"Приходите завтра, любезный Гойе, с Вашей супругой к восьми часам утра позавтракать со мной. Не вздумайте отказываться! Мне хочется поговорить с Вами на весьма интересные темы.
До свидания, мой дорогой Гойе! Не сомневайтесь в моей искренней дружбе!
Ла Пажери-Бонапарт".
- Я написала "завтра", - сказала Жозефина, - и мне придется проставить на письме "семнадцатое брюмера".
- И ты не солжешь, - заметил Бонапарт, - сейчас ровно полночь.
Действительно, еще один день канул в бездну времен: часы на стене пробили двенадцать.
Бонапарт внимал ударам, серьезный и задумчивый. Оставалось только двадцать четыре часа до торжественного дня, к которому он готовился добрый месяц, о котором он мечтал целых три года!
Сделаем же то, чего так бы хотелось ему: перескочим через двадцать четыре часа, остающиеся до дня, о котором история еще не вынесла своего суда, и посмотрим, что происходило в семь часов утра в различных местах Парижа, где события, о каких мы сейчас расскажем, должны были вызвать чрезвычайное впечатление.
XXIII
"ALEA JACTA EST"
В семь часов утра министр полиции Фуше вошел в кабинет Гойе, президента Директории.
- О! - воскликнул, увидев его, Гойе. - Какие события произошли, господин министр полиции, что я имею удовольствие видеть вас у себя так рано?
- Вы еще не знакомы с декретом? - спросил Фуше.
- С каким декретом? - удивился почтенный Гойе.
- Декретом Совета старейшин.
- Когда он был издан?
- Сегодня ночью.
- Так, значит, Совет старейшин теперь собирается по ночам?
- Да, в случае крайней необходимости.
- О чем же идет речь в этом декрете?
- Он переносит заседания Законодательного корпуса в Сен-Клу.
Гойе почувствовал всю силу удара. Он понял, какие выгоды извлечет из этого перемещения предприимчивый гений Бонапарта.
- А давно ли, - спросил Гойе, - министр полиции превратился в курьера Совета старейшин?
- Вы заблуждаетесь, гражданин президент, - отвечал бывший член Конвента, - сегодня утром я на высоте своего положения как никогда; я пришел вам сообщить о событии, которое может иметь самые серьезные последствия.
Фуше, еще не уверенный в успехе заговора, затеянного на улице Победы, был не прочь на всякий случай обеспечить себе возможность возвращения в Люксембургский дворец.
Но Гойе, при всей своей доверчивости порядочного человека, слишком хорошо знал Фуше, чтобы дать себя одурачить.
- Надобно было еще вчера сообщить мне о декрете, гражданин министр, а не сегодня утром, ведь вы приносите мне это известие лишь на несколько минут раньше официального сообщения, которое я вот-вот получу.
И действительно, в этот миг появился секретарь и доложил президенту, что прибыл курьер, посланный инспекторами дворца Старейшин, и просит разрешения передать послание.
- Пусть войдет! - бросил Гойе.
Вошел курьер и вручил президенту письмо. Тот быстро распечатал его и прочитал:
"Гражданин президент!
Комиссия спешит поставить Вас в известность о декрете, которым резиденция Законодательного корпуса переносится в Сен-Клу.
Декрет будет Вам послан. Но в настоящий момент мы заняты проведением различных мер по обеспечению безопасности.
Мы приглашаем Вас явиться на заседание Комиссии старейшин. Вы встретите там Сиейеса и Дюко.
С братским приветом.
Барийон, Фарг, Корне".
- Хорошо, - сказал Гойе курьеру, отсылая его движением руки.
Курьер вышел.
Гойе повернулся к Фуше.
- О! - воскликнул он. - Заговор идет полным ходом: мне сообщают о декрете, но не посылают его! К счастью, вы мне скажете, в каких выражениях он составлен.
- Но я ничего не знаю, - ответил Фуше.
- Как? Происходит заседание Совета старейшин, и вам, министру полиции, ничего не известно? А между тем это чрезвычайное заседание, которое выносит важное постановление!
- Нет, мне было известно о заседании, но я не смог там присутствовать.
- И у вас на нашлось секретаря-стенографа, который мог бы записать все до последнего слова и принести вам протокол заседания? Ведь, по всей вероятности, на этом заседании решалась судьба Франции!.. Ах, гражданин Фуше, вы весьма неумелый министр полиции или, вернее, более чем ловкий!
- Будут у вас какие-нибудь распоряжения? - спросил Фуше.
- Никаких, гражданин министр! - отвечал президент. - Если Директория найдет нужным давать распоряжения, она выберет людей, достойных доверия. Можете возвращаться к тем, кто вас послал! - прибавил он, поворачиваясь спиной к своему собеседнику.
Фуше вышел. Гойе тотчас же позвонил. Появился секретарь.
- Пойдите к Баррасу, к Сиейесу, к Дюко и к Мулену и попросите их немедленно прийти ко мне… Да! Сначала попросите госпожу Гойе заглянуть сюда и принести письмо госпожи Бонапарт, в котором она приглашает нас на завтрак.
Через пять минут вошла г-жа Гойе в парадном платье, с письмом в руках. Их пригласили к восьми часам утра. Часы уже пробили половину восьмого, и приходилось торопиться: до улицы Победы было не менее двадцати минут езды.
- Вот, мой друг, - сказала г-жа Гойе, протягивая мужу письмо. - Нас ждут к восьми часам.
- Да, - ответил Гойе, - но меня беспокоит не час, а день.
И, взяв письмо из рук жены, он перечитал его.
"Приходите завтра, любезный Гойе, с Вашей супругой к восьми часам утра позавтракать со мной. Не вздумайте отказываться! Мне хочется поговорить с Вами на весьма интересные темы".
- О! - воскликнул он. - Теперь уже нет сомнений!
- Ну что, мой друг, поедем? - спросила г-жа Гойе.
- Ты поедешь, а я нет. Тут произошло одно событие, к которому гражданин Бонапарт, вероятно, имеет прямое отношение. Из-за этого мне и моим коллегам придется остаться в Люксембургском дворце.
- Важное событие?
- Возможно.
- Тогда я остаюсь с тобой!
- Нет. Здесь ты мне ничем не можешь помочь. Отправляйся к госпоже Бонапарт. Может быть, я чересчур подозрителен, но если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, что тебя встревожит, дай мне знать любым способом. Придумай что-нибудь - я пойму с полуслова.
- Хорошо, мой друг, я ухожу и надеюсь быть тебе полезной.
- Ступай.
В этот момент вернулся секретарь.
- Генерал Мулен идет следом за мной, - доложил он. - Гражданин Баррас в ванне, но скоро будет. А граждане Сиейес и Дюко ушли в пять часов утра и еще не возвращались.
- Вот двое изменников! - вскричал Гойе. - А Баррас только одурачен.
И, поцеловав жену, он добавил:
- Ступай, ступай!
Выходя из кабинета, г-жа Гойе чуть не столкнулась с генералом Муленом. Вспыльчивый генерал, казалось, был вне себя от ярости.
- Прошу прощения, гражданка, - буркнул он и тут же устремился в кабинет Гойе.
- Ну что, - спросил он, - вы знаете, президент, что творится?
- Нет, но кое-что подозреваю.
- Законодательный корпус переведен в Сен-Клу!.. Генералу Бонапарту поручено привести декрет в исполнение, и он поставлен во главе вооруженных сил!
- А! Вот в чем дело! - воскликнул Гойе. - Ну что ж, нам надо собраться всем вместе и дать отпор!
- Вы слышали, Сиейеса и Роже Дюко нет во дворце!
- Черт возьми! Они в Тюильри! Но Баррас в ванне, бежим к Баррасу! Директория может выносить постановления, когда налицо большинство ее членов. Нас трое. Повторяю, дадим отпор!
- Пошлем сказать, чтобы Баррас сейчас же пришел к нам!
- Нет, пойдем к нему сами, пока он еще в ванне!
Двое членов Директории поспешно направились в покои Барраса.
Они, действительно, застали его в ванной и настояли, чтобы он их впустил.
- Что нового? - спросил при виде их Баррас.
- Вы знаете?
- Ровным счетом ничего.
Они рассказали ему все, что знали сами.
- А! - воскликнул Баррас. - Теперь мне ясно!
- Что такое?
- Так вот почему он не пришел ко мне вчера ночью!
- Кто?
- Да Бонапарт!
- Вы ждали его к себе вчера ночью?
- Он сообщил через своего адъютанта, что будет у меня между одиннадцатью и двенадцатью.
- И не явился?
- Нет. Он послал ко мне в своем экипаже Бурьенна сказать, что у него разболелась голова и ему пришлось лечь в постель. Он добавил, что сегодня рано утром будет у меня.
Представители Директории переглянулись.
- Все ясно! - вскричали он.
- Тогда я отправил на разведку моего секретаря Болло, очень толкового малого, - продолжал Баррас.
Он позвонил, появился слуга.
- Как только вернется гражданин Болло, пошлите его ко мне!
- Он уже во дворе, выходит из коляски.
- Пусть поднимется! Пусть войдет!
Болло уже был у дверей.
- Ну что? - буквально в один голос спросили его все три члена Директории.
- Так вот, генерал Бонапарт в парадном мундире вместе с генералами Бёрнонвилем, Макдональдом и Моро направляется в Тюильри; там во дворе его ждут десять тысяч солдат.
- Моро?.. Моро с ним! - вырвалось у Гойе.
- По правую руку.
- Я всегда говорил, - выпалил Мулен грубо, по-солдатски, - что Моро - это… всего лишь шлюха!
- Вы по-прежнему намерены сопротивляться, Баррас? - спросил Гойе.
- Да, - отвечал Баррас.
- Ну, так одевайтесь и спешите к нам, в зал заседаний!