Если честно, то никаких особо важных дел у Федора Аверьяновича в данный момент не имелось. Он просто вышел наружу, чтобы оставить "парочку голубков" наедине. А еще ему захотелось припомнить то, как удивила его "выходка" Дадины, которая сама заявилась в разведотдел штаба и поведала Романтееву о том, "как долго водили ее за нос" спецслужбы ЮАР, а вместе с ними и организация "Врачи без границ", проворачивая за ее спиной свои грязные шпионские делишки. Еще она сказала, что на все происходящее ей открыл глаза "доктор Ваня", которой сумел пробудить в ней огромное желание значительно больше помогать "бедным угнетенным африканцам". Больше того, благодаря тому же "доктору Ване" она решилась на кардинальный шаг в своей судьбе - креститься и стать доброй христианкой…
Что касается "шпионских игр", предложенных Дадиной, то они контрразведчика вполне устраивали. Считая себя настоящим профессионалом в вопросах разведки и контрразведки, Романтеев, конечно же, не поверил ни одному слову этой "вновь обращенной христианки". Он подумал о том, что Дадина решила заделаться двойным агентом, получая дивиденды как с одной, так и с другой стороны. И эта его убежденность в том, что он "разгадал вражьи козни", помогла Романтееву убедить ангольских руководителей подыграть "мулатке-шоколадке", снабжая ее хозяев заведомо ложными сведениями о замыслах стратегов из генштаба правительственных войск. И вообще, Романтеев очень рассчитывал на то, что с помощью Дадины ему удастся начать большую игру со спецслужбами противника и переиграть их.
Дальнейшая же судьба Аркадия была ясна. В ближайшие дни капитан медслужбы Стрешнев будет отправлен "на долечивание" на Родину.
Подполковник одну за другой выкурил три дармовые сигареты и только потом вспомнил, что "не курит". Покачав головой, Федор Аверьянович смял пачку с оставшимися сигаретами в комок и в сердцах зашвырнул ее на тент крыши соседней палатки. "Вот она - жизнь человека в погонах! Опять надо думать о главном!.. А "влюбленным голубкам" пора по клеткам… Время не ждет", - сказал он самому себе и, отдернув входной полог, решительно вошел в палатку…
* * *
Машина с красными крестами на ветровых стеклах остановилась у железнодорожной станции провинциального городка в Ленинградской области. Из нее деловито вышел высокий подтянутый мужчина в очках и с сединой в волосах.
- Аркадий Николаевич! - окликнул его водитель "скорой помощи". - Когда вас встречать из Москвы?
- Через три дня, - ответил на ходу главный хирург Центральной районной больницы Стрешнев, направляясь к привокзальной кассе, чтобы взять билет на электричку до Санкт-Петербурга.
На Московском вокзале Стрешнев сел в поезд с надписью на вагонах "Красная стрела" и занял в купе верхнюю полку, согласно месту, указанному в билете.
"Вообще-то под эту поездку на научно-практическую конференцию, посвященную вопросам эндоскопии и лапоротомии, можно было бы выкроить и целую неделю, - подумалось ему. - Но в больнице много работы и задерживаться в Москве нет особых причин. Да и жена с детьми - близняшками Колей и Олей - на столь долгое мое отсутствие своего согласия не давали. Ничего, хватит и трех дней".
Под стук вагонных колес хорошо думается, вспоминается о прошлом. Вот и Аркадию Стрешневу припомнились события пятнадцатилетней давности, когда его - военного врача - вчистую уволили из рядов Советской армии под каким-то дурацким предлогом "о сокращении офицерского состава". Стрешнев вернулся в родной Сестрорецк, устроился работать в больнице по своей армейской специальности, встретил красивую и добрую девушку по имени Любаша, которая и родила ему двух замечательных близнецов, а теперь собиралась "повторить свой успех", вновь будучи на сносях.
Жизнь, что называется, "устаканилась", как любил поговаривать нынешний тесть Аркадия Василий Иванович, работавший водителем автобуса на междугородних линиях. Но нет-нет, да и вспоминалась Стрешневу его офицерская служба в далеких экзотических странах, хотелось повидаться со старыми боевыми друзьями. И вот однажды они вместе с женой отправились в отпуск на Кубу. Там Аркадий съездил в Сьенфуэгос, где дислоцировался прежде кубинский госпиталь, но на месте его не нашел. Зато отыскал бывшую главную медсестру госпиталя Розалию Аттис. Она-то и поведала "коллеге Мигелю Родригесу" о том, что их госпиталь в конце 1987 года подвергся внезапному нападению большого вражеского десанта и был практически уничтожен, при этом весь медперсонал и раненые, которых не успели эвакуировать в тыл, были перебиты. Сама Розалия - одна из немногих уцелевших в той бойне. "Так что вам, коллега Мигель, очень повезло, что вы покинули нас несколько раньше. Сам Бог сохранил вас для жизни", - сказала она на прощание.
Двое суток в Москве пролетели для Стрешнева в делах и заботах. На третий день Аркадий участвовал в работе семинара по внедрению в медицинскую практику новых технологий и медикаментозных средств. Полновластной хозяйкой этого семинара проявила себя некая Линда Бурт - американская миллионерша, которая (по всему было видно) не жалела денег на свою внешность, изрядно тратясь на косметологию и пластическую хирургию. Поначалу Стрешнев не обратил на нее особого внимания, но когда она заговорила по-английски, как-то по-особенному грассируя, ему вспомнилась "мулатка-шоколадка" Дадина и ее манера говорить, двигаться, поправлять волосы.
"Да это же она, разрази меня гром!.. - вдруг осенило Аркадия, но он сам себе не поверил. - Нет, вряд ли. Эта лощеная леди с белой кожей, с большой грудью и с совершенно иными чертами лица, нежели у Дадины, не может быть той знойной женщиной, которая долгое время являлась мне в сновидениях. Или все это только результаты пластики, и все-таки это Дадина? Достаточно увидеть, как она по-детски светло и радостно улыбается…"
Стрешнев хотел подойти к президенту крупной фармацевтической компании, заговорить с ней, но не тут-то было. Охрана не подпустила Аркадия даже близко. Ему лишь разрешили написать ей записку, что он тут же и сделал.
"Милая Дадина, - написал он на клочке бумаги, вырванном из записной книжки. - Ты еще помнишь своего "доктора Ваню"? И не удалила ли ты свою замечательную сексапильную родинку на левой ягодице?.." - и так далее в том же духе. Стрешнев уже собирался подписать записку и передать ее охраннику миллионерши, как вдруг заметил рядом с ней подполковника Санчеса-Романтеева, собственной персоной… Он здорово сдал, постарел, но это был все тот же хитрованистый "жучок-бодрячок". Судя по всему, Федор Аверьянович возглавлял теперь охрану американской фармацевтической компании, которой заправляла миллионерша Линда-Дадина.
"Опасайся не гидры о семи головах, а человека о двух языках", - припомнилась Стрешневу древняя мудрость, высказанная некогда кем-то из восточных поэтов. И ему как-то сразу расхотелось встречаться с этими людьми, напоминать им о себе. А еще через мгновение в голове появилась четкая мысль:
"Не хочу больше этого притворства, этих игр - любовных, шпионских, карьеристских и всех прочих, какие только бывают в жизни. Нужно просто жить, жить свободно и счастливо, как дает Бог…"
ОРДЕН БЕЛОГО ОРЛА
Буров
Свободный от приема пациентов день врач-экстрасенс Буров решил посвятить написанию давно обещанной статьи для научного журнала. Однако он продвинулся не слишком далеко, поскольку в прихожей прозвучал звонок.
- Кто там? - спросил Буров, заранее послав про себя пришедшего к черту.
- Откройте, милиция! - прозвучал мужской голос.
Виталий Севастьянович за собой никаких грехов не ведал и потому спокойно открыл дверь. На лестничной площадке обнаружилась группа людей, среди которых он знал только двоих. Первым был участковый инспектор старший лейтенант милиции Каблуков, которому Буров однажды помог перевоспитать потомственного алкоголика и буйного хулигана Ниточкина, наводившего страх на всю округу. Второй была дворничиха по имени Алла, которая заочно училась в Институте кинематографии на киноведческом факультете и работала в местном домоуправлении.
- Гражданин Буров Виталий Севастьянович? - спросил капитан милиции, возглавлявший всю эту группу.
- Да.
- Прошу принять участие в санкционированном обыске в квартире гражданина Телегина в качестве понятого. Сразу же предупреждаю вас, что вы имеете полное право отказаться от этого следственного действия, но это, замечу, не в ваших интересах. Зачем вам неприятности?
Подумав, что неприятности ему действительно ни к чему, а процедура обыска у Телегина, жившего двумя этажами выше, скорее всего, много времени не займет, Буров согласился.
Капитан милиции назвался:
- Следователь РОВД Стороженко. Вы, Виталий Севастьянович, и вы, Алла Борисовна, предупреждаетесь об ответственности за разглашение данных предварительного следствия.
- А что мы должны будем делать? - полюбопытствовала Алла.
- Только присутствовать в течение всего обыска и внимательно наблюдать за ходом всего следственного действия…
Говоря откровенно, Телегина из квартиры номер 320 Буров толком и не знал, видел раза два-три в месяц и отвечал на его поклоны. Жил Телегин тихо, соседи на него не жаловались. Да и вообще этот человек производил впечатление делового живчика, в вечной суете и спешке стремившегося объять необъятное - всюду попасть и везде поспеть. Но надо было видеть физиономию этого Телегина, когда он услышал об обыске! Его буквально перекосило от злости и страха. Однако он сумел взять себя в руки и боязливо проблеял:
- Предъявите ордер…
- Пожалуйста. - Стороженко протянул Телегину постановление, подписанное прокурором. - Можете ознакомиться. После этого вы вправе сделать любое заявление, которое мы занесем в протокол.