– А с румын что взять?.. – продолжил Тихомиров и пожал плечами. – Насколько я знаю, их Королевский флот – так, видимость одна, два крейсера времён "Очакова и покоренья Крыма". Семь эсминцев – немногим лишь моложе, и аж три торпедных катера – и все задействованы на охранении нефтяных транспортов, с тех пор как наши "Щуки" их в Констанце прищучили. Подводная лодка, правда, у них ещё была одна, "Делфинул", на что-то способная… Но её вроде как уже потопили… – Яков Михайлович иронически хмыкнул, огладив костяшкой пальца седые подстриженные усы. – Раза три уже. Так что, регулярные рапорты о якобы замеченных подводных лодках и даже атаках… – Тихомиров скептически поморщился и, мельком глянув на полковника, продолжил: – Боюсь, что это "у страха глаза велики".
– Согласен… – Гурджава энергично раздавил обугленный мундштук в пепельнице и тотчас же принялся выколачивать из коробки следующую папиросу. – Я тоже так думаю, хоть Октябрьский и доносит в ГКО, что немецких подлодок здесь десятка два, не меньше… Надо же на что-то списывать потери от собственных мин, которых накидали в 41-м больше, чем немцы сейчас… – он зло расплющил мундштук папиросы и продолжил уже с горской обстоятельностью и рассудительностью. – Но будь это так, нашей противолодочной обороне продыху б не было, чего-чего, а опыта "мальчикам Дёница" не занимать, вон, как в Атлантике орудуют. А так – наши эсминцы и "Малые охотники" заняты чем угодно: высадками десантов, разведкой побережья, дозорной службой на рейдах, и даже бомбят магнитные и акустические мины вместо тральщиков… – Давид Бероевич, вспомнив наконец о папиросе, сосредоточился на огоньке спички. – Только вот теперь, Яков Михайлович… – дунул он на спичку. – Теперь, кажется, придётся им оставить всё это на "тюлькин флот" и вернуться к своим прямым обязанностям согласно регламенту.
– Турки открыли Босфор, что ли? – нахмурился Тихомиров, скрестив на груди руки, словно на капитанском мостике.
– Турки тут ни при чём… – поморщился Гурджава. – Конвенции Монте они, хотят – не хотят, а придерживаются. Тут другое…
И, прикрыв глаза, будто припоминая дословно содержание документа, который только что предлагал посмотреть майору, воспроизвёл:
– По данным разведки, в марте этого года на альпийском курорте Гармиш-Патенкирхен состоялась встреча командующего кригсмарине гросс-адмирала Редера с адмиралом Рикарди, главой итальянских "Реджиа Марина". Редер обратился к итальянцам с просьбой помочь своими подводными кораблями в организации эффективной морской блокады осаждённого с суши Севастополя.
– Это ж каким образом? – недоумённо дёрнул бровью Тихомиров. – Сюда со Средиземного моря, да минуя турок?..
– Муссолини дал согласие и уже 2 мая шесть сверхмалых подводных лодок спущены на воду военно-морской базы Оси на Чёрном море – в румынской Констанце… – будто не услышав его, продолжил Гурджава.
– Сверхмалых… – соображая, повторил командир 2-го разведотряда. – Железнодорожный транспорт?
– Именно, – кивнул полковник. – И по Дунаю паромами.
– Второе мая… – обернулся Тихомиров на отрывной календарь, висевший в редком промежутке карт за шкафчиком маятниковых часов. – Недели две уже. И что, их видел тут кто?
– А вот на этом, Яков Михайлович, прелюдия заканчивается… – Гурджава отодвинул стул, усаживаясь. – И начинается постановка оперативной задачи.
– Слушаю… – майор, бросив адмиральскую позу, тоже подался со стулом вперед.
– Как ты понимаешь, для сверхмалых лодок, то есть с неизбежно ограниченным радиусом действия, главная база – Констанца – никак не подходит, далеко. Следовательно, они вынуждены будут перебазироваться или перебазировались уже на крымское побережье и сейчас где-то вблизи Севастополя. А вот где именно? Выяснить это можно только одним способом. Пойти и посмотреть, вернее, поплыть. Никакой возможности задействовать авиацию флота, чтобы выбросить диверсантов, сейчас нет. Готовится эвакуация…
– Всё-таки эвакуация… – мрачно забарабанил пальцами по столешнице Тихомиров, знавший о положении в осаждённом городе не понаслышке – сам только что вернулся из Севастопольского ада по вызову разведотдела. – Что ж, следовало ожидать…
– Вице-адмирал не в первый раз уже запрашивает об этом Ставку, – пожал плечами Гурджава. – И потом, флот, по сути, с той осени уже базируется здесь, на Кавказе, и главное…
– Обком крымский тоже уже здесь… – меланхолически продолжил за него майор. – И вообще, всё самое ценное…
– Вот что, Яков Михайлович… – Гурджава устало подпёр рельефный лоб ладонью и глянул из-под неё на Тихомирова, будто мучаясь мигренью. – Как я погляжу, так и не вытравился из тебя севастопольский матрос-"братишка"… анархист. Отправляйся-ка ты обратно, пока никому тут на мозоль не наступил, – полковник подтолкнул к Тихомирову листок с предписанием. – Со штабом оборонного района я свяжусь, чтобы в твоё распоряжение передали кого-нибудь из десантников разведотряда авиации флота. Они там ребята бравые, а прыгать им пока неоткуда, разве что с трубы фабричной… Если там есть ещё хоть одна целая…
Тихомиров не по-уставному кивнул.
– И вот что ещё… – Давид Бероевич потёр лоб ладонью. – Хорошо бы вам связаться с партизанами 2-го партизанского района, потому как вы приплыли-уплыли, а они могли бы понаблюдать за возможными местами дислокации подлодок и продолжительней, и основательней. И не только подлодок. Ещё и катера могут накатить на наши головы… Есть идеи на этот счёт?
– И не только идеи, товарищ полковник! – хмыкнул Тихомиров. – Люди тоже есть…
В Ставку Верховного командования от ИНО НКГБ.
Пояснительная записка
"В ответ на просьбу командующего кригсмарине гросс-адмирала Редера помочь своими подводными кораблями в организации эффективной морской блокады осажденного с суши Севастополя, адмирал итальянских "Реджиа Марина" Рикарди распорядился транспортировать не только шесть сверхмалых подводных лодок "11-я флотилия CB" под командованием капитана 2-го ранга Альберто Торри, но и спецподразделение "марина коммандос" "FLOTTIGLIA MAS".
Для мобильной транспортировки на Черноморский театр военных действий (и на таковом) особая группа штурмовых и минных катеров была организована в специальную автоколонну. В штаты колонны вошли:
Командир колонны и водитель штурмовых средств капитан 3-го ранга граф Альдо Ленцо; капитан-лейтенанты Романо и Массарини и старшие лейтенанты Куджа и Пелити – водители штурмовых средств; 14 унтер-офицеров, из которых 8 водителей штурмовых средств и 29 младших специалистов и рядовых – всего 48 человек. Техника: 5 торпедных катеров (MTSM) на автотяге; 5 взрывающихся катеров (МТМ) на автотяге; 1 штабной автобус, оборудованный койками для всех водителей торпед; 1 автомашина со смонтированной на ней радиостанцией, служившая одновременно канцелярией колонны и складом мелких запасных частей; 1 легковая автомашина повышенной проходимости для командира; 1 связной мотоцикл; 3 трактора; 5 автотягачей "666" и 5 специальных прицепов для перевозки катеров (MTSM); 2 прицепа для перевозки торпед; 1 автомастерская, оснащенная всем необходимым для ремонта автомашин, катеров и торпед; 1 автоцистерна емкостью 12 тыс. л; 3 автоприцепа-цистерны для перевозки жидкостей; 1 автоприцеп для перевозки боеприпасов; 1 автокран для подъёма катеров.
На вооружении колонны, кроме личного оружия, состояли две автоматические 20-мм зенитные пушки на автоприцепах"…
Глава 6
Знакомство нежданное…
Всё тот же июнь 1942 г.
Ночь пробиралась по кривым улочкам Гурзуфа, как битая собака, пугливо и неприметно для прохожих. Впрочем, каких прохожих? Листовки, белевшие в темноте даже сейчас, когда вроде и не к кому было обращаться, кричали с гортанным немецким акцентом: "erschissen – путет расстреляйт!"… – Только высунься во двор после того, как напольные часы в кабинете коменданта прогудят медным звоном 10 вечера.
Но вслед за этой, по-собачьи пуганой, битой ночью всё равно крались живые тени. Прижимаясь к подворотням купеческих домов, к слепым кариатидам дач мелкотравчатого дворянства, воротам обывательских дворов и сокращая путь через развалины, уже залеченные подорожником и лопухом. Крались гуськом, воровато, но словно оскалив зубы, в любую минуту готовые впиться в горло врагу…
Странное дело, но проводник этого невидимого постороннему глазу отряда беспечно шёл прямо посредине улочки, отбрасывая длинную тень на посеребрённой луной чешуе булыжной мостовой. Впрочем, даже попадись он на глаза, спрятанные в тени глубокой немецкой каски, вряд ли кто из патрульных стал бы срывать с плеча маузер: "Halt!" Согбенная в три погибели – более, чем того стоило – кряхтящая и причитающая что-то набожное, фигура в длинном, до пят, стёганом халате опасения не внушала нисколько. Самое большее, чего мог опасаться старый татарин – того, что постучится ему в нарочитый горб прикладом фельдполицай: "Дранг нах… хауз!": что, мол, взять с этих бестолковых "союзников", которые, поди, и по-русски читать не умеют, не то что по-немецки?..
– Зелимхан, далеко ещё? – окликнула старика непроницаемая мгла, когда тот поравнялся с очередным заколоченным парадным, всё так же бормоча под нос то ли набожные аяты, то ли безбожные проклятья радикулиту и старости.
Зелим остановился, шумно высморкался в сторону, чтобы осмотреться, в тон своему непрерывному, как колотушка сторожа, бормотанию, отозвался: