- Жил я долго у горных черемис в одном большом селении. Главой у них человек старый и мудрый по имени Изим. Есть при нем сын Тугейка, а остальные отделены. Властью казанцев сия семья тяготится, а о нашем русском народе они говорят с уважением. Семена добра я у тех людей посеял и верю: дадут они сильные ростки.
Геронтий кивнул головой и снова закрыл глаза.
Шигонька все говорил и говорил. Он рассказывал о том, как живут черемисские люди, какие у них обычаи, какая там земля, реки, леса. А потом приступил к рассказу о Казани.
А вечером молодому летописцу митрополит повелел записать:
- В лето 1467-е в пору царствования Ивана Васильевича прибежал из лесов монах Шигонька. И поведал тот Шигонька про черемисский край. И сидит в нем народ об сю сторону Волги промеж больших гор по удолиям и называется черемиса горняя. Другие же, что сидят об ону сторону Волги, наречат себя черемиса луговая. И все они землепашцы, трудники, злолютые ратники и стрелки гораздые...
Глава первая
ДЕЛА КАЗАНСКИЕ
"И тогда Иоанн князь Васильевич дерзновение принял великое: христианскую веру от варвара, от Ахмата золотоордынского защитить и ответить презрением на ордынские все притязания".
сКазанский лесописец", гл. 9.
ОРДЫНКА
осква-боярыня нежится под ласковым весенним солнышком.
Сходит последний снег, талые воды уносят из кремлевского рва дрянь и нечистоты, скопившиеся здесь за зиму. В Кремле, около Брусяной избы, жилища великого князя Ивана Васильевича Третьего, стоит грачиный галдеж. Шумно и обстоятельно птицы творят дележ гнезд.
В Кремле пустынно. Дворня и челядь, няньки и мамки, боярыни и боярышни толкутся на берегу Москвы-реки, смотрят на половодье. Беспокоить их некому: воевод князь разогнал по поместьям, великая княгиня Мария Борисовна Тверская лежит хворая, а инокиня Марфа - мачеха великого князя - молится в храме денно и нощно за ее здоровье. Сам молодой князь, как только сел, после смерти Василия Васильевича Темного, на великокняжий престол, так с тех пор пребывает в делах и заботах государственных. Мотается по уделам, порядок в своей земле наводит.
А коль тихо в Кремле - тихо и в городе. Сонные стражи либо торчат на башнях, либо полза-
ют по скрипучим ступеням, спускаются вниз, чтобы выпить квасу. Разомлевший от первого весеннего тепла московский люд либо греет свои животы, развалившись на дворах и крылечках, либо бродит по берегам Яузы, Неглинной и Москвы-реки.
После полудня вдруг на весь Кремль - вопль. Из Брусяной избы выскочила дьякова жёнка Наташка Полуектова, простоволосая и испуганная, она пронеслась к храму, вопя и причитая. Распахнув тяжелые двери храма, дьячиха распласталась перед старой княгиней.
- Беда-то какая, княгинюшка-а-а! Марея Борисовна... преставилась.
Марфа поднялась с колен, стукнула посохом о каменный пол:
- Не ври, подлая! Я вчерась ее видела-она на поправку
пошла. И сон мне ночью лучезарный виделся...
- Сгубили княгинюшку, сгубили-и,- выла Полуектова, не
поднимаясь с пола.
- Кто сгубил?
- Ордынка... Более некому. Она коло нее была всю ночь.
- Азейка?
- Она.
- Кто велел? Кто пустил? Куда ты смотрела, подлая? В кипятке сварю!
- Не виновата я! Сама Марея Борисовна позвать ее велела, сама.
Марфа обошла Наташку и, крупно шагая, вышла из храма.
Около Брусяной избы - толпа. Голосят бабы, бранятся мужики, неистовствуют монашки. Одна худая, остроносая, сверкая черными, как уголья, глазами, кричит:
- Мало им, мало! Губят православных в своей Орде! Теперь в сердце наше, в матушку Москву, забрались. На кого руку подняла, нехристь поганая!
Марфа подошла, подняла посох:
- Где она?
- В хоромах лежит. Как живая.
- Ордынка где?!
- У себя запершись сидит.
- Вот мы сейчас с нее спросим.- Марфа гневно махнула посохом в сторону сенных лесенок, толпа, крича и завывая, бросилась к пристрою.
...Еще в пору княжения Василия Васильевича перешли на службу Москве сторонники свергнутого хана Золотой Орды. Хана в борьбе за власть убили, а племянник его Касим прибежал в Москву. Вместе с ним появилась на Руси единственная дочь хана, шестнадцатилетняя Нурсалтан. Касиму великий князь отдал удел на Оке, в Городце Мещерском, а дочку хана оставил при дво-
І"' II 13 том и в другом деянии князь видел резоны: Городецкое (или как его стали звать позднее - Касимовское) хансгво должно ' гать надежной охраной подступов нижнего течения Оки, касимовские конники легко могли отрезать путь отхода ордынцам на Дон и Волгу. Оставляя около себя Ази, князь тоже смотрел вперед - мало ли для чего может понадобиться дочь хана Золотой Орды. Мурсалтан прижилась в княжеских хоромах быстро. Она была не только красива, но и умна, старательна и проста в обращении. Ее имя не привилось у москвичей. Князь стал звать ее просто Ази, что по-гатарски обозначает - девочка. Прочие стали звать ее еще проще - Ордынка.
Молодой князь Иван Васильевич был ей одногодком. Случилось так, что еще до великого княжения он подружился с ней и дружбу му вел до самого конца. Вскоре Василий сына женил. Жену ему взял не по сердцу, а по расчету. Нужно было княжество Тверское ыдобрить, с князем породниться. Мария Борисовна Тверская родичи Ивану сына, после родов что-то с ней случилось, стала она постоянно хворать.
Молодой князь Марию Борисовну недолюбливал, дружбу с умной и ласковой Ордынкой не оставил. Чувствуя нелюбовь мужа, Мария всю вину за это клала на Азейку. Этого мнения держалась н мачеха Ивана - Марфа.
Особенно Ненавидели красавицу Ордынку попы, монахи и монашки. Потом, когда Иван стал великим князем, дружба его с Ази еще более окрепла. Иван Васильевич, не в пример отцу, много учился. Василию Васильевичу в молодости было не до книг - по- гряз он тогда в делах межусобных. А когда Шемяка ослепил его,, инда и вовсе не до ученья. Так и умер отец Ивана неграмотным. Пи сыну в учении не препятствовал и даже поощрял. Кроме своих, ученых людей, приставлены были к нему иноземные учителя, и цс і нл Иван к престолу радетелем всяческих наук. И так получилось- все, что он узнавал нового и полезного, стал передавать А пі і ке. Учил ее и сам от нее учился. Грамоте арабской, языку (ф імнскому. Ее тоже читать и писать выучил по-русски. Случалось,, ми" в один вечер они читали сначала Ветхий завет, потом Коран,. Пик го, особенно женщины, не могли понять, что дружба Ивана и, Л пі держатся на любви к познанию. Многие думали, что между, ними стоит великий грех, что происходит от постели.
Когда великая княгиня занедужила - всем казалось, что вино- ниш и этом Ордынка. Тут, мол, и ревность сушит княгиню, а может, и мирна. Ордынки-де на это большие мастерицы.
Голько иноземный лекарь Тибериус знал точно - хворь княгини мгн ілечима, и порча тут ни при чем.
Видит Мария Борисовна, что от снадобий лекаревых толку нет, Минины Марфы не помогают, решила послать приставленную к
ней Наташку к ворожее. Та прислала княгине пояс наговорный, велела им опоясываться, когда к ней в постель великий князь ложится. И еще прислала бутыль с коренным отваром, чтобы пить гот отвар на ночь.
Прошла неделя, а может быть, чуть больше - полегчало княгине. И всем показалось, что болезнь покидает ее. Поверила в это и сама княгиня. Велела позвать к себе Ордынку - пусть не радуется.
- Ты видишь - мне уже легче,- сказала она, когда Ази вошла.- Я уже сижу.
- Я, как и все, рада этому, великая княгиня.
- Ой ли? Все говорят - ты смерти моей ждешь.
- Ты напрасно слушаешь злых и глупых людей. Какая мне корысть от смерти твоей?
- Говорят, грех меж вами.
- Как ты, умная женщина, можешь верить этому? Муж твой истинно предан вере своей, я же превыше всего аллаха чту.
- Тогда скажи мне - зачем ты ему нужна. О чем вы долгими •часами разговариваете, уединяетесь зачем?
- Об этом у него спроси. Я сказать не могу.
- Стало быть, речи тайные?
- Тебе он о них скажет, не я.
- Говорят, ты православие принять готова?
- Никогда. Да и зачем мне Это?
- Чтобы место мое занять, чтобы...
- Дура ты, хоть и великая княгиня! - всегда спокойная Ази тут не выдержала, не сдержалась.- Оттого муж с тобой о делах не говорит, не любит тебя. У тебя одни думы -как бы мужа получше накормить, как бы ему в постели угодить, как бы разлучница не завелась да твое место не заняла бы. А муж твой государь великий, ему ты в делах опорой должна быть, советчицей первой, другом. А ты только о пуховой перине и говорить-то умеешь. У мужа твоего заботы многие, он ушел в них весь, без остатка, а я ему в этих делах помощница. На твое место я никогда не встану, люди мы с великим князем разные, но я одно знаю -до конца дней своих я буду верным другом его. И если ты, не приведи бог, умрешь, И он возьмет другую жену, я все одно дружбе этой буду верна. Если я замуж уйду - все равно замыслам его радеть буду.
- Кто тебя замуж возьмет, кому ты здесь надобна,- тяжко дыша прохрипела княгиня, упала на подушки.
- Здесь, может, и не надобна, а казанский хан Ибрагим сватов ко мне засылал.
- Так что же ты...
- Иван Васильевич сказал - рано еще. И я его послушалась.
- Любит он тебя... грех меж вами. Змея ты, змея! -На губах княгини выступила пена.- Тяжко мне, Наташку позови.