- Когда-то давно, - начала Нанси, - в стране Чудес и Волшебства жил-был десятилетний принц, который чувствовал большую любовь к цветам и деревьям. Король-отец покровительствовал этой склонности сына, так как находил, что монарх-садовник стоит выше монарха-солдафона…
- Он совершенно прав!
- Однажды утром юный принц прогуливался по саду среди им самим взращенных деревьев. Он хотел отведать плодов с любимого дерева, как вдруг заметил неподалеку другое дерево; оно было нисколько не лучше первого, но его плоды почему-то привлекли внимание принца. Конечно - юность… Недаром же она женского рода… вот и отличается непостоянством!
- Дерзкая! - сказала королева.
- Новое дерево так понравилось принцу, что старое стало ему казаться отвратительным. Он позвал садовника и приказал ему срубить его. Тот так и сделал. Тогда принц подошел к новому любимцу и сорвал с него плод. Но это плод оказался страшно горьким, и принц с негодованием отбросил его прочь. Тогда, раскаиваясь в своем непостоянстве, он поднял срубленное дерево и попытался приставить его к пню, но у бедного дерева не было больше корней, и оно тяжело рухнуло на землю.
- Твою сказочку надо понимать так, что герцог Гиз срубленное дерево, а наваррский король - дерево с горькими плодами? - спросила Маргарита.
- К сожалению, да! - ответила Нанси.
- Но разве обманное дерево не заслужило наказания за то что его плоды не соответствовали красоте его вида?
- Гм… пожалуй! Но принц, во всяком случае, вознаградил себя, и в этой награде было также и наказание дереву. Пройдя несколько шагов, принц заметил в траве скромную ягодку, которая стыдливо притаилась в самой зелени. Принц сорвал ягодку, которая оказалась превкусной клубничкой, и остался очень доволен.
- Нанси, - смеясь, воскликнула королева, - ты умница! Ручаюсь, что ты готова сравнить эту клубничку с каким-нибудь мелким дворянчиком - наивным, застенчивым, хорошеньким и вечно краснеющим?
- Имеющий уши слышать да слышит! - пробормотала Нанси.
- Хорошо, я подумаю о клубничке! - мечтательно сказала королева и взялась на перо.
Она написала следующее: "Дорогой герцог! Жизнь, как река, не течет вспять. Но ее берега порою бывают настолько красивы, что путник, спускающийся по течению, сохраняет о них вечное воспоминание. А ведь воспоминанья - лучше надежды… Ваша в прошлом Маргарита".
- Гм… - вполголоса пробормотала Нанси, когда королева показала ей это письмо. - Мне кажется, что Господь Бог сотворит чудо и перевернет все времена года. Или я ошибаюсь, или в этом году клубника в большом королевстве вызреет в… сентябре!
Но королева не слыхала этих слов: она мечтала… Однако мечтательное настроение не долго удержалось у нее, так как вскоре Маргарита сказала:
- Займись сейчас же упаковкой моих вещей и платьев в сундуки. Вот уже давно брат Франсуа приглашает меня побывать у него в Анжере. Теперь я не прочь проехать туда.
Нанси глубоко вздохнула.
- Что значит этот вздох? - удивилась Маргарита.
- Я тоже должна в свой черед просить совета у вашего величества!
- А этот совет может помешать моему путешествию?
- Нет, но…
- Да ну же! - нетерпеливо окликнула ее королева, видя, что Нанси колеблется и не решается говорить до конца.
- Может случиться, что ваше величество посоветует мне тоже отправиться в маленькое путешествие, из которого я вернусь… несколько иной…
- Да что за загадками говоришь ты?
- Ах, я в таком затруднении…
- Ты?
- Господи, ваше величество, нельзя же безнаказанно жить среди волков и в конце концов не завыть по-волчьи… Вот уже пять лет я живу в Лувре, и в это время мне пришлось наблюдать столько любовных интриг, что…
- Что это не осталось без влияния и на тебя тоже? Нанси вздохнула и потупилась.
- Гм… - сказала королева, - дело, очевидно, обошлось не без участия Рауля. Любит ли он тебя, по крайней мере?
- Господи, он не раз уверял меня в своей любви, но ведь мужчины - такие обманщики.
- К сожалению, да! - вздохнула королева.
- Так или иначе, мы должны пожениться…
- Да, но через два года, кажется?
- Боюсь, что это будет теперь слишком долгим сроком, краснея, ответила Нанси.
- Ну хорошо, - решила Маргарита, - отправимся теперь в наше путешествие, а по возвращении сделаем твоего маленького пажа шталмейстером; я дам тебе приданое, и все устроится!
XX
Весь остаток этого дня королева Маргарита провела в полном одиночестве. Два раза супруг посылал ей письма, но последние разделили судьбу первого письма, то есть были кинуты непрочитанными в бронзовую вазу.
Королева-мать тоже порывалась проникнуть к Маргарите, но каждый раз Нанси заявляла ей, что наваррская королева не в состоянии видеть кого бы то ни было. А тем временем шла деятельная укладка вещей.
Только Раулю и удалось проникнуть в покои наваррской королевы, да и то по специальному приглашению: его почтили возложением на него секретной и важной миссии.
- Вот деньги, милочка! - сказала ему наваррская королева, вручая полный кошелек золота. - Ступай на улицу Дезэкю, в гостиницу "Белая лошадь". Там всегда можно получить напрокат экипаж и лошадей или мулов. Я не хочу, чтобы о моем отъезде знал кто-нибудь, а потому не обращаюсь к брату.
- Как, ваше величество, вы отправитесь в путешествие совершенно одни? - воскликнула Нанси.
- Нет, с тобой.
- В наемном экипаже?
- И притом с соблюдением строжайшего инкогнито! Так гораздо забавнее.
- И даже без всякого эскорта?
- Нашим защитником будет Рауль. Нанси опять покраснела, как вишня.
- Вот видишь, детка, - сказала ей Маргарита, - я никогда не разлучаю любящих сердец.
- Ах ты дурачок! - сказала Нанси, грозя пальцем Раулю. - Ты не заслуживаешь такого счастья!
Рауль в точности исполнил приказания королевы. В десять часов вечера около церкви Сен-Жермен-д'Оксеруа должен был ждать экипаж, запряженный парой отличных мулов, а для себя он дешево купил у приезжего дворянина превосходную верховую лошадь.
С наступлением вечера Маргарита приказала подать обед к себе в комнату и милостиво пригласила Нанси и Рауля разделить трапезу. Затем она написала три письма.
Первое было адресовано королеве Екатерине и гласило: "Ваше величество! Присоединяю к этому письму записку, которую Вам нетрудно будет передать герцогу Гизу, так как, по имеющимся у меня сведениям, Вы опять завели с ним дружбу после того, как еще недавно намеревались прирезать его из-за угла… Когда это письмо будет в Ваших руках, я буду уже далеко от Лувра и Парижа. Дело в том, что у меня с наваррским королем произошли некоторые разногласия насчет того, как лучше всего править нашим гасконским народом, и я решила совершить небольшое путешествие, чтобы лучше ориентироваться в вопросах политики, наблюдая нравы, обычаи и законы разных стран и народов. Я прошу Вас, государыня-мать, принять мои уверения в совершенном почтении и молю Небо, чтобы оно и впредь не оставляло Вас своим покровительством. Маргарита".
Мужу Маргарита написала следующее: "Государь! Ваше поведение причинило мне серьезное горе, которое только обострилось бы от пребывания в Лувре. Примиритесь с моим отсутствием в течение нескольких дней и считайте меня Вашим искренним другом. Советую Вам более, чем когда-либо, опасаться королевы Екатерины, Рене и нашего превосходного кузена герцога Гиза".
Затем королева написала еще письмо брату, королю Карлу IX. "Государь! Вы знаете, какую ненависть питаю я к политике, а потому, наверное, усмотрите в моем отъезде лишь женский каприз, но не более. Я отправилась с согласия мужа в небольшое путешествие для развлечения. Вы всегда выказывали мне, государь, большую дружбу, и я надеюсь, что Вы не откажетесь перенести часть ее на наваррского короля, у которого так много врагов при дворе, хотя он и является самым верным подданным Вашего Величества".
Запечатав все эти три письма, Маргарита положила их на самое видное место в своей комнате.
Между тем, пока она занималась корреспонденцией, Рауль с помощью преданного королеве швейцарца перетаскал ее багаж в гостиницу "Белая лошадь". К десяти часам все было готово, и королева, закутавшись в широкий испанский плащ, сошла в сопровождении Нанси по маленькой лестнице и через потерну вышла на набережную Сены. У церкви ее уже ожидал экипаж, запряженный парой бодрых мулов, и два мула с нагруженным на их спины ее багажом.
- Куда мы едем? - спросил Рауль, когда Маргарита и Нанси уселись в экипаж.
- По Анжерской дороге, - ответила королева. Рауль передал приказание погонщику мулов, а Нанси с хитрой усмешкой спросила:
- Скажите, государыня, в Анжере, наверное, жарко?
- К чему этот вопрос, милочка?
- Господи! - ответила Нанси. - Если там жарко, то, быть может, на ваше счастье, там еще удастся сорвать несколько клубничек!
Маргарита улыбнулась. Но вот погонщик взмахнул бичом, мулы дернули, и экипаж тронулся в путь, экскортируемый Раулем, который ехал у. правой дверцы.
Стояла очень темная ночь, и никто в Лувре не подозревал, что королева Маргарита расстается в этот час с дворцом, словно беглянка.