2
- Какая честь! - изображая на лице неземную радость, воскликнул Франц Панцигер, заместитель начальника гестапо, когда Петер вошел в его кабинет, где все было словно бы вылизано. Франц Панцигер помешан на аккуратности и чистоте. Ведь это он заставил евреев после погрома, названного "Хрустальным днем", чистить тротуары от грязи, крови и мусора зубными щетками.
Панцигер встал из-за стола, устало потянулся, протер очки, жестом указал Клеменсу на кресло у камина.
- Прошу. Здесь тепло и удобно. Что привело вас ко мне? Впрочем, о делах потом. Кофе? Коньяк?
- Ни то, ни другое, - проворчал Клеменс. - Следую примеру фюрера.
- Отлично. Как ваше здоровье?
- Вот как раз насчет этого я и хочу поговорить с вами, господин Панцигер.
- Вам нужна помощь? Врачи… Так я немедленно! Своего собственного… - заторопился Панцигер.
- Нет, нет, не утруждайтесь. И позвольте договорить мне. - Клеменс поставил цилиндр к ногам, бросив туда перчатки, - Я отлично понимаю, что здесь, гм, отнюдь не медицинское учреждение. Тем не менее я пришел именно сюда. Да, я чрезвычайно озабочен состоянием своего здоровья. Разрешите закурить?
- О, конечно!
- Благодарю, курю только свои. - Клеменс прикурил от зажигалки, предложенной Панцигером. - Спасибо. - И, затянувшись, продолжал: -Так вот, видите ли, здоровье мое не годится ни к черту, извините. Нервы истрепаны до… до крайнего предела. И знаете, почему? Господин Мюллер, начальник ваш, наводнил Мой дом шпионами.
- Этого не может…
- Я утверждаю, - резко сказал Клеменс. - Да, он наводнил мой дом шпионами. В течение многих лет я терплю в доме собственного следопыта с его пошлыми приемами слежки за своим хозяином. И молчал. Молчал, потому что привыкаю к людям. Дурная, очень дурная привычка для коммерсанта, не отрицаю. Старческая причуда. Каприз, если сказать точнее.
- Простите, дорогой Клеменс, я не понимаю, о ком идет речь?
- О, да! Разумеется, вам ли знать? Не вы же лично занимаетесь шпионажем в моем доме и не вы подсылаете ко мне этих негодяев. Речь идет о моем лакее. Антон притащил его из Африки. Зачем? Спросите этого избалованного малого!
- Он что, африканец, ваш слуга?
- Испанец, с вашего разрешения. Возможно, метис.
- Милейший Клеменс, право, мой шеф, э-э, просто из расовых соображений не может пользоваться, э-э, услугами чернокожих или желтокожих.
- Да, понимаю. Ему хватает и белокожих. Но вот дошла очередь и до желтокожих. Поймите меня правильно, господин Панцигер. Я понимаю, в эти шаткие времена наблюдение за деловыми кругами - ваша прямая обязанность.
- Вы ошибаетесь, вы жестоко ошибаетесь! Я в прекрасных отношениях с деловыми кругами. Пример тому - мы с вами. Вы так любезны и щедры… Кстати, я что-то гам должен вам…
- Успеется, - отмахнулся Клеменс, - Так вот, повторяю, я нисколько не ставлю в вину господину Мюллеру его пристальное внимание к деловым кругам. Ведь не только вы, господин Панцигер, но и мы разъезжаем туда-сюда. Поди узнай, с кем мы и о чем сговариваемся, не так ли?
Панцигер пропыхтел что-то.
- Но вот… - Раздраженная нотка появилась в голосе Клеменса. - На мою голову свалился еще один негодяй. На этот раз белокожий. Его физиономия и ухватки всегда претили мне. Я не мог сдержать негодования, законного негодования, сударь мой, я позвонил вам, я надел цилиндр, взял трость - и вот я у вас.
- И отлично сделали! Так кто этот… второй?
- Некто Плехнер. Служит в интендантстве вместе с моим сыном, а по совместительству работает у вас. Вероятно, так. На днях я спускаюсь в холл и что слышу? Этот Плехнер выпытывает у моего идиота Педро что-то относительно наших связей с домом фон Лидемана. С домом аристократа, черт побери! С домом доблестного офицера фюрера.
- Я знаком с Лидеманом.
- Он, как и вы, крупный наш должник. Запутанные расчеты… Но какое дело господину Мюллеру до наших деловых операций? Если рассуждать логически, господин Мюллер должен следить за всеми нашими клиентами, в том числе и за вами, господин Панцигер. Нелепость, а? - Клеменс посмеялся.
Панцигер вторил ему дребезжащим смешком.
- Но это еще полбеды. В тот же вечер Плехнер завел с моим сыном явно провокационный разговор о каком-то заговоре против фюрера. Намекнул, что в заговоре участвуют высокопоставленные лица, даже кое-кто из самых верных соратников Адольфа Гитлера, например, рейхсфюрер СС господин Гиммлер. Каков, а?…
Панцигер посерел; он был косвенно связан с заговорщиками.
Клеменс сбросил пепел сигары в камин и снова сел. "Плехнер? Кто такой Плехнер?" -размышлял Панцигер.
- Я наведу справку тотчас же, господин Клеменс. Каков негодяй, а? Заговор против обожаемого фюрера!… Да кто посмеет поднять на него руку! И эта нелепая слежка за шефом столь знаменитой фирмы. Чудовищно!
- Вот именно. Я всегда был лоялен и, право, по наивности, а она свойственна и нам, рассчитывал на подобное же отношение ко мне и к моей фирме. Да если бы я рассказал об этом пассаже моему, смею сказать, другу, господину Тиссену, он, при его темпераменте, взвыл бы от бешенства.
- Нет, нет, не стоит впутывать его в это дело. Оно до того мизерно, что уж как-нибудь я справлюсь с ним сам.
- И я буду в высшей степени признателен вам, если вы впредь оградите меня от подобных оскорбительных акций.
- Разумеется, разумеется! - вскричал Панцигер. - Можете не беспокоиться, господин Клеменс. И все же я хотел бы поговорить о моих расчетах с вами.
- Я уже сказал, мы подождем, мы подождем… Не смею задерживать вас. - Клеменс попрощался с Панцигером и тяжелой походкой направился к двери. У порога он обернулся: - А уж с моим следопытом я управлюсь сам.
Панцигер кивнул с самым благодушным.видом. Он тотчас слетел с него, как только дверь захлопнулась за Клеменсом. Панцигер, чтобы подставить ножку своему шефу Мюллеру, добился приема у Гиммлера, рассказал ему о разговоре с Клеменсом, не утаив его слов об участии рейхсфюрера СС в заговоре против Гитлера.
- Плехнера убрать. Видно, ему надоело жить, - прорычал Гиммлер.
"А если Плехнер болтал обо мне не только с Клеменсами?!"
Гиммлер вытер со лба нервную испарину.
…Мюллер так и не узнал, почему гнев рейхсфюрера СС обрушился на одного из агентов гестапо…
Глава двадцатая.
МАРИЯ ФОН БЕЛЬЦ ВСТУПАЕТ В ИГРУ
1
Весной и не пахло в Берлине в конце февраля 1943 года. Ветер гнал набухшие тучи, они низко оседали над городом, над домами, дымящимися после бомбежки.
Все тягостнее становилась жизнь. Длинные хвосты выстраивались с рассвета у продовольственных магазинов. Война, словно ненасытное чудовище, пожирала не только то, что производили Германия и ее вассалы, но и все, что "Центральная торговая компания" на Востоке, руководимая высоконаучным грабителем Розенбергом, вывозила из России в Германию. Количество вагонов с награбленным в России имуществом составило бы товарный поезд, длина которого в двенадцать раз превосходила бы длину железнодорожной линии Берлин - Москва!
И народ голодал, и конца войне не было видно.
И вот в низах и в верхах одновременно родилась мысль о неизбежности устранения главного виновника страшных бед, опрокинувшихся на немецкий народ.
2
"Сэр! Согласно Вашему указанию, я вступила в контакт с мистером Даллесом, для чего под предлогом встречи с родственниками мне пришлось выехать в Швейцарию…"
Так начинала свое донесение полковнику британской разведывательной службы Мария фон Бельц. Клеменсам удалось заполучить копию этого документа.
"Мистер Даллес, - продолжала Мария, - с которым я тут же снеслась, полностью информировал меня о своих намерениях связаться с подпольным движением в Германии, имея в виду, разумеется, не коммунистическое и не левое социал-демократическое подполье. Он интересовался ими, но вскользь. Итак, по порядку.
1. Признаки растущего отчаяния
Он подробно расспрашивал меня о настроениях в самой Германии и в военных кругах. Располагая обширными связями в разных слоях общества и зная то, чего не знают многие из моей среды, я подробно объяснила ему состояние умов в стране после поражения в районе Сталинграда, последовавшего затем наступления войск Советов и событий в Африке и Сицилии.
Я сообщила мистеру А.Д., что кризис в народном сознании неуклонно развивается, и не только народ, но и люди высшего общества и военные начинают понимать неизбежность разгрома или, во всяком случае, безысходного тупика, куда может привести Германию теперешнее руководство. Следствие этого - признаки растущего отчаяния в народе и среди более молодой части высшего офицерства, занимающего ответственные посты в различных звеньях военного аппарата. Почти все более или менее разумные люди уже к концу 1942 года поняли, что неудачи летней кампании заставили немецкую армию отказаться от наступательных действий, и если в ставке фюрера еще зреют какие-либо планы, рассчитанные на то, чтобы изменить ход войны авантюрным ударом, то иллюзии успеха будут рассеяны самым трагическим образом.
Эти обстоятельства и привели к активизации различных военных и штатских групп, задавшихся целью избавить страну от фюрера и его клики. Как вам известно, господин полковник, попытка убийства фюрера в марте этого года провалилась. Мина замедленного действия, копия английского образца, должна была быть положена в машину фюрера. Охрана помешала этому предприятию.