/
Глава одиннадцатая
В деревне Скути они (братья ди Гуаско) самолично творят суд... Зло умножая злом, они установили виселицы в деревне Скути и позорные столбы в Тасили...
Из письма консула в Геную.
РОДНЫЕ БРАТЬЯ
шумом несет свои воды горная речка Суук- Су. Узкая и извилистая в горах, на подходе к морю она расширяется и становится похожей на настоящую реку. В пору сильных ливней Суук- Су разливается по долине и грозит жителям Сурожа наводнением.
Редкий год проходит без могучего разлива горных вод. Стекая с гор и каменных гряд во время сильных дождей, вода врывается в устье, сокрушая все на своем пути. Разливаясь, Суук- Су уносит не только смытые виноградные кусты, но и вырванные с корнем ореховые и грушевые деревья, стада овец. Ничего не щадит стихия.
Там, где река пересекает дорогу в город, через ее русло перекинут узкий мост. Когда-то этот мост был подъемным. Надо полагать, что в те времена река не пересыхала и, когда мост был поднят, служила преградой для входа в город.
Сейчас мост не поднимают. Ржавые цепи выпали из блоков и висят, отражаясь в воде. Дорога перебегает мост и сразу идет в гору. На горе возвышаются северные, главные ворота города.
Ворота зовут железными, но все знают, что
143
сооружены они из камня да дерева и только подъемная решетка обита железом.
В дни мира и тишины створ этот на день поднимают, и в Су- рож свободно входят все, кто может уплатить за вход. Ночью ворота закрыты.
Наутро после стычки под Арталаном Теодоро в сопровождении двух слуг подъехал к железным воротам. Лишившись купленных невольников, он побоялся сразу ехать в Тасили, опасаясь первого гнева отца, и потому решил переждать день-два в Суроже, в доме Андреоло, недавно построенном. А когда старик перебесится и гнев его остынет - тогда будет видно.
Миновав ворота и бросив стражникам по два аспра каждому, Теодоро въехал на Главную улицу. Но, не доехав до дома Андреоло, он остановил коня. Подумалось, что встреча с братом может быть не менее неприятной, чем с отцом.
Резко повернув коня, Теодоро направился к морю. На берегу он постелил плащ и, приказав слугам не будить его, сейчас лее заснул, утомленный волнением и бессонной ночью.
Целый день проспал Теодоро. Проснулся под вечер. Солнце ушло за горы, над Сурожем густели сумерки. Кони паслись на траве недалеко от моря, слуги сидели под кустом и чинили изрядно порванную в стычке одежду.
- Ты, Батисто, и ты, Любиано, поедете в Тасили,- сказал Теодоро подошедшим слугам. - Отцу скажите, что мы попали в плен к татарам и убежали дорогой. Иначе нам несдобровать. Поезжайте с богом, я обойдусь без вас.
Слуги уехали, а Теодоро все еще не мог решить, что ему делать.
"Было бы куда лучше, если бы всех слуг, кроме этих двух, уничтожили татары. Тогда можно было бы наплести сто тысяч небылиц и оправдаться,- думал Теодоро. - А теперь в Тасили прибрели уцелевшие слуги и рассказали все как было. Лишиться такой суммы денег - не шутка для старика. Интересно, дошла ли весть о потере пленников до Андреоло?" - Он поднялся, подошел к коню, вскочил в седло-
Подъехал к дому Андреоло. Сошел с лошади, постоял немного; набравшись решимости, тронул бронзовое кольцо. Ворота долго не открывали, затем в узеньком окошке показалось лицо слуги.
- Кто беспокоит добрых людей?
- Это я - Теодоро!
- Ах, это вы, синьор,- скрипучим голосом сказал старый слуга. - Славу богу, что вернулись целым и невредимым.
- Синьор Андреоло дома?
- Да, дома.
- Он ничего не говорил обо мне?
- Молчит с тех пор, как приехал из Тасили.
"Значит, Андреоло знает все и нечего терять",- подумал Тео- доро и шагнул к двери.
Андреоло сидел за столиком боком к вошедшему и глядел в окно. Его длинное с редкой бородкой лицо было непроницаемым. Он как будто и не заметил брата, не пошевелился и после того, как Теодоро бросил в угол саблю и повесил плащ.
Теодоро молча сел 'в кресло, стоящее против камина. Он решил не говорить первым ни слова. "Пусть начнет мой братец, а я по его вопросам узнаю, что ему известно".
Молчали долго. Наконец Андреоло, не меняя позы, спросил:
- Где же товар, братец? Почему Теодоро ди Гуаско является домой так скромно и тихо - без слуг, без охраны? Отчего так молчалив наш славный негоциант?.. Где наши общие деньги? Что молчишь? Говори! Говори!
- Так ли уж я виноват? На нас набросилась многочисленная орда разбойников, и почти все слуги погибли. Меня и двух человек взяли в плен, только сегодня днем нам удалось бежать.
- Пять или шесть разбойников - это, по-твоему, многочисленная орда? Он врет о гибели слуг, тогда как они все, как бараны, толпятся сейчас в Тасили во дворе отца.
- Так почему же они убежали от пяти разбойников? Ведь их было двадцать человек, да я, да Памфило.
- Себя ты можешь не считать- Ты спал в шатре и видел радостные сны! Почему погиб монах?! Потому, что он отстаивал наше добро, а ты сидел под кустом...
- Неправда! - крикнул Теодоро. - Я бился рядом с монахом и, если бы не пришла к татарам подмога, я прогнал бы их.
- А какого черта ты разлегся на этой поляне? Ты что, не мог пробыть без сна одни сутки и выспаться дома, благо тебе все равно где бездельничать?
- Я не бездельничаю! - гневно воскликнул Теодоро и вскочил на ноги. - Это ты высыпаешься в курии и хоронишься в замке нашего отца, тогда как я в самом татарском пекле добываю для себя богатство!
- Что же, по-твоему, выходит - не ты, а я трус?
-- Да! Ты трус! Трус!
- Вы посмотрите на этого сопливого мальчишку. Он с двадцатью вооруженными стражниками убежал от горстки вонючих татар. В твоих жилах нет капли крови от смелого ди Гуаско. Ты, как и твоя мать, был и останешься все тем же чомпи .
Этого Теодоро перенести не мог, и братья сцепившись, покатились по полу.
В это время широко распахнулась дверь, в комнату вошел ста-
рый ди Гуаско. Несколько мгновений он стоял на пороге, потом подбежал к братьям, хлестнул плеткой одного, другого.
- Какие же вы, к дьяволу, братья после этого,- мрачно сказал отец. - Чувствовала моя душа, что сыны мои сцепятся, когда от слуг узнал, что вы оба тут.
Антонио долго глядел то на одного, то на другого сына и молчал. Затем неожиданно расхохотался.
- Вот так распотешили меня мои сынки, сто чертей вам в печенку!-сквозь смех произнес отец. - Вы посмотрите-ка на себя! Дьяволы вы и дармоеды!
- Это ты напрасно, отец,- угрюмо произнес Андреоло, вытирая кровь с лица. - Об этом надо сказать братцу, а не мне. Это он проспал полторы тысячи сонмов.
- И ты тоже хорош! Может, не по твоей милости я сегодня возместил убытки господам из Лусты за овчарню, которую ты спалил? Если так пойдет дело, мои сынки пустят меня по миру, не будь я Антонио ди Гуаско. Сегодня мне следовало бы с вас обоих спустить шкуры, я с тем желанием сюда и ехал, но вижу, вы и так наказали друг друга. Так и быть, признаюсь вам, олухи, я любовался на вашу драку в окошко. Что-что, а драться вы умеете, накажи меня бог! Клянусь петлей, на которой меня хотели повесить, я получил большое удовольствие от тумаков, которыми вы оделяли друг друга. И знаете - я вспомнил молодость, когда свободным и сильным гулял по морским просторам. Среди "хозяев моря" такие презабавные сценки не были редкостью.
Антонио, все более и более воодушевляясь, начал рассказывать о прошлом.
"Раз старик предался воспоминаниям, значит, он не сердится",- с облегчением подумал Теодоро.
Наговорившись, Антонио поднялся, приказал:
- Ну, петухи, умывайте рожи и марш спать. Завтра в Скути
поедем.
ДИ ГУАСКО ЕДУТ В СКУТИ
Еще едва светало, а старый ди Гуаско уже поднялся, оделся и разбудил своих сыновей.
- Я забыл тебя спросить, Андреоло, где твоя жена? Я что-то не вижу ее в доме,- сказал Антонио, натягивая куртку.
- Фракиту я отослал в Тасили. В моем погребе не осталось ни капли вина. Пусть она привезет.
- Так-таки уж и ни капли? - недоверчиво спросил отец.
- Ну, для завтрака, я думаю, нацежу кое-что.
- Так какого дьявола ты торчишь на моих глазах! Марш в погреба!
Андреоло хлопнул в ладоши, вошел слуга.
- Вина, и побольше! - последовал приказ.
Через несколько минут на столе появились большие куски вареной и жареной баранины, фаршированный перец, тыквенная каша и мед. Посреди стола слуга поставил полуведерный кувшин с вином, принес серебряные бокалы. Посуда также вся была серебряная-
- Видишь, мой мальчик,- обращаясь к Теодоро, сказал отец,- как роскошно и уютно живет твой братец. А почему? Да все потому, что он женат. Я сам женился трижды и, будь я проклят, если не надумаю осчастливить еще одну красотку. Наливай, Андреоло, выпьем за женатых!
Антонио поднял бокал, подмигнул сынам и опрокинул содержимое в свой широкий рот. Братья молча выпили тоже.
- Это я к чему сказал? - разламывая баранью кость и отправляя в рот большой кусок мяса, проговорил отец. - А к тому, что тебе, Тео, надо тоже жениться. Двадцать пять, а все еще один, как перст. Держу пари, что этот молокосос Деметрио тебя обскачет в свои двадцать лет. Ты посмотри, он каждую неделю гоняет в Кафу и наверняка там подцепил достойную себя девочку.
- Жениться просто,- ответил Теодоро. - Только вот куда я приведу жену? Уж не в замок ли Тасили?