– Господь взял его к себе, – поправил друга Дивон.
– Взял…
Лайн поднял кирку и стал машинально разгребать ею лохмотья, сброшенные накануне из крышки ларя. Внезапно кирка наткнулась на что-то твердое, и Лайн вдруг вспомнил:
– Там же что-то упало!
– Где упало? – не понял Дивон.
– Да я, когда сбрасывал эту рухлядь, зацепил какой-то металлический предмет, и он упал… Надо же, я совсем о нем забыл.
Он аккуратно извлек из кучи лохмотьев какую-то металлическую скульптуру и водрузил ее на край ларя.
– Птица! – сказал Дивон. – Из золота…
– Тяжелая какая, – подтвердил Лайн, – если она вся золотая, то ого-го…
Дивон внимательно разглядел золотую птицу с огромными оттопыренными крыльями и после некоторого молчания предположил:
– Это не птица.
– А кто же?
– Херувим.
Тайны и явь
7
Два года спустя. Остров Родос. Поселение последних крестоносцев, вывезенных со Святой земли по приказу императора Фридриха II. Здесь оказались те, кому дальше некуда было плыть. Среди ожидающих своей дальнейшей участи оказались и Дивон с Лайном, а также подружившийся с ними итальянец Пьер Кальяни. Эта троица была теперь почти неразлучна и совместно строила планы на обозримое будущее.
К тому времени среди крестоносцев распространился слух, что император собирается наделить их землей и поселить всех компактно в одном из уголков Европы. Кальяни мечтал жить в Италии, но не представлял, какую ее часть можно выделить для крестоносцев. Дивон хотел поселиться на Рейне, а Лайн – в Шотландии, но ни один из них не мог и предположить, что судьба, а вернее, воля Фридриха II, забросит их совсем в другие края.
Уже тогда существовал план по созданию на балтийском побережье государства – ордена Меченосцев, всецело подчиненного Фридриху II и являющегося его опорой во всех добрых и недобрых начинаниях. Более точное местонахождение тех земель знали лишь люди, приближенные к императору. Но вскоре о Ливонии, как месте поселения безземельных и нищих рыцарей, узнает вся Европа. А крестоносцам, доживающим свои последние дни на греческом острове, предстояло сделать собственный выбор: согласиться с волей Фридриха II либо попытаться устроить свою жизнь самостоятельно.
Лайн и Дивон решили отправиться в Ливонию. Но прежде Дивон уговорил товарища выполнить для него одно желание: вначале поплыть на корабле к берегам Тавриды, а уже оттуда по Дунаю двинуться в Европу. Конечно, странная просьба удивила, но Дивон ни за что не решился открывать свой секрет. "Что же, – размышлял Лайн, – у меня своя тайна, у него своя". Друзья поклялись ни при каких обстоятельствах не передавать кому-либо свои тайны. И вообще, как им показалось, многие крестоносцы темнили, каждый скрывал что-то свое. Да, Святая земля наделила рыцарей если и не сокровищами, то необыкновенными знаниями о сокровенном. Теперь уже и Лайн с его ларем "Святой земли" не выглядел чудаком. Посвященные хорошо понимали: каждая горсть вывезенной из Иерусалима земли позже окупится горстью золота. Откуда им было знать, что в ларе не земля, а уже золото! И совсем не простое золото…
И лишь когда корабль с крестоносцами достиг берегов Тавриды и, погостив в Сюмболони, двинулся по Дунаю, Дивон решился рассказать о той самой тайне, которую тщательно скрывал даже от ближайшего друга.
– Однажды, – начал он, – я обнаружил в одном из заброшенных скитов тайник, в котором была рака с мощами какого-то святого. Точнее – его кисть. Причем о шести перстах. Это мне показалось странным, и я не стал оставлять эту реликвию в монастыре, а взял ее с собой.
Спустя сутки мне вдруг приснился сон. Вижу я старца, да такого дряхлого, будто ему сто лет. Подходит он ко мне и строго говорит: "Отвези кисть моей руки в Тавриду. Монастырь есть близ Сюмболони. Отдай туда".
– Странный сон…, – удивился Лайн, – но почему ты скрывал его от меня?
– Хм… Видишь ли… Я не принял его всерьез. А уже на острове Родос вновь снится этот старик. Страшный такой и пальцем мне грозит: "Велю тебе, свези мощи в Тавриду. Не то смертию помрешь мучительной". А следом я увидел огонь и себя на нем… Бр-р-р. Проснулся весь в поту. И тогда же решил обязательно выполнить волю старца. А до того – хранить молчание.
– Да…, – протянул Лайн, – Святая земля притягивала нас к себе вовсе не затем, зачем мы туда отправлялись. У нее имелись свои помыслы. А мы оказались лишь слепыми исполнителями ее воли.
8
– Знаешь, – усмехнулся Дивон, – а ты ведь прав! Как только я снес мощи в монастырь святого Георгия, что близ Чембало, мое сердце сразу успокоилось. Словно я свою задачу выполнил перед Господом. И вскорости сон был. Тот самый старец благодарил меня. Сообщил, что моим потомкам большая благодать будет. Имя свое назвал – Христофор…
– А вот мое сердце не успокоилось… – грустно сказал Лайн.
– Ты о кладе?
– Конечно.
– Ничего, Карл, со мной все разрешилось благополучно. Даст Бог, и тебе вразумление будет ниспослано свыше.
– Так-то оно так… – неопределенно протянул Лайн.
К тому времени и он, и Дивон уже знали, какие сокровища достались Лайну. Ясно было – не случайно именно к нему они пришли. Уж слишком промысленно Карл полез в те подземелья под Иерусалимом, и буквально выведен был на место схрона. Случайность здесь невозможна. Но если бы речь шла лишь о богатствах, даже баснословных, даже некогда принадлежащих самому царю Соломону, и то возникали соответственные вопросы: "Почему именно к Лайну они должны перейти, по какому праву?".
Но ведь Дивон и Лайн сумели докопаться до главного: все эти самоцветы и золото не имеют никакой цены по сравнению с ценой того ларя, в котором они содержались. Ибо это и не ларь вовсе. А…
Тогда, в подземелье, Дивон сказал:
– …Это не птица.
– А что? – поинтересовался Лайн.
– Херувим.
– Херу…
Лайну снова стало жарко, словно бросили его с размаху в горячий котел с водой.
– Херувим? Ты уверен?
– А ну-ка, посвети мне, – сказал Дивон и осторожно закрыл крышку ларя.
Внимательно обследовав, обнаружил нечто важное и, взяв в руки херувима, приложил к нужному месту.
– Видишь, он стоял именно здесь. Места скола полностью совпадают.
– Но я его не сбивал…
– Конечно, не ты. Скол старый. Я предполагаю, что херувим обломился еще тогда, когда ларь с сокровищами прятали в тайнике. Возможно, в спешке…
– Его прятали в спешке?
– Я так предполагаю. Но если меня интуиция не подводит, то должен быть еще один херувим. Он располагается напротив нашего. Так… А между ними имеется небольшое свободное пространство, на котором закреплено золотое кольцо. Ты его видишь собственными глазами.
– Подожди-ка, подожди… – Лайн напрягся, – кажется, подобное описание я уже встречал.
– Где?
– Сейчас, сейчас… В Библии!
– В Библии? – Конечно. В Ветхом Завете. Там речь шла о Моисее, вернее, о Ковчеге Завета.
– Похоже, это и есть Ковчег Завета, – сказал Лайн и, машинально прижав к груди херувима, отошел от ларя к дальней стене схрона.
– Невероятно…, – прошептал Лайн.
– Невероятно, Карл, что именно тебе посчастливилось его найти.
Дивон вновь подошел к ларю и стал внимательно осматривать крышку, желая еще раз убедиться в правильности собственной догадки.
– Вот смотри, – наконец сказал он, – здесь есть второй скол, – очевидно, там располагался второй херувим. Как я и думал. Кстати, старый скол…
9
– А это кольцо в центре, – Дивон коснулся его ладонью, – я так…
Но Лайн не дал ему договорить и резко отдернул руку товарища.
– Карл! Ты что?
Лайн стоял весь возбужденный и только показывал пальцем на золотое кольцо:
– Это же место Иеговы!
– Да, именно Иеговы, – согласился Дивон, – и что?
– А ты так свободно… свободно трогаешь его руками. Убить же может.
– Хм…, – Дивон посмотрел на кольцо, а затем на Лайна и вдруг взволнованно произнес:
– Господи, я прошу прощения! Никогда я так больше делать не стану.
Успокоившись, друзья принялись обшаривать схрон в надежде отыскать второго херувима под грудой лохмотьев либо припрятанного в земле или камнях. Но их поиски ничем не увенчались. Зато нашли небольшое золотое блюдо, на котором лежало несколько золотых украшений. Кому они принадлежали и какую имели ценность, друзья, конечно, не знали, как и то, почему это блюдо лежало отдельно. Возможно, находящееся в нем принадлежало одному из тех, кто устраивал схрон? Так сказать – его доля, оказавшаяся по какой-либо причине невостребованной.
Чуть позже, когда Лайн чинил Ковчег, он обнаружил на его дне две каменные таблицы с древними письменами. Когда внимательно пригляделся, то явственно различил на одной четыре строки, а на другой – шесть. В совокупности – десять. Сразу же в голову пришла догадка – он держит в руках Скрижали Завета. Ведь на них тоже было десять заповедей. А сами Скрижали всегда сохранялись в Ковчеге Завета, как хорошо известно из Библии. Теперь у Лайна отпали все сомнения относительно Ковчега Завета.
Но возник большой вопрос, на который он никак не мог дать вразумительный ответ. Зачем он, крестоносец, должен увезти иудейскую, Ветхозаветную святыню, из ее родных мест, где она особо почитаема, в чужие, ей неведомые страны? Когда Лайн прибыл на остров Родос, то даже подумывал оставить Ковчег там – вдруг это место как-то связано с Иудейским исходом из Египта или даже с теми людьми, кто изготовлял Ковчег. Позже, в Сюмболони, ему вторично пришла в голову такая же мысль. Но как древняя Таврида может быть связана с иудеями и Ковчегом?