Чтобы не оказаться голословной, мне хотелось бы привести в пример мои беседы с молодым Клеменсом, записанные почти дословно после неудачного визита в дом фирмы.
Должна отметить, что эти люди - образец осторожности. Готовясь к свиданию с младшим Клеменсом, я положила в сумку звукозаписывающий аппарат, которым Вы снабдили меня; тончайшую чувствительность его я неоднократно проверила.
Незаметно для Клеменса я включила его. Вы могли бы прочитать не мою более или менее достоверную запись по памяти, но и точное воспроизведение нашего разговора во всех его нюансах.
Однако я не могу этого сделать, и вот почему. Клеменс встретил меня в холле. Там же был их слуга-испанец - очередная причуда богатеев.
Клеменс помог мне снять пальто. Я подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы, и положила сумку на тумбочку. Неловким движением слуга задел ее, и сумка упала. Слуга просто рассыпался в извинениях. Клеменс строго заметил ему, что это непростительно.
Лишь дома я обнаружила, что аппарат испорчен. Не могу утверждать, но, возможно, слуга вовсе не случайно сделал так, чтобы сумка упала на пол. Не поручусь и за то, что, в свою очередь, Клеменс не записал наш разговор. Если это так, я полностью в их руках и не смогу шевельнуть пальцем, случись мне вступить с ними в какой-либо конфликт. А он почти неизбежен, потому что мой брат Карл страшно много задолжал фирме.
Мы прошли в кабинет Клеменса-младшего. Это небольшая комната, довольно красиво убранная.
Предложив мне кресло, Антон положил в сейф бумаги и запер его. Вот тут-то мне и показалось, будто он нажал какую-то кнопку. Дай бог, если я ошиблась!
Вечер был холодный. Я замерзла, пока ехала из замка. Клеменс, словно зная это, приготовил кофе и коньяк. Пока он кипятил кофе, я осмотрелась и заметила, что мне очень нравится его кабинет.
- Завидую той, - сказала я, - кто может сидеть здесь и тихо вязать, не мешая вам. Вы не осудите меня, если я задержу вас? Машина капризничала, и я страшно устала. Но ведь вы не придерживаетесь пошлых взглядов так называемого света?
- Я из делового круга, где отношения между мужчинами и женщинами…
- …более натуральны, хотели вы сказать? - перебила я его. - Слава богу, наконец-то я могу отдохнуть в обществе человека, презирающего лицемерие. Мне страшно все надоело, Клеменс! Годы проходят, жить все скучнее и скучнее, а счастья нет.
- Вы молоды, счастье еще придет. Его принесет вам Руди, - сказал он с усмешкой.
- Полноте! Как будто вы не знаете Руди! Нет, счастье все дальше уходит от меня, Клеменс. А я была бы так счастлива, если бы мужчина вроде вас мог принять… не скажу - мою любовь, это слишком серьезно, но хотя бы дружбу. Мне в вас импонирует одна черта - вы так глубоко преданы своему… своему делу!
Ни один мускул не дрогнул на лице Антона, хотя намек мой был довольно прозрачный. Он поставил передо мной чашку кофе. Настоящего, бразильского.
- Где вы добываете такие вещи? - спросила я.
- Недавно к нам приезжал один делец из Южной Америки.
Я решила забросить еще одну удочку.
- Если хотите, Клеменс, я могла бы сообщать вам… Поверьте, просто из симпатии к вам и дружеских чувств к фирме, которая не раз выручала меня… Могла бы, повторяю, сообщать кое-какие сведения…
- Например? - осторожно спросил Клеменс.
Я решила идти напролом:
- В известных кругах начинает преобладать мнение о полной неспособности фюрера исправить положение как на фронте, так и внутри страны. И что, пожалуй, ему придется уйти.
- Правители не уходят так просто, - заметил Клеменс.
- Тогда их "уходят".
- Фирма печется только о своих интересах, фрейлейн. Мы не знаем и не уверены в том, что те, кто придет на смену фюрера, будут более подходящими клиентами фирмы.
На этом, собственно говоря, разговор и окончился, если не считать того, что Клеменс заговорил о наших деловых отношениях. Так как я не имею права скрывать от Вас, господин полковник, ничего, относящегося к моей жизни и работе, то разрешу себе воспроизвести и этот разговор. Клеменс дал мне понять, что, в свою очередь, он может быть полезен мне. Речь идет, сказал он, о таких вещах, в которые фирма не хотела бы впутывать меня, а предпочла бы иметь дело с моим братом. Он упомянул о довольно запутанных денежных расчетах с Карлом, которые фирма хотела бы поскорее привести в порядок, в чем, как заметил Клеменс, заинтересована и я. Он попросил меня о любезности - сообщить Карлу, когда тот вернется в Берлин, что владелец фирмы очень бы хотел видеть его.
Я сказала, что понятия не имею, где теперь мой брат, - задолго до войны он подписал контракт с какой-то советской промышленной фирмой и уехал в Россию. Я получала от него изредка коротенькие сообщения. После начала войны на Востоке переписка прекратилась.
- Как только он появится в Берлине, на что, впрочем, очень мало надежды, я немедленно пошлю его к вам, - заверила я Клеменса. И добавила, что мне действительно было бы скучно заниматься какими-то гам расчетами, в которых я решительно ничего не понимаю.
И тут мне захотелось еще раз пустить стрелу.
- Ведь я просто светская женщина, Клеменс, Просто светская женщина, равно как и вы просто коммерсант, не так ли?
С самым серьезным видом он кивнул. Тут я сорвалась:
- Но, скажу, дорого бы мы дали, чтобы узнать, на кого вы работаете.
- На фирму "Клеменс и Сын", фрейлейн, - с неподражаемым хладнокровием заявил он. - Только на нее.
Мне ничего не оставалось делать, как распрощаться и уйти не солоно хлебавши, извините за резкость. Но она вызвана только взвинченными нервами, господин полковник. Ваша осведомительная служба никуда не годна. В одно прекрасное время она может крепко подвести сотрудников, если по легкомыслию они положатся на ее солидность.
P.S. Сэр!
Не могу ли я просить вас ускорить передачу мне той суммы, о которой мы договорились? Расходы по поездке в Швейцарию, расстроенные денежные дела понуждают меня напоминать Вам о том, что, казалось бы, могло обойтись и без того…"
Глава двадцать первая.
ОПЕРАЦИЯ "ВАЛЬКИРИЯ"
1
Утро двадцатого июля 1944 года началось в Германии, как обычно. Диктор отметил, что в полдень температура поднимется до тридцати градусов - такой жары в Германии давно не было. Глухо и туманно прозвучала сводка с Западного фронта, а на Востоке, отметил обозреватель, "наши части ведут тяжелые бои с превосходящими силами русских".
Советские армии за зиму разгромили два крайних фланга немецкого фронта: северный - под Ленинградом и Новгородом и южный - на Правобережной Украине и в Крыму.
Вслед за тем все двенадцать советских фронтов устремились на запад. В начале июня началась битва на Карельском перешейке, и недалеко было время, когда финны запросят мира. Двадцать третьего июня полем сражения стала Белоруссия, тринадцатого июля - Западная Украина.
Близилось освобождение Молдавии, на очереди - Болгария, Румыния. Пруссаки эвакуировали промышленные предприятия, помещики бежали в глубь Германии.
Фюрер боялся нё столько западных союзников, высадившихся во Франции, сколько прорыва в рейх русских, посылал на Восток дивизию за дивизией.
Из трехсот двадцати пяти дивизий, бывших в его распоряжении, сто семьдесят девять принимали удары советских армий.
2
Закатилась звезда начальника Генерального штаба Цейтцлера. Отстранен от должности главнокомандующего войсками на Западе фельдмаршал Рундштедт.
На его место фюрер назначил фельдмаршала Клюге, не зная, что он один из тех, кто двадцатого июля сорок четвертого года ждал кодового сигнала "Валькирия".
"Валькирию" ждали на Восточном фронте. Лихорадило в ожидании команды генерала Штюльпнагеля во Франции. Он приказал высшим офицерам не покидать в течение июля оккупированную страну; этот приказ касался и работавшего в штабе генерал-губернатора генерала Венка.
К тому времени Вальтер Венк знал всех или почти всех заговорщиков в окружении Штюльпнагеля и в Берлине. Более того, через ему одному известные каналы Венк получил достоверные сведения о том, что в двадцатых числах июля будет совершена еще одна попытка устранить фюрера. Смена власти и все дальнейшее должно произойти по сигналу, уже названному. Размах заговора привел Венка в замешательство.
Заговор может быть успешным. Но может и провалиться.
Кто выиграет? Кто проиграет?
Безусловно, выигрывают дальновидные. И в предвидении любого исхода Венк решил перестраховаться. Если заговорщики придут к власти, он поддержит их. Если им суждена виселица, он выйдет сухим из воды, награжденный и превознесенный. Как это провернуть? Очень просто.
Подчинившись приказу, он останется во Франции. Но кто помешает ему секретно отправить в "Волчье логово" офицера, чья вера в божественное предназначение фюрера не поколебалась за эти годы?
Где найти такого человека?
Венк просмотрел послужные списки работников штаба… И он нашел человека…
Майор Конрад Рорбах, судя по послужному списку, в 1940 году воевал на Западе, был свидетелем последнего акта битвы за Францию и награжден Железным крестом.
Как выяснил Венк, в штабе Штюльпнагеля не было более убежденного нациста и более страстного поклонника Гитлера, чем майор Рорбах, месяца четыре назад вернувшегося в строй после тяжелого ранения и назначенного офицером по особым поручениям.
Вот его-то Венк и решил послать к адъютанту фюрера Шмундту, а тог будет извещен, что к нему направлен офицер с чрезвычайным и секретным поручением.