Вкрадчиво заговорил Борман:
- Зачем же, милый, ты переходишь на личности? Если другие обогатились, я-то здесь при чем? Клянусь тебе всем, что для меня свято.
- Вам что-то свято?… - загремел Бургдорф. - Заткнитесь, Борман. Вам свято только добро, нахапанное вами. Вы не обогатились? А имение в Макленбурге? А вилла в Баварии? Чем вы заработали это, чем? А вы, Фогеляйн? Не женились ли вы на Гретель Браун только за тем, чтобы быть поближе к фюреру? Убежден, что при случае вы не откажетесь выдать рейхсканцлера и всех нас вашему омерзительному шефу. Верьте моему слову, Кребс, этот молодчик только и подумывает, как бы унести ноги, если он не уговорит фюрера отдать себя под защиту Гиммлера. И уж будьте покойны, у него немало секретных документов, которые он обменяет у американцев на свою жизнь… Не поручусь, что вы, Фогеляйн, не запаслись иностранной валютой… И лишь отеческая забота о покое фюрера и то, что я не располагаю прямыми доказательствами вашей измены, удерживают меня от последнего шага: открыть фюреру глаза на вашу грязную душонку. Гадость все это! Гадость, гадость! - Хлопнув дверью, Бургдорф ушел.
- Вам чего тут? - рявкнул он, увидав Ганса.
Ганс передал ему записку Раттенхубера и ушел, уверенный в том, что Фогеляйна можно обработать. Он бывал на всех военных совещаниях у Гитлера, и, конечно, схема и план обороны Берлина и правительственного квартала были ему известны…
Глава двадцать пятая.
ОПЕРАЦИЯ "ФОГЕЛЯЙН" И ДРУГИЕ СОБЫТИЯ
1
Вечером двадцать первого апреля Фогеляйн неторопливо шел через Вильгельмплатц. Он был недалеко от входа в Имперскую канцелярию на улице Фоссштрассе, когда его остановили два офицера СС и потребовали документы.
- Кто вы такие? - надменно спросил Фогеляйн. - Я вижу вас в первый раз.
- Совершенно верно, господин группенфюрер, - вежливо ответил офицер постарше. - Мы только что явились с фронта в распоряжение коменданта правительственного квартала генерала Монке. Нам поручено проверять каждого, кто идет на территорию Имперской канцелярии, и в случае нужды обыскивать.
- Вы что, не знаете, с кем имеете дело? - начал с высокой ноты Фогеляйн.
Офицер помоложе прервал его:
- Нам совершенно безразлично, кто вы. Мы исполняем свой долг, и только. Будь на вашем месте рейхслейтер Борман или господин рейхсминистр пропаганды, мы были бы вынуждены поступить с ними точно так же.
- Ваши документы? - побагровев, выдавил Фогеляйн. Он явно нервничал.
Офицеры предъявили документы. Фогеляйн рассматривал их слишком долго. Очевидно, он соображал, как ему отделаться от обыска.
- Теперь попросим ваш документ, господин группенфюрер. И пожалуйста, не задерживайте нас. - Старший офицер взглянул на часы. - Мы вынуждены торопиться. Русские вот-вот начнут артиллерийский обстрел. Нам не хотелось бы попасть под огонь. Да и вам вряд ли улыбается эта перспектива.
Нет, она не улыбалась Фогеляйну. Он предъявил документ.
- Надеюсь, этого достаточно, чтобы я мог удалиться? Моя фамилия, вероятно, известна вам?
- Да, разумеется, - ответил офицер постарше, возвращая документ Фогеляйну. - Но и это не освобождает нас от печальной необходимости заглянуть в ваш портфель.
- Я буду жаловаться фюреру.
- Это ваше право. А.наша обязанность - проверить содержимое портфеля. Прошу, господин группенфюрер! - В глазах старшего офицера Фогеляйн увидел железную решимость.
- Здесь документы секретного порядка. И вещи для фюрера.
- Не беспокойтесь, - сказал младший офицер. - Мы лишь взглянем на ваши секреты и на вещи, предназначенные рейхсканцлеру.
Начал накрапывать дождь.
- Пройдем вон туда и быстро покончим с этим неприятным делом, господин группенфюрер.
Старший офицер зашагал к развалинам неподалеку. Младший следовал за Фогеляйном.
Дождь хлестал вовсю, когда эти трое укрылись в полуразрушенном вестибюле какого-то дома. Старший офицер вскрыл портфель, вынул папку с документами и несколько продолговатых, очень тяжелых свертков.
- Что это?
- Деньги, - ответил Фогеляйн. Его била нервная лихорадка.
- То, что это деньги, нет сомнения. Но почему вы носите в портфеле золотые монеты Британского банка?
- Они предназначены фюреру.
- Фюрер приказал вам достать английские соверены?
- Да!
- Разве он собирается в Англию?
- Я не знаю намерений фюрера и для чего ему нужны эти деньги.
Между тем младший офицер листал бумаги в папке. Фогеляйн не сводил с него глаз. Он походил в те минуты на затравленного волка. Будь он один на один с любым из офицеров, он, не задумываясь, уложил бы его на месте. Но их двое.
"Двое, черт побери! Ну и попал я!"
- Послушай, Иоахим! - воскликнул в волнении младший офицер. - Да тут бог знает что, ты посмотри! Письмо господина Гиммлера группенфюреру Фогеляйну с приказанием во что бы то ни стало уговорить фюрера покинуть Берлин, и, как только это случится, немедленно доставить его в ставку рейхсфюрера СС. Еще один приказ господину группенфюреру - в случае неудачи плана с передачей рейхсканцлера в руки Гиммлера немедленно покинуть Берлин и отправиться на север для встречи какого-то шведа. Слушайте, господин Фогеляйн, да ведь это пахнет изменой.
Старший офицер бегло просмотрел бумаги.
- Что ж, нам придется сообщить о содержимом портфеля группенфюреру Мюллеру. Пусть он разбирается в этих бумагах и выясняет, зачем вам понадобилась такая огромная сумма в иностранной валюте. - Офицер встал, вынул пистолет. - Я пойду позади господина Фогеляйна.
- Подождите! - Фогеляйн вцепился в рукав старшего офицера. Он дрожал. - Я хочу предложить вам кое-что.
- Ладно, послушаем, - согласился офицер постарше.
…После неудачной попытки откупиться золотом Фогеляйн согласился на все требования офицеров.
- Хорошо, - сказал Фогеляйн. - Я помню эту схему наизусть. Можете записать.
Младший офицер фыркнул.
- За кого вы нас принимаете? Если вы обманываете фюрера, почему бы вам не обмануть нас? Нам нужен документ.
- У меня его нет.
- Этого не может быть, - жестко сказал старший офицер. - Вы, представляющий в ставке Гитлера рейхсфюрера СС, не имеете такого документа? Разве вы не информировали господина Гиммлера о плане обороны Берлина и правительственного квартала?
- Со мной этого документа нет.
- Верим, - охотно согласился старший офицер, - Сделаем так. Вы отправитесь к себе, возьмете документ и принесете нам сюда. Ваши вещи останутся у нас. Мы отдадим их вам немедленно, как только получим то, что нам нужно. И хочу предупредить вас, господин группенфюрер, если вы рассчитываете на вероломство, первая моя пуля будет адресована вам. А я бью из пистолета без промаха.
Поэтому лучше не приводите с собой солдат. Мой коллега займет наблюдательный пункт там, откуда ему будет виден выход из Имперской канцелярии. В случае опасности он даст мне сигнал, и я скроюсь с вашим портфелем. Даю слово, что завтра же он попадет к господину Мюллеру. Идите! - властно прикрикнул на Фогеляйна старший офицер.
Двадцать первое апреля.
Кребс доложил Гитлеру, что в результате обстрела большая часть телефонных проводов порвана и ставка лишена связи с командующими армиями.
- Восстановить!
Десяток солдат ползали по двору Имперской канцелярии и восстанавливали связь. Вернулись живыми четверо.
- Ну и что? - заметил Гитлер. - Такова солдатская участь.
- Еще одна проблема, мой фюрер, - сказал Кребс, - не исключена возможность прорыва русских к центру города по тоннелям метро.
- Открыть шлюзы на Шпрее и затопить станции южнее рейхсканцелярии, - приказал Гитлер.
Кребс, видывавший всякое на своем веку, сам воплощение нацистской жестокости, окаменел.
- Но, мой фюрер!… - Язык его едва ворочался. - На станциях метро и в тоннелях тысячи раненых и жителей, спасающихся от бомбежки.
- Выполняйте мой приказ! - И ни слова больше.
Шлюзы открыли. Все, кто был в тоннелях, погибли. Все до единого…
День окончился сообщением о том, что войска Конева идут на штурм южнее участка внешнего обводного оборонительного рубежа.
В ночь на двадцать второе апреля.
Положение не улучшилось. Геббельс положил на стол фюрера перехваченную оперативную сводку Советского главного командования, переданную Информбюро.
"На Дрезденском направлении, - говорилось в сводке, - советские части, форсировав Шпрее, стремительно продвигаются вперед. Немцы спешно подтянули в этот район крупные подкрепления и с ходу бросают их в бой… Однако. … под ударами наших войск противник оставляет одну позицию за другой. К исходу дня наши войска вели бои за город Кёнигсбрюк…"
Гитлер с лупой нервно рассматривал карту. Наконец он нашел этот небольшой саксонский городок.
От Кёнигсбрюка до Дрездена двадцать четыре километра.
"Западнее Одера, - монотонно читал Кребс сводку Информбюро, - наши войска, преодолевая упорное сопротивление противника, с боями продвигаются вперед… Западнее города Врицена советские пехотинцы и танкисты, поддержанные авиацией и артиллерией, преодолели лесной массив и… в полдень ворвались в город Бернау… Другие наши части, сломив вражеское сопротивление… завязали бои в пригородах Берлина…"
Гитлер отбросил лупу.
Он бегал из угла в угол, рычал, осыпал проклятиями генералов, офицеров, эсэсовцев. Вопил, что немецкий народ недостоин иметь такого вождя, как он, Гитлер, и что если этот мерзкий народ подохнет весь - от мала до велика, - в этом он, фюрер, увидит лишь справедливое возмездие за предательство и малодушие.