следы, и пока они будут ловить нас у перешейка, мы преспокойно доедем до Геническа, потом через Арабат, и на запад, к Севастополю…
- Через всю чертову русскую армию! - кричу я.
- Да через кого угодно! Разве не понимаешь - они не будут искать нас там! Телеграфа в этой дикой стране нет и в помине… По-русски мы говорим достаточно хорошо! Господи, даже лучше, чем большинство мужиков, ей-богу! Это выход, Флэшмен, единственный выход!
Мне все нисколечко не нравилось. Не поймите меня превратно: я настоящий закоренелый бритт и вовсе не прочь послужить отчизне в обмен на жалованье, только если служба эта не влечет больших тягот или затрат. Но когда речь заходит о моей шкуре, это святое - в длинном списке вещей, которые я не готов сделать ради страны, на первом месте значится: "умереть". Особенно на конце казачьего аркана или с острием пики в кишках. Оставить это милое местечко, где меня досыта кормят, поят, ублажают как могут, и сломя голову ринуться в заснеженные русские дебри, унося ноги от завывающих за спиной дьяволов в человеческом обличье? И все ради того, чтобы сообщить Раглану про этот идиотский план! Безумие. В конце концов, какое мне дело до Индии? Конечно, мне предпочтительнее было бы видеть ее в наших руках, а не в русских, и если бы выведанные сведения могли быть без труда доставлены Раглану (который тотчас забыл бы про них или по ошибке отправил бы армию куда-нибудь в Гренландию), я мчался бы как заряд картечи. Но не в моих правилах идти на риск, угрожающий моему собственному благополучию. Вот почему мне сейчас уже за восемьдесят, а Скороход Ист уже сорок с лишком лет гниет в земле под Канпуром.
Ему, понятное дело, я такое выложить не мог. Поэтому, напустив на себя озабоченный вид, покачал головой.
- Ничего не выйдет, приятель. Послушай: что тебе известно об этой Стрелке, кроме сказанного в этой книге? А можно ли попасть на нее зимой? И существует ли она в это время года вообще? Может, ее смывает. Кто знает, а вдруг там посты на каждом из концов? И как нам пробраться через Крым в Севастополь? Мне, знаешь ли, немного пришлось попутешествовать в переодетом виде по Афганистану и Германии… ну и еще по ряду стран, и должен тебе сказать, это труднее, чем кажется. А здесь, в России, где все обязаны каждые несколько миль предъявлять свои проклятые документы, это совершенно невозможно. И все-таки… - я поднял палец, останавливая его возражения, - я бы рискнул, не будь совершенно убежден в том, что нас сцапают прежде, чем мы проедем полпути до Геническа. Даже если нам удастся удрать отсюда - что уже представляется невозможным, - они догонят нас через несколько часов. Все это безнадежно, как видишь.