- Нервы! - пробурчал он, - Извините. Я понимаю вас, господин Клеменс, но что делать? Управляющий обчистил нас до нитки и сбежал… Я на днях снова уезжаю и не смогу в столь короткий срок погасить хотя бы половину нашего долга.
- Плохо, плохо!… Простите меня за стариковское любопытство. Говорят, вы были в России?
- Да, до войны.
- Если мне не изменяет память, вы не первый из рода Бельцев, э-э, посещавших эту страну?
- Я третий. А что?
- Один из ваших предков, не помню, где я это читал, был в России в так называемое Смутное время. Кажется, ему не поздоровилось там? А ваш батюшка, слышал, командовал карательными частями на Украине в годы Первой войны.
- Да. Он умел разговаривать с этими свиньями. Он неплохо работал.
- Да уж! О работе фон Бельцев в России мы еще поговорим с вами. Пройдемте ко мне. Прошу вас!
Карл и Петер ушли.
- Итак, - высокомерно начала Мария, - вы вызвали меня, чтобы сообщить о двойном крахе моих дел? Значит, я разорена?
- Не я хозяин фирмы, фрейлейн.
- Кто хозяин вашей фирмы я отлично знаю. И позволю напомнить вам о вашей страсти к охоте на диких зверей. Этот идиот Лидеман признался мне кое в чем, Клеменс. И хотя дело на фронтах идет к концу, но гестапо еще существует. Его начальник, Генрих Мюллер, с наслаждением повесит вас. Вас и вашего отца. Если вы не уничтожите наши векселя, Клеменс. Все до единого.
- Фрейлейн, уверяю вас, с головы отца и с моей головы не упадет ни один волос. Но за целость вашей головы не поручусь. Фирма очень просто докажет, что мы являемся жертвой шантажа. А шантаж налицо, фрейлейн. Как вы думаете, что сделает с вами группенфюрер Мюллер, если я предъявлю ему запись нашей беседы?
- Какой беседы?
- Той, фрейлейн, где вы сказали… - Нажав на столе невидимую кнопку, Антон включил магнитофон. - Вы узнаете свой голос?
Медленно бежала лента, воспроизводя разговор Антона с Марией. "…В известных кругах начинает преобладать мнение о полной неспособности фюрера исправить положение как на фронтах, так и внутри страны. И ему, пожалуй, придется уйти…". - "Правители не уходят так просто, фрейлейн". - "Тогда их "уходят"…"
Мария судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Что она могла сказать?
- Фрейлейн, повторяю ваши слова: "Хотя дело на фронтах идет к концу, но гестапо еще существует". Начальник его, Генрих Мюллер, с наслаждением расстреляет человека, работавшего на иностранную разведку, весьма активно участвовавшего в заговоре против рейхсканцлера и совершенно случайно не разделившего участи Штауффенберга и других!…
- Значит, я в петле! - Голос Марии не дрогнул; и не дрогнул ни единый мускул на ее лице. Оно лишь чуть-чуть побледнело.
Антон рассмеялся.
- Эти же слова я слышал в прошлом году. Их сказал вам Лидеман в день вашего рождения, если вы не забыли. Нет, фрейлейн, мы не палачи, и о петле не может быть речи. И прошу простить меня. Вы сами вынудили нас прибегнуть к этому пошлому трюку. - Антон помолчал, пристально наблюдая за Марией.
Она играла стеком.
- Уверяю вас, фирма крайне заинтересована в сохранении самых дружеских отношений с вами. Она могла бы пойти навстречу вам и не доводить расчеты с вами до крайности… Дело в том, что вы не только участвовали в заговоре, но и работаете на иностранную разведку.
- Богатая фантазия у вас, однако! - хладнокровно обронила Мария.
- Не надо обладать большой фантазией, фрейлейн, чтобы прочитать одно из ваших донесений полковнику британской разведывательной службы, которого вы обозначили буквой "Р". Там вы пространно описываете свое посещение Аллена Даллеса в Швейцарии и столь же пространно информируете полковника Р. о различных группировках внутри заговорщиков.
- Это еще надо доказать, - надменно сказала Мария.
- Пожалуйста. Вот копия вашего донесения, фрейлейн. В британской разведке вы значитесь под кличкой Белка.
Мария молчала.
- Что скажете, фрейлейн?
- Ваши условия? - резко ответила Мария.
- Повторяю, фирма могла бы пойти навстречу вам, если…
- Если?…
- Если фрейлейн не прекратит связи с упомянутой мною разведкой и будет информировать фирму о том, что ей понадобится в будущем.
- Иначе?… - снова тот же бесстрастный тон.
- Иначе вам придется расстаться со всем движимым и недвижимым имуществом…
- …и петля?…
- Нет, я уже сказал. Нам нет никакого дела до того, что принадлежит истории.
- Благодарю. Пожалуй, я буду вам полезна.
- Вот и хорошо. Когда мы встретимся?
- Когда будет угодно вам. - Хладнокровию этой женщины мог бы позавидовать человек с железными нервами.
- Я выберу время для свидания с вами, фрейлейн. А вот и отец! По его лицу вижу, что и он столковался с вашим братом. Ну, что?
- Все в порядке, сынок, все в порядке. - Старик опустился в кресло. - Вы не скучали без нас?
- Мы пришли к полному взаимопониманию с фрейлейн Марией, отец.
Карл сидел в глубине кабинета и молчал. Выглядел он пришибленным. Петер обернулся к нему.
- Вот видите, милейший Карл, сыновья куда покладистей отцов. Очень рад, фрейлейн, что вы столковались с Антоном. Ваше благоразумие и откровенность вашего брата восхищают меня. До свидания, фрейлейн. До свидания, господин Бельц.
Проводив сестру и брата, Антон вернулся в кабинет.
- Ну, что Карл?
Петер тихонько посмеялся.
- Я прижал его к стенке, и он сразу сбавил тон. Скажи-ка, Мария не наделает глупостей?
- У нее мужская логика. Да и ее хозяева вряд ли так просто откажутся от нее. Она слишком много знает.
- "Мужская логика"! "Хозяева"! А если ее схватят? Хватит ли у нее выдержки? Гестапо умеет выбивать из людей их секреты.
- На днях встречусь с ней и постараюсь переправить куда-нибудь подальше.
- Отлично, сынок, отлично!
- Скажи-ка! Ты вроде бы похвалил меня?
- Даже наш брат добреет к старости! Что ж, Антон, надо думать, это последние наши месяцы здесь…Кто знает, куда отправят тебя и что будет со мной…
- Тебе отдохнуть бы…
- Месяц-другой, да… Где-нибудь в березовой роще на берегу речушки вроде Истры. А вообще-то рано еще отдыхать Петеру Клеменсу или как там его… Рано, сынок, рано… Но мне грустно будет расставаться с тобой и Кларой. Привык… Словно вы и взаправду родные…
- Такая уж наша доля, отец, - вздохнул Антон.
- Солдатская доля, Антон, солдатская. Ты не забыл, о чем нас просят?
- Нет, конечно. Кажется, я нашел человека, который поможет нам в этом деле.
- Кто?
- Свояк Гитлера.
- О-о!
- Герман Фогеляйн. Пловец сказал, что в качестве связного рейхсфюрера СС он бывает на всех военных совещаниях у фюрера и докладывает о них Гиммлеру.
- Но как выудить из него то, что нужно Центру?
- Вот над этим я и ломаю голову.
Глава двадцать четвертая.
ПЕРЕД КОНЦОМ
У Клеменсов и Педро настроение приподнятое: война идет к концу! Долго, так томительно долго ждали они победу. И вот она почти у порога. Каждый день Клеменсы читают радиоперехваты. Последний акт мировой трагедии сулит вовсе не трагический финал для народа, ради которого Клеменсы работали на переднем крае фронта.
Их дом разбомблен. Петер, Антон и Педро переселились в подвал.
Утром, отправляясь в правительственный гараж, Антон делал порядочный крюк, отмечая в памяти огневые точки, противотанковые заграждения. Саперы работали у всех на виду, и кто мог подумать, что Антон, затесавшись в толпу зевак, запоминает расположение оборонительных сооружений, прикидывает в уме мощность огня.
Итак, все как будто отлично.
Но мудро сказано: счастье рядом с бедой шагает.
Иоганн Шлюстер убит горем: Эмма погибла при бомбежке Берлина. Сам Шлюстер в те часы гулял с внучкой; когда объявили воздушную тревогу, он успел укрыться в метро. Бомбежка окончилась. С тревогой в сердце Шлюстер шел к дому. Он не нашел его - вся улица в развалинах. Тщетны были попытки разыскать тело жены!
Шлюстер, Марта и Эльзи переселились к одному из сослуживцев, квартира которого чудесным образом уцелела.
Изредка Ганс навещал семью. Каждое его посещение было радостью для Марты, Эльзи и старика Шлюстера. Однажды Иоганн сказал сыну, что Клеменсы очень озабочены: им поручено добыть схему обороны Берлина и правительственного квартала. Беглые наблюдения Антона не могли дать общей картины.
- Петер злится на Антона, шипит по обыкновению… Стареет он, стареет, сынок!… А что Антон может сделать? Что может узнать, пропадая целыми днями в гараже?
- Это невозможно, отец. Все документы, относящиеся к дислокации частей и схемы укреплений, хранятся у Монке в сейфе. У его кабинета безотлучно дежурят по очереди самые опытные офицеры СС. Впрочем, ладно, пораскину мозгами.
Все это Шлюстер передал Клеменсу-старшему. Тот поворчал:
- Отговорки, отговорки!
- Отец, ты не справедлив! - вступилась за Ганса Клара. - Тому, что мы получаем от него нет цены!
И верно. Как уже сказано выше, прикомандированный к Монке в качестве офицера по особым поручениям, Ганс сопровождал шефа в фюрер-бункер на военные совещания у Гитлера. Они назначались на утро, полдень и поздно ночью. Ожидая, когда Монке освободится, Ганс сидел в комнате возле конференц-зала, разговаривал с обитателями и знал все, что делается в этом подвале, куда наступающие советские армии загнали фюрера и его клику. Знал он почти все, что решалось Гитлером. Возвращаясь с совещаний, Монке диктовал приказы и вручал их Гансу для пересылки командирам частей. Надо ли говорить, что все это Ганс передавал куда следует.
Семнадцатого апреля.