Юрген подобрал каску, посмотрел в просвет отверстия, нежно погладил ее рукой, водрузил на голову - послужит еще!
- А с вашей стороны нас не достанут? - спохватился он.
- Ты кого–нибудь видишь? - спросил Павел.
- Не–а, - ответил Юрген, проводя взглядом поверх вала.
- Вот и они нас не видят. Око не видит - зуб неймет.
- Хорошо, - сказал Юрген, но опустился на землю, от греха подальше. - И сколько тебе искупать? - спросил он через какое–то время.
- До первой крови, - ответил Павел, - кровь - она все искупает.
- Это точно. Это правильно. И гуманно, - Юрген одобрительно кивал головой в такт словам.
- А у вас что - не так? - спросил Павел.
- Нет, не так. Мы же не искупаем вину, мы испытание проходим. А прошли или не прошли, это начальство решает.
- Начальство решит! - издевательски протянул Павел. - Ему дай волю… У нас пуля решает. Пуля надежнее. И честнее. Если уж она тебя помиловала, то после госпиталя ты чист.
- Это правильно, - повторил Юрген.
- У нас в штрафбате не задерживаются, - продолжал Павел, - три дела - это край. Большинство, правда, навсегда освобождаются от всех земных забот, а…
- У меня сегодня третья атака, - прервал его Юрген.
- Ты - везунчик, - сказал Павел.
Юрген замолчал, копаясь в памяти: что есть "везунчик"? А Павел его уже за рукав шинели дергает.
- А у вас что - так и не освобождают?
- Да мы же недавно на фронте.
- А вообще? Что солдатское радио говорит?
- Солдатское радио? Ах, да, понял! Нет, ничего такого не слышал. Да и какая разница? Переведут в другую часть, тоже на фронте, один черт!
- Ну не скажи! Это нас, штрафников, со старыми винтовками валом в атаку гонят - и ни шагу назад! Сзади–то заградотряд с пулеметами стоит, враз срежет. Куда ни кинь, всюду клин. А в обычной части хоть какой–то шанс есть выжить. Там–то пулеметы вперед ставят, не сзади.
- У нас, рассказывают, тоже ставили, - сказал Юрген, - чтобы назад не бежали.
- Ну, у вас–то понятно! Фашисты, одно слово! - с каким–то удовлетворением заметил Павел. - А пленных у вас расстреливают?
- Как это - пленных расстреливать? - удивился Юрген. - Это никак не можно. Это как лежащего бить. - Тут Павел одобрительно кивнул головой. - У нас все время говорят, что красные пленных расстреливают, всех. Все верят. Плена боятся больше фельдфебеля и русской зимы, - улыбнулся Юрген. - А я не верю. Не может такого быть!
- Точно! - воскликнул Павел. - Расстреливали бы - так уж на месте, а их в тыл отправляют, в лагерь, значит. Я сам видел. Сотню, не меньше. Мы на передовую, а они - в тыл. Бредут, носы повесили, вояки, ети их мать!
- Я тоже видел, - тихо сказал Юрген, вспоминая кадры кинохроники.
- Да–а, плен, - протянул Павел и тоже затих, задумавшись.
Вновь загрохотали пушки, застрекотали пулеметы.
- Наши сейчас в атаку пойдут, - сказал Юрген, - тут вам и капут выйдет.
- Это еще бабушка надвое сказала, кому капут выйдет, - ответил Павел, - и кто в атаку пойдет. Наши сегодня с утра должны были через дорогу прорваться и высоту разблокировать, - выдал он одну военную тайну и тут же по инерции другую: - А то у нас ни патронов, ни жратвы, ни водки. Погнали бы нас иначе в эту идиотскую контратаку! А вместо водки подбодрили тем, что сейчас наши из–за дороги нас поддержат, накатят вторым эшелоном. Да, видно, что–то там не заладилось.
- Я и говорю!
- А че тут говорить? Ты слушай! Бой–то с той стороны идет, - Павел махнул рукой на высоту, - наши жмут!
- Нашим тут ближе, - уперся Юрген, - они первыми тут будут.
- Что ж, чему быть, того не миновать, - покорно согласился Павел, - ваши так ваши. Придется мне тогда тебе в плен сдаться, - выговорил он наконец давно бередившую его мысль. - Кому другому бы не сдался, дорого бы шкуру свою продал, а тебе, пожалуй, сдамся, не драться же нам по новой.
- Ну а если твои первыми придут, тогда я тебе сдамся, - великодушно сказал Юрген, нисколько не веря в такую возможность и посему позволяя себе шутливые фантазии, - слушай, а давай я тебе кровь пущу, - он достал нож из кармана шинели, выкинул лезвие, - ватник порежу и грудь немного кольну, а еще лучше - по щеке полосну, все лицо в крови будет, любой увидит, а заживет - только маленький шрам останется, как память о войне.
Сказал вроде как в шутку, а Павел задумался. За ним и Юрген посерьезнел, принялся горячо уговаривать:
- Тебе же амнистия выйдет!
- Нет, бога не обманешь, - с тяжелым вздохом сказал Павел.
- Это точно, не обманешь, - согласился Юрген, - бог - он все видит. Я это только на фронте понял.
- Бога на мякине не проведешь, - сказал Павел и пояснил: - Мы богом майора Яхвина зовем, особиста. Въедливый мужик! И редкая гнида! От него и жизнь наша и смерть зависят.
- Если жизнь и смерть, да еще майор, тогда точно - бог, - сказал Юрген, - надо мной такой же - майор Фрике. А гнида - это что?
Павел снял шапку, запустил пальцы в свою жесткую шевелюру, выдернул волос, сначала рассмотрел его сам, потом поднес к глазам Юргена.
- Видишь белые пятнышки? - сказал он. - Это гниды и есть. Яйца вшей. Что такое вошь, знаешь? А то сейчас поймаю, покажу.
- Знаю, знаю, - замахал рукам Юрген. - Но почему майор - гнида, а не вошь?
- Потому что не вошь ест, а гнида точит, - ответил Павел.
- А–а–а, - протянул Юрген, нисколько не понимающе.
Он убрал лезвие ножа, хотел положить его в карман шинели, но рука сама потянулась к голенищу сапога. "С чего бы это и к чему?" - подумал Юрген.
Бой между тем разгорался. Немец с русским, сидя плечом к плечу, напряженно вслушивались в его отзвуки да провожали взглядами снаряды, пролетавшие над ними.
- Как стрижи, - сказал Юрген.
- Ага, - кивнул головой Павел, - хорошо, что сегодня небо ясное, - усмехнулся он и, наткнувшись на непонимающий взгляд Юргена, пояснил: - Высоко летают.
Сидеть молча, ожидая решения своей судьбы, было невмоготу, и они опять разговорились.
- А стрижи в Германии есть? - спросил Павел.
- Конечно есть, - ответил Юрген, - но я их еще с детства помню, с Волги, у нас обрыв был, высо–о–кий, и весь в дырках, как сыр. А стрижи…
- Так ты с Волги?! - запоздало среагировал Павел.
- Да. А я разве не говорил?
- И я с Волги! - радостно воскликнул Павел. - А откуда с Волги–то?
- Из–под Саратова. Мы в деревне жили.
- И я из–под Саратова! Ну надо же! Земляка нашел! Во всем нашем батальоне ни одного, а тут на тебе! Во жизнь, какие коленца выкидывает! - Павел никак не мог прийти в себя от изумления. - Так ты из тех самых немцев?
- А что, встречал? - спросил Юрген.
- Как не встречать?! У нас по соседству с десяток немецких деревень. Мы еще пацанами в футбол с ними играли, мяч их, поле наше. А как подросли, бегали ваших девок щупать, ух, крепкие у вас девки! И до этого дела охочи!
- У нас девушки за своих выходят, - с некоторой обидой сказал Юрген.
- Выходят, понятное дело, за своих, - осклабился Павел.
Юрген вскочил и уж кулак сжал, чтобы проучить наглеца, но Павел сгреб его своими огромными ручищами, усадил силой рядом.
- Ну ты горяч! Чего это ты так распетушился? Дело–то молодое! - И видя, что немец все никак не успокоится, добавил примирительно: - Уж и пошутить нельзя, - И спросил чуть погодя: - Деревня твоя как называлась?
- Йохановка, - ответил Юрген.
- Не знаю такой, - сказал Павел после некоторого раздумья. - Ну да все они у вас на одно лицо. Дома в ряд, крыши тесом крыты, а то и жестью, палисадники с цветочками, ни ям на дороге, ни свиней, глазу не за что зацепиться. Но жили богато. Прямо хоть раскулачивай всех подряд.
- У нас кулаков не было, - сказал Юрген, - у нас все в колхоз вступили.
- Ну так всем колхозом и раскулачили.
- Это как? - затряс головой Юрген.
- Как, как, да вот так! Война с фашистами началась, а тут немцы в самом сердце страны - пятая колонна.
- Что такое пятая колонна? - спросил Юрген.
- Не знаю, так говорят. Предатели, в общем.
- Кого же они предали?
- Пока никого. Но могли предать. Знаешь, сколько предателей объявилось? Жуть! И хохлы, и татары, и калмыки, и чечены. Все ведь наши, советские люди, и поди ж ты! А тут немцы. Им сам бог велел! Ну, их сталинские органы и того…
- Минометы?! Реактивные?! - с дрожью в голосе воскликнул Юрген.
- Какие еще минометы? Я только "катюши" знаю. У нас других нет.
- А у нас их "сталинскими органами" называют.
- Это еще неизвестно, что страшнее, - сказал Павел, - от "катюш" хоть укрыться можно. А вот от сталинских органов…
- Да каких органов?!
- Как каких? - удивился Павел. - Ну, органов… - он никак не мог подобрать объяснение.
- Чека? - всплыло из глубин памяти странное слово.
- Вот, точно, ЧК! Еще ОГПУ было. А теперь вот госбезопасность, - вспомнил наконец нужное слово и Павел. - Ну и чудак–человек! - рассмеялся он. - Из "катюш" по людям! Что мы, фашисты, что ли? Нет, их просто выслали.
- Этот как? - спросил Юрген, немного успокоившись.
- Как, как? Как обычно. Бери, что сможешь в руках унести, да под конвоем на станцию. А там Столыпин - и малой скоростью в Сибирь, или Среднюю Азию, или Казахстан. Выгрузят в чистом поле или в тайге, с бабами, с малыми детьми, давай, начинай жизнь с нуля.
- Как же так с людьми можно? - изумился Юрген.
- Ты прямо как не наш, - Павел впервые посмотрел на Юргена с подозрением, - ты что - с луны свалился? А как кулаков с подкулачниками высылали? Так и высылали. А их, чай, побольше вашего племени было.