Несколько минут тому назад Амели воспользовалась уходом сэра Джона с Эдуаром и поднялась в свою комнату. Это было единственное место к замке, где она чувствовала себя свободной и где вот уже полгода проводила большую часть времени.
Только услышав колокол, призывающий к обеду, она спускалась в столовую, да и то лишь после второго удара.
В этот день, как мы уже говорили, Ролан и сэр Джон осмотрели Бурк и занялись приготовлениями к завтрашней охоте.
С утра до полудня собирались делать облаву, с полудня до вечера - вести псовую охоту. Как уже сообщил брату Эдуар, садовник Мишель, заядлый браконьер, вывихнул ногу и был прикован к постели, но, едва речь зашла об охоте, ему стало лучше и он взобрался на низкорослую лошадку, на которой обычно разъезжали по хозяйственным делам, и отправился в Сен-Жюст и в Монтанья́ приглашать загонщиков.
Он не мог участвовать ни в облаве, ни в псовой охоте, и ему поручили собак, лошадей сэра Джона и Ролана и пони Эдуара; он должен был держать их наготове в середине леса, пересеченного только одной большой дорогой и двумя проезжими тропинками.
Загонщики, не участвовавшие в псовой охоте, должны были вернуться в замок с убитой дичью.
На другой день, в шесть часов утра, загонщики собрались у ворот замка. В одиннадцать Мишелю предстояло отправиться в лес с лошадьми и собаками.
Сейонский лес примыкал к замку Черных Ключей, и, выйдя за ворота, можно было начинать охоту.
Загонять намеревались ланей, косуль и зайцев, в которых стреляли дробью. Ролан дал Эдуару простое одноствольное ружье, каким он сам пользовался в детские годы и с которым впервые пошел на охоту; не слишком надеясь на благоразумие брата, он не решался доверить ему двуствольное ружье.
Поскольку у карабина, подаренного сэром Джоном Эдуару, был нарезной ствол, то из него стреляли только пулями. Поэтому карабин передали Мишелю, с тем чтобы тот вручил его мальчику, когда начнется травля кабана, то есть вторая часть охоты.
Перед началом этой части охоты Ролану и сэру Джону следовало переменить ружья, вооружиться двуствольными карабинами и острыми как бритва охотничьими ножами, имевшими форму кинжала. Ножи привез с собой сэр Джон; их можно было привесить к поясу или укрепить на конце ружейного ствола в виде штыка.
После первой же облавы стало ясно, что охота будет удачной: убили косулю и двух зайцев.
К полудню застрелили трех ланей, семь косуль и двух лисиц. Обнаружили двух кабанов, но, когда в них всадили несколько зарядов крупной дроби, они преспокойно отряхнулись и исчезли в лесной чаще.
Эдуар был в восторге: он убил косулю!
Как было условлено, загонщиков щедро вознаградили за труды и отослали с дичью в замок. Потом затрубили в рог, чтобы узнать, где находится Мишель; он тут же отозвался.
Не прошло и десяти минут, как трое охотников добрались до полянки, где их поджидал садовник со стаей псов и с лошадьми.
Мишель выследил молодого кабана, его старший сын Жак загнал зверя в ограду, находившуюся шагах в ста.
Жак с собаками Барбишоном и Раводой обыскал огороженное место. Через пять минут кабан уже стоял у своего логова.
Можно было его тотчас же убить или хотя бы стрелять в него, но тогда охота окончилась бы слишком скоро. На зверя спустили собак. Увидев, что стая пигмеев устремилась к нему, кабан быстро удалился, перебежав через дорогу.
Ролан затрубил в рог, давая знать, что зверь на виду. Заметив, что кабан направился в сторону Сейонского монастыря, всадники поскакали по тропинке, пересекавшей лес.
Гон кабана продолжался до пяти часов вечера; зверь то и дело возвращался на свои следы, не осмеливаясь выбраться из чащи. Наконец, около пяти охотники поняли по яростному, оглушительному лаю, что стая псов напала на зверя.
Теперь охотники находились в самой гуще леса, в каких-нибудь ста шагах от дома, относящегося к монастырю, и, так как до кабана невозможно было добраться на лошади, пришлось спешиться.
Лай собак указывал охотникам дорогу, и они отклонялись от прямой линии, лишь обходя преграды на пути.
Время от времени раздавался отчаянный визг, это означало, что один из псов отважился напасть на зверя и поплатился за свою смелость.
В двадцати шагах от кровавой схватки уже можно было разглядеть всех действующих лиц охотничьей драмы.
Кабан прижался к скале, чтобы на него не напали с тылу; опираясь на передние ноги, он повернул к собакам голову с налитыми кровью глазами и огромными клыками.
Собаки прыгали перед зверем, бросались на него, окружили его со всех сторон, образуя живой, движущийся ковер.
Пять-шесть псов были уже ранены, иные довольно тяжело, земля обагрилась их кровью, но они все с тем же остервенением нападали на кабана, являя пример безумной отваги.
Трое охотников прибыли на место сражения в разное время.
Эдуар, самый отчаянный и самый маленький, прибежал первым, быстрее всех пробившись сквозь чащу.
За ним последовал Ролан, не только презиравший опасность, но и рвавшийся к ней.
Третьим появился из кустов сэр Джон, самый медлительный, степенный и благоразумный.
Как только кабан заметил охотников, он перестал обращать внимание на собак. Свирепо щелкая зубами, он неподвижно уставился красными глазами на людей.
Ролан с минуту смотрел на эту картину; ему не терпелось броситься с ножом в руке на кабана, окруженного собаками, и заколоть его, как мясник закалывает быка, а колбасник - домашнюю свинью.
Уловив намерение Ролана, англичанин удержал его за руку.
- Братец! - приставал к Ролану Эдуар. - Дай мне выстрелить в кабана!
Ролан сдержал свой порыв.
- Ну что ж, - сказал он, поставив ружье к дереву и извлекая из ножен охотничий нож, - стреляй! Только берегись!
- О, будь спокоен, - ответил мальчик и, стиснув зубы, бледный, но полный решимости, стал прицеливаться из карабина.
- Вы знаете, - заметил сэр Джон, - что если он промахнется или только ранит кабана, то зверь мигом бросится на нас!
- Знаю, милорд, я привык к такой охоте, - отвечал Ролан; у него сверкали глаза, раздувались ноздри и губы были полуоткрыты. - Огонь, Эдуар!
Раздался выстрел, и в тот же миг, если не раньше, кабан, подобно молнии, устремился на мальчика.
Снова грянул выстрел, и сквозь дым блеснули огненные глаза зверя.
С разбегу он налетел на Ролана, который стоял на одном колене с ножом в руке.
В следующий миг человек схватился со зверем, и по земле покатилась какая-то темная бесформенная масса.
Но вот прогремел третий выстрел, и вслед за ним послышался хохот Ролана.
- Милорд, - воскликнул он, - вы зря загубили порох и пулю, - разве вы не видите, что кабан заколот? Только сбросьте с меня его тушу, негодяй весит килограммов четыреста, и я задыхаюсь под ним.
Но не успел сэр Джон наклониться, как Ролан сильным движением плеча откинул в сторону труп кабана и встал на ноги, весь залитый кровью, но без единой царапины.
Эдуар не двинулся с места: то ли не успел, то ли это было проявлением мужества. Правда, Ролан, бросившись вперед, закрыл его своим телом.
Сэр Джон, отскочивший в сторону, чтобы сбоку стрелять в кабана, смотрел на Ролана, который стряхивал с себя кровь после этой второй дуэли, смотрел с таким же удивлением, с каким наблюдал его после первой.
Собаки - их оставалось не больше двадцати - сбежались к кабану и набросились на его тушу, тщетно пытаясь прогрызть шкуру, заросшую щетиной и твердую, как железо.
- Вот увидите, - пообещал Ролан, вытирая окровавленные руки и лицо тонким батистовым платком, - они его сожрут и вместе с ним ваш нож, милорд!
- В самом деле, - удивился сэр Джон, - где же нож?
- Он вошел в него целиком, - заметил Ролан.
- Да, - подхватил мальчик, - по самую рукоятку!
И, бросившись к зверю, он вытащил кинжал, вонзившийся в грудь животного.
Точно рассчитанным ударом могучая рука острием ножа пронзила сердце зверя.
На теле кабана виднелись еще три раны.
Первая от пули Эдуара - кровавая полоса тянулась над глазом, но пуля не смогла пробить лобную кость.
Вторую рану нанес выстрел сэра Джона - пуля, пущенная сбоку, скользнула по железной броне животного.
Последний выстрел был сделан англичанином в упор - пуля прошла сквозь тело кабана, но, как сказал Ролан, в этот момент зверь был уже мертв.
XIV
СТРАШНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Охота кончилась. Темнело. Пора было возвращаться в замок.
Лошади стояли в каких-нибудь пятидесяти шагах. Они ржали от нетерпения и, казалось, спрашивали, почему им не дали участвовать в разыгравшейся драме: уж не усомнились ли в их храбрости?
Эдуар во что бы то ни стало хотел дотащить кабана до лошадей, взвалить его на седло и везти в замок. Но Ролан заметил, что гораздо проще послать за ним двух человек с Носилками. Того же мнения держался и сэр Джон; Эдуару, который твердил, указывая на рану в голове кабана: "Это я попал; я сюда целился", поневоле пришлось уступить мнению большинства.
Охотники добрались до места, где стояли лошади, вскочили в седла и через какие-нибудь десять минут прискакали в замку.
Госпожа де Монтревель ожидала их на крыльце. Несчастная мать стояла там уже больше часа в смертельной тревоге за жизнь своих сыновей.
Эдуар увидел ее издали, пустил пони в галоп и крикнул, подъезжая к воротам: