- Туда и проложен курс, - отозвался из открытой двери штурманской рубки старший помощник капитана. Склонившись над штурманским столом, он разглядывал карту. - Что там локатор? Зацепились за остров?
- Уже вижу, - сказал навигатор, вжав лицо в раструб локатора. - До острова восемь миль.
- Хорошее место для стоянки, - повторил капитан. - Глубина от девяти до восемнадцати метров. Грунт песчаный, хорошо держит якорь. При смене ветра немедленно уходить, опасаясь сильного волнения.
- Триста… Двести пятьдесят… двести метров, - бубнил штурман.
- До острова четыре мили, - сообщил радионавигатор.
На горизонте показалась золотистая полоска. Остров. В ходовой рубке стало тихо, лишь гудел движок гирокомпаса, резко, остро пощелкивал счетчик эхолота, да навигатор докладывал, сколько миль остается до острова.
- Самый малый, - приказал капитан и захлопнул лоцию.
- Остров на шестнадцатом канале, - сказал радист и протянул трубку радиотелефона капитану. - Говорят, что уже видят нас, спустили на воду свою шлюпку. Спрашивают: хирург ли наш врач?
- Спустили шлюпку? Ну и ладненько, - сказал капитан. - Нам меньше забот. Док, переговори! Ты ведь лучше всех английский знаешь.
- Алло, алло! Остров Сейбл! Остров Сейбл! - проговорил я в трубку и услышал потрескивание. - Я врач-хирург рыболовного траулера "Сириус". Сообщите, что с больным.
- Острые боли внизу живота, справа. Тошнота, головокружение, слабость, - донесся встревоженный голос - Нужна срочная консультация. Подозрение на острый аппендицит.
- Сто метров под килем… Восемьдесят, - сказал штурман. - А вот и шлюпка мчит.
- Док, тебе двое суток хватит? - Капитан оторвал от глаз бинокль. - На обратном пути заберем. Старпом, будем становиться на якорь?
- А зачем? - сказал старпом, выходя из штурманской.
- И я так думаю. Командуй. Пускай боцман парадный трап майнает.
- Боцман! Майнай парадный тр-рап! - скомандовал в микрофон старпом.
И тотчас с палубы послышался недовольный голос боцмана:
- Ишь парадный! Он что, старик какой? И по штормтрапу спустится.
Сделав суровое лицо и выглядывая в открытое лобовое окно, старпом повысил голос:
- Боцман! Р-разговорчики! - Покосился на капитана. - Говорю: майнай парадный! Приказ капитана!
Я пожал руку капитану и старпому. Вышел из ходовой рубки. Траулер едва скользил по сине-зеленой, усыпанной солнечными бликами, спокойной воде. Матросы толпились на верхнем пеленгаторном мостике, глядели на желтые холмы островной земли. Раздувая пенные усы, неслась к траулеру широкая, глубоко сидящая в воде шлюпка. Двое мужчин в ярко-красных куртках-штормовках сидели возле двигателя. Смуглые озабоченные лица, нетерпение во взглядах: "Быстрее, док!"
Скрежеща в блоках, трап закачался подо мной, запружинил. Сильные руки подхватили, потянули к себе, я спрыгнул в шлюпку. Сверху опустилась сумка с медикаментами, инструментом; борт траулера откатился в сторону. Капитан, старпом и штурман стояли на крыле мостика, и я махнул рукой - до встречи!.. Сердце отчего-то сжалось. От страха? Нет. От грусти? Пожалуй, тоже нет, какой тут страх, какая грусть: много ли пройдет времени, когда я опять поднимусь на палубу своего траулера? И все же такое бывало уже не раз, когда на какой-то срок я расставался с родным, привычным миром, расставался со своей обжитой уютной каютой, траулером, частичкой моей Родины, и с людьми, к которым так привык за время рейса.
Шлюпка мягко стукнулась о борт траулера, я увидел протянутую мне широкую, грубую ладонь и пожал ее.
- Зови меня Джо, дружище, - сказал мужчина.
Я стиснул крепкую ладонь, вглядывался в лицо говорящего, а было оно широким, большеротым, добрым. Из-под лохматой кепки, надвинутой на самые брови, на меня смотрели два маленьких, цепких глаза, одно ухо было примято кепкой, а второе смешно торчало в сторону, и на мочке его был вытатуирован синий якорек. Пошарив возле себя, мужчина, назвавшийся именем Джо, протянул мне спасательный жилет.
- Надень, дружок. Давай помогу… Знакомься - это Алекс. Эй, что же ты молчишь? Скажи русскому хоть словечко.
- Иди-ка в корму, Джо, - сердито сказал Алекс, - шлюпка носом в воду зарывается.
Громоздкий, неповоротливый Джо добродушно улыбнулся.
Топая громадными ножищами, он прошел в корму и устроился рядом с Алексом, огненно-рыжим, краснолицым мужчиной, который, встретившись со мной взглядом, дружелюбно помахал возле уха рукой: привет!
Траулер уходил к горизонту. Шлюпка приближалась к острову. Чем ближе к берегу, тем волны становились круче. Когда шлюпка вкатывалась на очередную волну, был виден остров.
Дюны, зеленая трава, колышущаяся под порывами теплого, дующего с моря ветра, несколько домов в низинке, группа людей на берегу. Волны с громом выплескивались на песчаный пляж и долго катились по нему. Стало страшновато: ни пирса, ни причала. Прямо на песок выбрасываться будем?
Шлюпка со все нарастающей скоростью неслась к берегу. Я уже слышал тяжкий гром наката и весь сжался, приготовился к броску через борт, как только шлюпка коснется килем дна. Люди что-то кричали, махали руками, какая-то девочка среди них плясала и прыгала, над ее худенькими плечами метались желтые, как песок дюн, волосы.
Шлюпка взлетела на гребень пенной волны и вместе с ней понеслась к пляжу… Гром, плеск, скрежет днища о гальку. С неожиданной для такого громоздкого тела сноровкой толстяк Джо махнул в воду и, вцепившись в левый борт медвежьей хваткой, с силой поволок шлюпку на песок. Алекс выскочил к нему на помощь. Рывок, еще один.
Пенный, остро пахнущий морскими глубинами, насыщенный песком и клочьями морских водорослей вал поднялся стеной, стеклянно заблестел и рухнул. Шлюпка, омытая бурлящей пеной, шевельнулась, вода потянула ее в океан, но люди оказались сильнее воды.
Здравствуй, незнакомый, таинственный остров Сейбл!
Мы шли по нагретому солнцем песку берега. Время от времени я поворачивался к океану - траулер уже скрылся за горизонтом. Мужчины шли молча, а девочка, мелькая синей юбкой, то забегала вперед и, оборачиваясь, разглядывала меня, то вприпрыжку спешила рядом. Лицо у нее было озабоченным, а широко расставленные глаза сияли лучиками солнца. Отбрасывая со лба тяжелые пряди волос, она выкрикивала:
- А вы действительно врач? Ой, как здорово! Советский врач, да?
- Врач, врач. Может, и ты чем-нибудь болеешь? Вылечу.
- Ха-ха, я никогда не болею! Я даже зимой, когда выпадает снег, бегаю босиком. И все ничего! Но вы смотрите вылечите отца, капитана Френсиса, слышите?
- Что, это твой отец?
- Я же сказала: отец! И толстяк Джо, он тоже мой отец, и вот Бен - тоже. И мистер Хофпул, и рыжий Алекс… Эй, Алекс, ведь верно?
- Что верно, то верно. Мы все ее отцы, а она - наша дочь, - сказал рыжий Алекс. И прикрикнул на девочку: - Перестань-ка болтать. А то русский хирург укоротит тебе язык.
- Ха-ха! Русский? Он добрый. Я это вижу по его лицу. - Девочка подбежала ко мне, улыбнувшись своим большим веселым ртом, заглянула в мои глаза и потянула сумку: - Давай понесу. Ты действительно русский, да?
- Послушай-ка, отстань от доктора, - сказал рыжий Алекс и, опережая всех, направился к крайнему из трех дому.
Груда поплавков-кухтылей. Красных, синих, желтых. Круглых, квадратных, четырехугольных. Гора спасательных кругов. "Омега", "Бисмарк", "Санта-Катарина" - уловили глаза надписи на некоторых из них. Куча полузасыпанных песком спасательных поясов и жилетов. Обломки весел, шлюпочных рулей, пробитые и целые бочонки-анкерки для пресной воды. Откуда все это? Океан повыбрасывал на берег?
- Вот мы и пришли, - сказала девочка. - Входите!
Алекс толкнул дверь бревенчатого дома ладонью, и я вошел в сумрачную, остро пахнущую валерьянкой комнату.
Больной - костлявый, широкоплечий мужчина - лежал на громоздкой деревянной кровати возле окна. Мутные от боли страдающие глаза, сухие искусанные губы, короткое жаркое дыхание. Я осторожно дотронулся до низа живота больного, и тот замычал сквозь желтые от табака, крепко стиснутые зубы. У двери комнаты столпились мужчины; толстяк Джо мял в своих ручищах кепку, улыбался жалко и растерянно, девочка стояла чуть в сторонке, настороженно сверкали ее глаза.
- Быстро освободите стол от посуды, - сказал я и стал стягивать куртку. - Необходима срочная операция. Кто будет помогать?
Рыжий Алекс, рванувшись к уставленному тарелками и бутылками столу, ухватился за края скатерти и потянул ее кулем. Оглядываясь, отрицательно покачал головой: "Нет-нет, я не могу". Он вышел из комнаты, а толстяк Джо показал мне свои громадные, неповоротливые ручищи, и я понял: какой же из него помощник?
- Давайте я! - окликнула меня девочка и слизнула розовым языком росинки с верхней губы. - Я ничего не боюсь. И крови не боюсь. Когда толстяк Джо разрезал себе руку ножом, я ее быстро забинтовала.
- Хорошо. Подойди ко мне, - сказал я, торопливо вынимая из сумки инструмент и бутылки со спиртом, эфиром, йодом. - Как тебя звать?
- Виктория. Хотя нет, меня звать… - девочка нахмурила лоб, сосредоточилась. - Вот! Для тебя я буду Арика. Рика!
- Что значит - для меня? Ну хорошо, вода готова?
- Эй, Джо! Русский спрашивает: вода готова? - крикнула девочка в приоткрытую дверь.
- Да, сэр! - отозвался из кухни Джо. Что-то там зазвенело, стукнуло, послышался тихий вздох - ошпарился, что ли?.. И в комнату просунулся Джо с громадным медным чайником. - Вот, сэр. Горячая вода.
- Быстрее таз. Лейте на руки.