- Мама! Мама! Мы убили кабана, громадного, как лошадь! Я целился ему в голову. Ты увидишь дырку от моей пули! Ролан вспорол ему брюхо охотничьим ножом, всадил по самую рукоятку! Милорд два раза попал в него из ружья!.. Скорей! Скорей! Пошлите за ним людей! Не пугайся, когда увидишь, что Ролан весь в крови, - это кровь зверя. А у Ролана - ни царапины!
Услышав знакомую скороговорку Эдуара, г-жа де Монтревель устремилась к нему навстречу и отворила ворота.
Она хотела обнять Эдуара, но он спрыгнул на землю и сам бросился ей на шею.
В этот момент подъехал Ролан и сэр Джон и тут же на крыльце появилась Амели.
Госпожа де Монтревель ужасалась, глядя на залитого кровью Ролана, а Эдуар тем временем побежал к сестре и повторил ей все только что выложенное матери.
Амели выслушала его с отсутствующим видом, что ранило самолюбие Эдуара, и он поспешил на кухню поведать о событии Мишелю, не сомневаясь, что тот внимательно его выслушает. И действительно, все касавшееся охоты живейшим образом интересовало Мишеля. Но когда Эдуар, рассказав, где лежит убитый кабан, передал ему приказание Ролана найти людей и послать их за тушей, он покачал головой.
- Как! - воскликнул Эдуар. - Ты посмеешь ослушаться моего брата?
- Боже упаси, господин Эдуар! Жак сейчас же отправится в Монтанья́.
- Ты боишься, что он никого не найдет?
- Да нет! Ничего не стоит набрать и десяток людей. Но час уж поздний, да и место, где прикончили зверя, неподходящее. Вы говорите, что это около монастырского домика?
- В двадцати шагах.
- Было бы лучше, если б он лежал в добром льё оттуда, - отвечал Мишель, почесывая затылок. - Ну да ладно, мы их пришлем, только не скажем, ни зачем, ни почему. А как придут, ну, тогда пускай ваш брат уговаривает их.
- Хорошо! Хорошо! Пусть приходят, я сам их уговорю!
- Ах, - вздохнул Мишель, - если б не этот проклятый вывих, я пошел бы сам; правда, после нынешней охоты мне здорово полегчало. Жак! Жак!
Парень появился.
Эдуар оставался на кухне, пока Жак, получив приказание, не отправился в Монтанья́.
Потом мальчик поднялся к себе в комнату, чтобы заняться тем, чем уже занимались сэр Джон и Ролан, то есть чтобы привести себя в порядок.
Разумеется, за столом только и было речи, что об охотничьих подвигах. Эдуар рассказывал с увлечением, а сэр Джон, пораженный мужеством, ловкостью и удачливостью Ролана, превозносил его, пожалуй, еще больше, чем мальчик.
Госпожа де Монтревель вздрагивала, когда узнавала всякую новую подробность, а между тем заставляла по двадцать раз повторять их.
Под конец ей стало ясно, что Ролан спас жизнь Эдуару.
- Ты его, по крайней мере, поблагодарил? - спросила она сына.
- Кого?
- Да старшего брата.
- А зачем благодарить? - удивился Эдуар. - Разве я на его месте не поступил бы точно так же?
- Что поделаешь, сударыня! - сказал сэр Джон. - Вас можно сравнить с газелью, которая, сама того не ведая, произвела на свет львов.
Амели напряженно слушала рассказ; но ее внимание удвоилось, когда она услышала, что охотники приблизились к монастырю.
С этого момента она словно замерла с тревогой во взоре, и у нее вырвался вздох облегчения, когда рассказчик добавил, что после удачного окончания охоты они не стали углубляться в лес и поскакали домой.
К концу обеда доложили, что Жак вернулся из Монтанья с двумя крестьянами, которые хотят узнать, в каком именно месте оставили убитого кабана.
Ролан встал и хотел было к ним пойти, но г-жа де Монтревель, которая не могла наглядеться на сына, приказала слуге:
- Пусть эти славные люди войдут сюда, Ролану незачем вставать из-за стола.
Через пять минут появились двое крестьян; стоя у дверей, они мяли в руках свои шапки.
- Вот что, друзья мои, - обратился к ним Ролан, - надо принести из Сейонского леса кабана, которого мы там убили.
- Что ж, можно, - согласился один из крестьян.
Он взглядом спросил товарища.
- И в самом деле можно, - отозвался тот.
- Будьте спокойны, - продолжал Ролан, - вы не даром будете трудиться.
- Нам нечего беспокоиться, - ответил крестьянин. - Мы же знаем вас, господин де Монтревель.
- Да, - подтвердил первый, - уж мы знаем, что вы, как прежде и ваш батюшка-генерал, никогда не заставите людей трудиться даром. О! Будь все аристократы такие же, как вы, не было бы никакой революции, господин Луи!
- И правда не было бы, - вставил другой, неизменно поддакивавший своему спутнику, как его живое эхо.
- А теперь скажите нам, где лежит кабан, - спросил первый крестьянин.
- Да, - повторил другой, - где он лежит?
- О! Его легко найти!
- Тем лучше, - кивнул крестьянин.
- Вы знаете дом в лесу?
- Какой?
- Да, какой?
- Дом послушников Сейонского монастыря.
Крестьяне переглянулись.
- Ну, так вы найдете его в двадцати шагах от фасада, со стороны Женудского леса.
Крестьяне снова переглянулись.
- Хм! - вырвалось у первого.
- Хм! - как эхо подхватил второй.
- Ну, чего это вы? - спросил Ролан.
- Да только…
- В чем дело? Что такое?
- По мне, лучше бы он лежал на другом конце леса.
- Как это на другом конце?
- Так бы лучше было, - сказал второй.
- Почему же на другом? - с раздражением в голосе спросил Ролан. - До того конца отсюда добрых три льё, а между тем до места, где лежит кабан, не будет и одного льё.
- Дело в том, - сказал первый крестьянин, - что место, где лежит кабан…
Он умолк и почесал затылок.
- И действительно, так, - подхватил другой.
- Что такое?
- Это слишком близко от монастыря.
- Не от монастыря! Я же говорю - от дома.
- Все равно. Вы, верно, слышали, господин Луи, что от дома идет к монастырю подземный ход.
- Да, так оно и есть, - поддакнул второй крестьянин.
- Но какое отношение имеют монастырь, дом и подземный ход к нашему кабану?
- А такое отношение, что зверь лежит в нехорошем месте. Вот! - отвечал первый крестьянин.
- Да, да, в нехорошем, - повторил его товарищ.
- Да скажете ли вы, наконец, в чем тут дело, дураки вы эдакие! - вспылил Ролан, меж тем как его мать начала беспокоиться, а Амели заметно побледнела.
- Простите, господин Луи, - возразил крестьянин, - никакие мы не дураки, а попросту люди, боящиеся Бога. Вот и все.
- Гром и молния! - воскликнул Ролан. - Я тоже боюсь Бога! Ну, что дальше?
- Вот нам и неохота путаться с дьяволом.
- Нет, нет, нет! - подтвердил второй.
- Еще ничего, когда имеешь дело с людьми, - продолжал первый, - один человек меряется силой с другим.
- А иной раз он и вдвое сильней, - заявил второй крестьянин геркулесова сложения.
- Но когда там всякая чертовщина, привидения, призраки - нет уж, спасибо!
- Спасибо! - повторил второй.
- Послушай, матушка! Послушай, сестрица! - обратился Ролан к женщинам. - Скажите, ради Бога, понимаете ли вы, что там городят эти дурни?
- Дурни! - проговорил первый. - Может быть, и так. Но что правда, то правда: Пьер Маре осмелился заглянуть за ограду монастыря, а неведомая сила возьми да и сверни ему шею. Правда, дело было в субботу, в день шабаша.
- И ни за что не могли повернуть ее обратно, - заявил второй. - Так и похоронили его с вывернутой шеей, так что он теперь видит, что позади него делается.
- О-о! - воскликнул сэр Джон. - Это становится интересным. Я очень люблю рассказы о привидениях.
- А вот сестрице Амели, милорд, они, видно, не по душе, - заметил Эдуар.
- Ты так думаешь?
- Посмотри, Ролан, как она побледнела!
- В самом деле, - проговорил англичанин, - мадемуазель, кажется, плохо себя чувствует.
- Я? Ничуть не бывало! - возразила Амели. - Не находите ли вы, матушка, что здесь душно?
И она вытерла платком выступивший на лбу пот.
- Не нахожу, - отвечала г-жа де Монтревель.
- Простите, что я вас беспокою, матушка, - продолжала Амели, - но я хочу попросить у вас позволения открыть окно.
- Открой, дитя мое.
Девушка быстро поднялась и, пошатываясь, направилась к окну, выходившему в сад.
Она остановилась у окна, прислонившись к косяку, полускрытая шторами.
- Ах! - простонала он. - Здесь хоть можно подышать.
Сэр Джон встал и предложил ей флакон с солью.
- Нет, нет, милорд, - живо ответила Амели, - благодарю вас, мне уже легче.
- Хорошо, хорошо, - сказал Ролан, - речь не об этом, а о нашем кабане.
- Ну что ж, господин Луи, завтра мы сходим за ним.
- Вот-вот, - подхватил второй крестьянин, - утром, как только рассветет.
- Ну а почему бы не сегодня вечером?..
- О, нынче вечером…
Крестьяне переглянулись и сказали в один голос, покачав головой:
- Нынче вечером никак невозможно.
- Трусы!
- Господин Луи, бояться чего-нибудь еще не значит быть трусом, - ответил первый крестьянин.
- Ну да, не значит, - отозвался второй.
- О! - возмутился Ролан. - Какой здравомыслящий человек станет мне доказывать, что бояться не значит быть трусом?
- Это смотря по тому, кого бояться, господин Луи. Дайте мне в руки острый садовый нож да здоровенную дубину, и я не побоюсь волка! Дайте мне доброе ружье, и я не побоюсь человека, ежели узнаю, что он сидит в засаде и задумал меня ухлопать.
- Да, - вставил Эдуар, - а вот привидения, даже если это будет призрак монаха, ты боишься?