- Ну, это в наше время делается очень просто, - заметил Мюллер. - Надо узнать его настоящую фамилию, слышите?
- Так точно, господин группенфюрер. Очевидно, эти документы - очень искусно сработанная липа. Но в наших руках главная улика: в квартире Риттера засечена рация. Очевидно, хозяева рации заметили слежку. Вот уже с неделю рация молчит. Радисту нечего передавать: связник не появляется в квартире Риттера и не встречался с ним в другом месте.
- Что вы намерены предпринять?
- Мне кажется, хозяева рации сделают все возможное, чтобы связаться с Риттером. Мы предоставим им эту возможность. Таким образом, мы ухватим второй конец нити.
- Может быть, - неуверенно проговорил Мюллер, - Хорошо, подождем еще несколько дней и возьмем радиста. Идите.
Агент ушел. Мюллер встал, чтобы размяться. Не успел он сделать несколько шагов, на столе загорелась красная сигнальная лампочка. Резкий голос прозвучал в рупоре радиотелефона:
- Что с этим делом?
- Засечена рация, господин рейхсфюрер. Обнаружен радист. Установлена его связь с парнем в униформе рассыльного отеля "Адлон". Рассыльный пока остается неуловимым, равно как и тот, с кем он связан. Конец нити пока вне нашего поля зрения.
- Нет донесений от Двадцать два игрек?
- Я только что вызвал его, господин рейхсфюрер.
Сигнальная лампочка погасла, Мюллер включил микрофон, распорядился вызвать названного Гиммлером чело века и занялся делами.
7
В форме сотрудника интендантства вошел худощавый человек неопределенного возраста, с землистым цветом лица и водянистыми глазами. Мюллер, не отрываясь от бумаг, кивком показал на кресло. Человек сел, заложил ногу за ногу, рассеянным взглядом оглядел кабинет, зевнул. Его нижняя губа, рассеченная посередине, отвисла. Шрам от губы шел дальше, к правому уху, верхняя часть которого была срезана под прямым углом. Очевидно, ему надоело ждать, и он кашлянул. Мюллер сердито повел глазами.
- Мне не надо напоминать о себе, господин Плехнер, - прошипел он.
Подписав бумаги и заперев их в сейф, Мюллер сел в кресло напротив Плехнера и без околичностей спросил его, знаком ли он с Клеменсами.
- Вы же знаете, с Клеменсом-младшим я работаю в интендантстве. Я его помощник. Очень деловой человек.
- Оставим в покое младшего Клеменса. Нас интересует старик.
- Но ведь Антон - его сын.
- Не важно. Старик в свое время был в России…
- …чего он и не думает скрывать.
- Откровенность - тоже один из способов маскировки. Всякий человек, имевший связи с Россией, представляет для нас определенный интерес.
- Я не раз был в доме Клеменсов, встречался с Клеменсом-старшим, беседовал с ним. Торгаш, как тысячи других. Только и разговоров о фирме.
- Да, но вот вопрос: кого она обслуживает?
- Не понимаю. Ее клиенты, насколько я знаю, люди выдающегося положения.
- Тем легче фирме проникать в секреты, представляющие интерес для любой страны, враждебной нам.
Плехнер рассмеялся.
- Фирма существует много лет. Почему вдруг на нее пали какие-то подозрения?
- Дорогой Плехнер, отлично поставленная резидентура какое-то время, так сказать, дремлет. И в определенное время она просыпается и начинает действовать.
- Не хотите ли вы сказать, что Клеменсы…
- Я хотел сказать, - резко перебил Плехнера начальник гестапо, - что ничто не ново под луной. Невинный служащий Национальной библиотеки при расследовании оказывается радистом вражеской резидентуры. Хозяин солидной фирмы - вражеским разведчиком. Прошу не понимать меня буквально. Мы далеки от утверждения, что Клеменсы - засланные в нашу страну резиденты некоей страны. Но почему бы не проверить основательно, чем фирма занимается помимо своих основных операций?
Плехнер пожал плечами.
- Боюсь, что наши поиски направлены по ложному следу. Впрочем, я готов.
- Вот так-то лучше. Рудольф фон Лидеман - ваш друг, мы слышали?
- Пожалуй, это не совсем точно. Просто я хорошо знаю его.
- Зарегистрировано несколько посещений полковником дома Клеменсов.
- Я не вижу и в этом ничего противоестественного, господин группенфюрер. Он приятель Клеменса-младшего и должник фирмы.
- Тем хуже, тем хуже! Только ли дружба и денежные дела понуждают Лидемана так часто бывать у Клеменсов? На днях он опять был у них. Он явно нервничал и не раз оглянулся, прежде чем войти.
- Хм! Это подозрительно. Лидеман имеет доступ к очень секретным делам.
- В том-то и дело! Он теперь командир танковой дивизии. Дивизия оснащается новейшей техникой. Любое наше новое оружие может быть куплено любой страной и за любые деньги: товар ходкий. Клеменсы торгуют бриллиантами. Кто поручится за то, что они не откажутся продать чертежи и расчеты нового танка нашим союзникам или врагам?
Плехнер молчал.
- Слушайте, в доме Клеменсов есть наш агент. Это один из их слуг. Мы остерегаемся вызывать его сюда или встречаться с ним на конспиративной квартире. Вы должны увидеться с ним. Пароль к нему: "Зима что-то затянулась". Ответ: "Да, но стало теплее". Он должен сказать вам, почему полковник Лидеман зачастил к Клеменсам. Это во-первых. Во-вторых, не мешает выяснить политические взгляды этих дельцов. Заведите с кем-нибудь из них разговор, ну, например, о положении в Германии, о якобы существующем заговоре против фюрера. Не забудьте взять аппарат.
Плехнер кивнул.
- Все. Хайль Гитлер!
- Хайль Гитлер!
Плехнер ушел.
Мюллер углубился в чтение бумаг, но работать ему пришлось недолго.
Вспыхнул красный сигнал, послышался чей-то голос. Начальнику гестапо сообщали, что парень в униформе рассыльного снова бродил около дома, где живет радист, но войти не решился и исчез. Приказав утроить наблюдение за домом и пообещав повесить тех, кому было поручено следить за рассыльным, в случае новой неудачи, Мюллер долго сидел, вперив взгляд в пространство.
- Дьявол, - вырвалось у него. - Русские, американцы или англичане?
Угасал декабрьский день, последний день 1942 года.
8
В тот же день Рудольф Лидеман пришел к Антону и сказал, что хотел бы сделать новогодний подарок своей невесте.
- Что и говорить, - бубнил Руди с постным видом, - я здорово попортил нервы Марии. Кто знает, как все обернется, убивают и командиров дивизий, милейший Клеменс. Пусть у Марии сохранится добрая память о ее беспутном женихе.
- Похвально!
- Слышал, вы довольно часто встречаетесь с ней?
Ревнивая нотка явственно прозвучала в голосе Руди.
- Не так уж часто, успокойтесь. У нас с ней такие же дела, как и с вашей матерью. Фон Бельцы - тоже клиенты фирмы.
- Только ли по этим делам она бывает здесь? - не унимался Руди.
- Зачем мне лгать вам, судите сами, Руди? Неужели вы думаете, что я собираюсь отбивать у вас невесту? Вот вздор!
- Ладно, это я так… Странно она ведет себя. Могла бы быть повнимательнее ко мне. Тем более что я скоро уеду на фронт.
- Когда именно?
- Право, не знаю, - увильнул от прямого ответа Руди. - Но России мне, пожалуй, не миновать. А дела там, откровенно скажу, далеко не блестящие. Кто бы мог подумать, что мы так крепко застрянем там и потеряем огромную армию? Вместо шести недель воюем сто шестьдесят недель, и конца этому не видно. Кавказ оставлен, в центральной России тяжелые бои, блокада Ленинграда прорвана. Сталинградский шок гибельно отразился на всех, Клеменс. На вас, думаю, тоже?
- Да, дела неважные, Руди, - уклончиво заметил Антон.
- Паршивые дела, Клеменс.
- На вашем месте я бы не торопился на фронт.
- А кто вам сказал, что я тороплюсь в этот ад?
- Год назад вы рассуждали по-другому.
- Так то год назад! Ладно, будь что будет… Покажите мне какую-нибудь безделушку для Марии.
Антон ушел и вернулся с кольцом Луизы и документами, подтверждающими сделку фирмы.
Когда Руди открыл футляр, физиономия его вытянулась.
- Позвольте! Вещь, конечно, несравненная, но…странно… Мне кажется, я видел это кольцо. Клянусь, я видел его у моей кормилицы Луизы.
- Да, кажется, так звали женщину, которая продала нам кольцо, - рассеянно сказал Антон. - Она и сейчас служит у вас?
Антон знал, что случилось с Луизой. Ему хотелось поглубже заглянуть в душу Лидемана.
- Нет, она состарилась, стала ужасно неловкой, и мы расстались с ней. Кроме того, ее брат оказался коммунистом, и она скрывала это. Подумать только, какое скотство!
- Эта женщина жива? - осведомился Антон.
- Мельком слышал от матери, будто Луиза вовремя убралась на тот свет.
- И это все, что вы можете сказать о женщине, выкормившей вас своим молоком?
- Ну, это было давно, - отмахнулся Руди.
- Однако крепкие у вас нервы, полковник, - заметил Антон.
- Нервы и кровь моих предков.
Антон помолчал, потом сказал:
- Послушайте, Руди, вы уверены в том, что вся ваша кровь унаследована от Лидеманов?
- Милейший Клеменс, вы задаете нелепый вопрос.
- Не такой уж он нелепый. По традициям фирмы, каждая купленная нами вещь имеет свою документированную историю. История этого кольца имеет непосредственное отношение к вам.
Какое-то время Руди смотрел на Антона, словно баран на новые ворота.