- А, черт! Заткните ему рот, а то, не ровен час, начнёт кричать.
Звенигоре всунули в рот шершавый вонючий кляп. Дышать стало тяжело. От удара пистолетом гудела голова.
- Ну, айда! - Чернобай вскочил на коня. - Митрофан, береги мне его как зеницу ока. В случае опасности нож под ребро. Чтоб и не пикнул!
Отряд рысью выехал на лесную дорожку, что петляла меж голых деревьев. Никто не разговаривал, только глухо топали копыта.
Вскоре началась степь. Густые сумерки окутывали землю.
Луна ещё не взошла, и холодное зимнее небо серым колпаком опускалось сверху.
У Звенигоры затекли завязанные ноги и руки. Вонючая тряпка не давала дышать. Он старался вытолкнуть её изо рта языком, но только наглотался шерсти.
Дороге, казалось, не было конца. Около полуночи остановились в редком кустарнике. Чернобай пропал в темноте и вскоре возвратился в сопровождении всадника, в котором Звенигора узнал татарина.
- Езжайте за нами, - приказал Чернобай парням, а сам с татарином поехал впереди.
Они спустились в глубокий овраг, где горел костёр. По склонам паслись стреноженные кони. На холодной, промёрзшей земле сидели и лежали люди - захваченные в полон мужчины, женщины, подростки. Возле них с обнаженными кривыми саблями ходили татары-часовые.
Заметив прибывших, от костра поднялись двое, придержали коней у Чернобая и сопровождавшего его татарина.
- Али, - обратился к нему Чернобай, - смотри товар, у меня времени мало.
С этими словами он кивнул парням, чтобы сняли с коней девушек. Бледные от страха и переживаний, они испуганно смотрели на татарина, который зацокал языком и расплылся в радостной улыбке.
- Ай-вай! Якши! Дуже допре! - путал он татарские и украинские слова. - Якши ханум! Ага знает толк! Недаром моя делал такой опасный поход. Будет чем продавать в Кафу!
Он подошёл к девушкам, грязными пальцами поднимал их подбородки и, цокая языком, заглядывал в глаза. Несчастные онемели от страха, вздрагивали от омерзения, но Али не обращал на это никакого внимания.
- Ай-вай! Якши ханум, - удовлетворённо повторял он. - Спасибо, мий дорогой труже, спасибо, ага Петро!
- Товар для ханского гарема, - сказал Чернобай. - Плати деньги, Али!
Покрытое оспой лицо татарина сразу стало суровым, непроницаемым. Глаза сузились.
- Сколько?
- По полторы тысячи цехинов!
Али проглотил слюну, словно подавился.
- По пятьсот.
Чернобай отрицательно покачал головой.
- По шестьсот. - Али облизал языком пересохшие на морозе губы.
- Ты выручишь по три тысячи, Али. Я знаю. Таких девчат ещё никогда не продавали ни в Кафе, ни в самом Стамбуле. Они стоят больше, чем все твои невольники. - Чернобай скосил глаза в ту сторону, где ясырь. Мне они тоже не даром достались…
- Знаю, каждый охотник, выходя на охоту, рискует… Но денег ты за них не платил.
- Не стоила б овчинка выделки… Так какое твоё последнее слово?
- По восемьсот - и ни цехина больше!
- Хорошо, - согласился Чернобай. - Но в случае опасности… сам понимаешь, они должны навек замолкнуть. Я рискую головой!
- Зачем такая разговор! - обиделся Али. - Не маленькая я, знаю. Удар саблей - башка с плечей!
Из-под полы засаленного тулупа достал мошну, отсчитал деньги, потом кивнул на Звенигору:
- А этого за сколько?
- Этот не продаётся, - сердито ответил Чернобай.
- Жаль. Видно, крепкая казак. Дуже допре работника могла стать. Бакшиш за него дала бы большой! Может, продашь?
Чернобаевы парни переглянулись. Один из них крякнул, очевидно желая что-то сказать. Но Чернобай поспешно отрезал:
- Нет, он мне самому нужен. Прощай, мурза. Наш договор остаётся в силе?
- Конечна. Моя думает, будут ещё на Украине красивые девчата? - Али хихикнул. - Прощай, ага Петро! Пусть бережёт тебя аллах!
Чернобай вскочил на коня, ещё раз махнул рукой, прощаясь с Али, и небольшой отряд из пяти всадников нырнул в темноту.
6
Промёрзшая земля звонко гудела под копытами коней. Шелестел колючий обледеневший бурьян. Щербатый месяц раскачивался посреди неба, словно пьяный, и казалось, вот-вот сорвётся и трахнется лысиной об крутой холм. И тогда настанет тьма.
Звенигора знал, что не месяц качается, а он сам колышется в седле. Тело совсем занемело. Туго связанные руки и ноги затекли, он перестал их чувствовать. Жёсткий кляп ободрал ему и язык и рот, приходилось глотать собственную солоноватую кровь. Нестерпимо хотелось пить.
Его везли на смерть. Он знал об этом. Но где произойдет казнь и какую лютую смерть придумал Чернобай, его уже не интересовало. Лишь бы скорее все кончилось…
У высокого кургана, что виднелся на фоне синего неба, Чернобай остановился.
- Митрофан, на вершине много камней… Пойди принеси каменюку для этого байстрюка. Да не мешкай! - Парень бросился к кургану, а Чернобай обратился к Звенигоре: - Только не думай, чёртово отродье, что мы тебя утопим. Нет, голубчик, это была бы слишком лёгкая смерть для такого… Мы посадим тебя на кол и подождём, пока он вылезет у тебя через горло… Вот какой смертью помрёшь, голубчик!.. Зато и на том свете закажешь всем за тридевять земель обходить Чернобая!.. А потом привяжем тебе на шею камень и кинем в озеро, на корм карасям. Чтоб и следов не осталось!.. Ну как? Нравится?.. Нет?.. То-то же!
Он говорил бы и дольше, так как картины предстоящих мук врага доставляли ему удовольствие, но парень вернулся с камнем, и отряд тронулся дальше.
Через час они выехали на торную дорогу.
- Скоро озеро, хлопцы, - сказал Чернобай. - Ещё вёрст пять…
Вдруг он замолк и начал прислушиваться.
- Вы ничего не слышите?
Все остановились.
- Будто всадник скачет, - неуверенно произнёс долговязый Митрофан.
- Не будто, а действительно всадник, - подтвердил другой парень, в белом башлыке. - О-о, слышите? Приближается сюда… Кажись, один.
Вдалеке слышался звонкий топот - конь мчался галопом.
- Кто-то спешит в Чернобаевку, - сказал Чернобай и обратился к тому, кто в башлыке: -Отъезжай с этим за кусты, а мы тут подождём - узнаем, кто это скачет…
Хорь дёрнул коня Звенигоры и остановился тут же, за кустом.
Топот приближался. Вот показалась тёмная фигура всадника - он мчался во весь опор. В мёртвой тишине ночной степи громко звенела мёрзлая дорога.
Заметив на дороге незнакомцев, всадник осадил коня.
- Кто такие? - выдохнул тревожно.
- А ты кто и куда направляешься? - в свою очередь спросил Чернобай.
- Я еду в Чернобаевку.
- К кому?
- К Петру Чернобаю.
- Я и есть Петро Чернобай. Что случилось? Что за спешка? Подъезжай сюда.
Всадник подъехал поближе, пристально вглядываясь в незнакомцев, готовый при малейшей опасности повернуть коня назад.
Но вот Чернобай поднял голову, и месяц осветил его лицо. Из груди всадника вырвался облегчённый вздох.
- Ф-фу, так и есть - хозяин! - Он подстегнул коня и приблизился вплотную: - Я от полковника…
- Что с отцом? - вскинулся Чернобай. - Ему хуже?
- Помирают… Просили, чтоб вы немедля прибыли к нему. Едем!.. Дорога каждая минута!
- Матерь божья! - вскрикнул Чернобай. - Успеем ли? У меня конь совсем загнан…
- Авось ещё поспеем. Однако мешкать нельзя!
- Едем! Герасим, ты со мной! А ты, Митрофан, с Хорем… - Он что-то шепнул ему на ухо и с места послал коня вскачь.
Герасим и посланец погнали коней за ним.
Хорь, ведя на поводу коня Звенигоры, выехал на дорогу и спросил:
- Что он сказал, Митрофан?
- Чтоб мы сами сделали с этим все, что надо.
- Черта лысого! Мне надоело таскаться по степи! Было бы хоть за что… Чернобай положил в карман полный кошель денег, а нам - кукиш с маком!.. Вернёмся домой - не на что будет и горло промочить.
- Так что ты надумал? - с расстановкой спросил Митрофан. - Порешить запорожца тут и не тащиться к озеру?.. По мне, можно и так. Чернобаю хотелось помучить его, а нам это ни к чему. Пусть лёгкой смертью помрёт!
- Ну и бестолковый ты, Митрофан, - пробурчал Хорь, поднимаясь на стременах, чтобы хоть немного сравняться с высоким, как жердь, товарищем. - Тебе разжуй и в рот положи!.. Я клоню к тому, что Чернобай за девчат нам не даст и злотого. А нам бы неплохо иметь с этой канители какую-нибудь выгоду…
- И каку таку выгоду? - вытаращил глаза парень.
- Давай догоним Али, - быстро зашептал Хорь, - продадим ему этого казака! Ты же слышал - он сам хотел его купить. Как ты думаешь, сколько он даст за него?
- Ты что - сдурел? - испуганно отшатнулся Митрофан. - Чернобай проведает - головы поснимает! У него разговор короткий!
- А откуда он узнает? Нешто сами разболтаем?.. Скажем: так и так… посадили на кол, а потом камень на шею и бросили в воду. Пусть нырнёт в озеро, поищет… Попросим Али, чтобы тоже молчал, а этого парня продал куда подальше, за море.
Митрофан заколебался, что-то соображая своим тяжеловесным умом.
- Ну, чего тут долго думать? - не успокаивался Хорь. - Татарин даст за него не меньше ста цехинов. Положим в карман по полсотне. Или у тебя их и так много есть?
- Кой черт! Даже пива не на что выпить. Шинкарю задолжал…