- У командования абвера, - сказал Граве, в частности, у моего шефа, существует другая точка зрения" на Штраух. Командование абвера полагает, что в Инге Штраух мы имеем крупного советского разведчика.
Зейц вскинул голову, поднялся, прошелся по кабинету, резко остановился у окна.
- Любопытно! - раздраженно, с насмешкой сказал Зейц. - Можно узнать, из каких фактов командование абвера делает такие выводы?
- Можно, - холодно, сдержанно сказал Граве, поднимая глаза и уже не отводя их. - Из того факта, что против Инги Штраух до сих пор нет никаких улик, господин группенфюрер.
Зейц покачнулся на носках сапог, закинул руки за спину и рассмеялся. Его полная, белая, стянутая воротником мундира шея раздувалась.
- Ну, знаете! - прохохотал Зейц. - Следуя вашей логике, надо признать, что Генрих Лаубе - только подручный у кого-то: ведь против Лаубе у нас десятки улик!
Но Граве не разделил веселья группенфюрера и не смутился.
- Имя Штраух названо в телеграмме, - сказал Граве. - Названо наряду с именем Лаубе. Значит, ее ценили не меньше. А отсутствие улик - лишнее свидетельство тонкой работы и огромного опыта.
- Прекрасно! - сказал Зайц. - Почему же вы не засекли ее радиста?
- Как знать, не засекли ли... - сказал Граве.
- Что-то новое?
- Нет, - признал Граве. - Но вот что любопытно. В июне сорок первого одна из берлинских подпольных станций прекращала работу до января сорок второго. В январе она снова вышла в эфир и работала до мая. Потом опять умолкла... Может быть, это и была рация Штраух?
Зейц опустился в кресло, скрестил руки на животе.
- Где доказательства? - спросил он. - Чем это докажете? .
Граве покачал головой:
- Эти доказательства можете добыть только вы, господин группенфюрер.
- Каким образом, черт возьми?!
- Вам известно, что делала Инга Штраух в промежутку между июнем и декабрем сорок первого года? - спросил Граве. - Где и как она жила в период с декабря по май? Что делала после?
Группенфюрера раздражал этот дотошный майор, во обращавший о себе бог весть что. Но к словам Граве еле-довало прислушаться, и Зейц понял это.
- Что мне даст знание поступков Штраух? - спроси он как можно спокойнее.
Граве кашлянул, аккуратно вытер губы платком.
Разведчик, потерявший связь, всегда проявляет признаки беспокойства, - сказал Граве. - Это подтверждено всей практикой разведывательной службы. Вы это знаете, господин группенфюрер.
Дальше.
- Если рация, замолчавшая в мае, принадлежала Инге Штраух, то в период от июня сорок первого до января сорок второго Инга Штраух должна была делать попытки установить связь. То же самое она должна была делать после мая нынешнего года. В эти периоды ее поведение могло стать необычным. Штраух наверняка утратила обычную осторожность.
Зейц поправил пряжку широкого ремня.
- Допустим, - сказал он. - Допустим, что мы заметили бы какие-то перемены в образе жизни Штраух в каком то промежутке времени. Но что это добавит к уже известному? Мы же не сомневаемся, что она принадлежит к советским разведчикам?
- Нет, не сомневаемся, - согласился Граве. - Однако, проследив поступки Штраух в это время, узнав, с кем именно она встречалась, мы можем напасть на любопытные следы, господин группенфюрер.
- Боюсь, что не нападем, - с иронией сказал Зейц. -Я уже говорил вам, что ничего подозрительного за Штраух не обнаружено.
- Хорошо, - сказал Граве. - И все же надо подсказать следователю, где можно сбить Штраух. Это первое. А второе... Скажите, господин группенфюрер, нельзя ли узнать, какие лица были арестованы в конце апреля или в начале мая в Берлине? Не имелись ли среди них люди, в какой-либо степени причастные к радиоделу?
- Вы надеетесь таким образом найти радиста Штраух? - усмехнулся Зейц. - По-моему, это наивно, господин майор. Я удовлетворю ваше любопытство, отдам приказ проверить майские аресты. Но если бы тогда схватили хоть одного радиста, все советские разведчики уже давно сидели бы за решеткой или болтались на виселице!
- Справедливо, - сказал Граве. - Но схватить мог ли не радиста, а просто какое-либо подозрительное лицо, которое в действительности было радистом Штраух.
Зейц шумно вздохнул.
- На нашей работе нетрудно заболеть манией преследования, - сказал он. - Не обижайтесь, господин майор. Происходит такое, что и впрямь с ума сойдешь... У вас все?
- Нет, - сказал Граве. Я уполномочен передать просьбу командования абвера. Мы просим держать нас в курсе расследования дела Штраух. Со своей стороны, мы готовы оказать следствию всю возможную помощь.
- Хорошо.
- Это не все, господин группенфюрер. Мы просим держать нас в курсе радиоигры, ведущейся от имени "Аргуса и Лаубе.
- Соответствующее распоряжение уже дано.
- Благодарю. Последнее. Командование абвера предполагает, что Москва сделает попытку забросить к Лаубе и Штраух новых связных. В том случае, конечно, если вы решите временно прекратить работу от имени Генриха Лаубе.
По мнению командования абвера, это было бы самым разумным.
- Мы рассмотрим ваше предложение, господи майор.
- Если у Штраух была отдельная рация и если Штраух давно не имеет связи, то связной к арестованной можи прибыть в любое время.
- Логично.
- В этом случае, господин группенфюрер, на квартире Штраух нужно иметь не тех людей, которых вы таи держите сейчас.
Зейц посмотрел на Граве исподлобья:
- А откуда вам известно, каких людей мы там держим?
- Я лично звонил на квартиру Штраух, - бесстрастно сказал Граве. - Мне ответил грубый мужской гол заявивший, что разговаривать со Штраух нельзя, и старавшийся пытался узнать, кто звонит.
- Кем же вы назвались? - с досадой спросил Зейц
- Я просто повесил трубку, - сказал Граве. люди ведут себя неуклюже, господин группенфюрер их надо оттуда убрать. Они вели себя так, как полагалось,Зейц. !
- Но ваши слова настораживают... _
- Мы служим одному делу, господин групенфюрep, сказал Граве, не обращая внимания на Зейца. - Командование абвера предлагает провести совместную акцию на квартире Штраух.
- Конкретнее!
Граве придвинул портфель,, раскрыл, вынул плотный небольшой конверт.
- Нам кажется, на квартире Штраух следует находиться всего одному человеку, - сказал Граве и протянул конверт группенфюреру. - Вот этой особе. Поглядите, пожалуйста.
Зейц взял конверт. Из конверта на стол выпала фотография молодой, очень красивой женщины. Зейц удивленно приподнял брови.
- Инга Штраух? - спросил он. - И вы предлагаете?..
- Вы ошибаетесь, господин группенфюрер, - сказал Граве. - Это не Инга Штраух. Это сотрудница нашего одиннадцатого отдела фрейлейн Анна Рихтер. Похожа, не правда ли?
Зейц всматривался в фотографию.
- Сходство поразительное! - сказал он.
- На тот случай, если Москва пришлет человека, знающего Штраух в лицо, - сказал Граве.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Продолжайте, подполковник, - сказал генерал.
Васильев, ожидавший, пока генерал закончит телефонный разговор, кашлянул, заглянул в раскрытый блокнот.
- Группа рассмотрела возможные последствия провала Аргуса", - заговорил Васильев. - Установлено, что Радист Аргуса" попал в гестапо, и известно, что в конце декабря рация "Аргуса" вышла на связь.
Она передал явную дезинформацию, хотя гитлеровцы и пытаются сдобрить дезинформацию верными, но устаревшими сведениями. Отсюда вывод - абвер и гестапо получили ключ к брюссельскому шифру. Сейчас конец сентября сорок второго года, товарищ генерал. У немецкой контрразведки имелось девять месяцев для прочтения ранее перехваченных телеграмм брюссельской группы. По сообщению "Гелы", в этом бюро работают не менее шестисот человек, руководимых опытными офицерами контрразведки И есть мнение, что гитлеровцы могли прочесть ту телеграмму где "Аргусу" поручалось установить связь с берлинскими товарищами.
- Это ваше мнение? - спросил генерал.
Нет, это мнение капитана Алферова, - ответил Васильев, обернувшись в сторону Алферова. - У меня другое мнение: гитлеровцы потонут в огромном количеств телеграмм. Не зная, какая из них важнее, они начнут с самых первых. Стало быть, чтобы добраться до телеграмм от октября месяца, им надо прочесть телеграммы за вес сороковой год и за десять месяцев сорок первого. Таким образом, вероятность быстрого обнаружения телеграмм с берлинскими адресами невелика.
Алферов, сидевший с края стола, пошевелился, и генерал искоса глянул на него. Но Алферов молчал. Васильев же оставался невозмутимым и уверенным.
- Во всяком случае, до последнего времени группа "Гелы" не пострадала, - сказал он. - Длительное молчание "Альфы" если и означает провал, то свидетельствует, что ее провал с октябрьской телеграммой никак не связан. В противном случае, гестапо бы не только знало имя и адрес "Альфы", но и адрес "Гелы". А группа "Гелы" работает, Правда, в телеграмме от пятого "Гела" дал сомнительные сведения.
Я имею в виду информацию о новом истребителе-бомбардировщике: небывалая скорость, мощность вооружения и большая маневренность. Мы перепроверили информацию, и она не подтвердилась. "Гела" получил приказ уточнить сведения, ответил, что приказ понял, но потом замолчал. С девятого по пятнадцатое его радист Фриц Винкель в эфире не появлялся. Он вышел на связь только шестнадцатого.
- Объяснил молчание порчей катода, кажется?
- Так точно, товарищ генерал! И это вполне вероятно. А насчет данных об истребителе сообщил, что они не подтвердились.
- Кого указал "Гела" в качестве источника уточненной информации?
- Полковника Зеелова, товарищ генерал.