Течение в этой части реки, усеянной мелкими островами, было довольно сильным, И, чтобы легче преодолевать его, приходилось держаться ближе к правому берегу.
Болотистый правый берег на протяжении двухсот километров, от устья Апурито до устья Арауки, изрезан сетью каналов и проток. Здесь находили себе пристанище дикие утки, усеивающие тысячами черных точек пространство равнин.
- Если их тут и не меньше, чем комаров, - воскликнул сержант Марсьяль, - то они, во всяком случае, не причиняют неприятностей, не говоря уже о том, что их можно есть.
Весьма справедливое замечание.
Элизе Реклю рассказывал, что кавалерийский полк, расположившийся лагерем на берегу лагуны, в течение двух недель питался одними утками, что, однако, не вызвало сколько-нибудь существенного сокращения их численности.
Охотникам с "Марипаре" и "Гальинеты" тем более не удавалось нанести ущерб пернатому племени. Они подстрелили всего две-три дюжины уток. Жан, к великому удовольствию сержанта, тоже сделал несколько удачных выстрелов, а поскольку на любезность следует отвечать любезностью, то часть добычи была отправлена господину Мигелю и его спутникам, хотя те и сами очень неплохо охотились. Решительно, сержант Марсьяль не хотел быть им чем-либо обязанным.
В этот день капитанам пирог понадобилось все их умение, чтобы не налететь на рифы. Ведь наскочить на риф среди разбушевавшейся после дождей реки значило бы потерять лодку. Кроме того, нужно было следить, чтобы пирога не столкнулась с плывущими по реке стволами деревьев, обрушившихся с острова Самуро. Этот остров уже в течение нескольких лет подтачивали воды Апуре, грозя ему окончательным уничтожением.
На ночь лодки пристали к острову Касимирито с подветренной стороны, укрывшись таким образом от яростных порывов урагана, а пассажиры нашли себе убежище в заброшенных хижинах ловцов черепах. Правда, речь идет лишь о пассажирах "Марипаре", так как сержант и Жан предпочли остаться на борту "Гальинеты". Возможно, они поступили благоразумно, так как остров Касимирито населен обезьянами, пумами и ягуарами. К счастью, буря загнала хищников в норы, и лагерь не подвергся нападению. Лишь когда ненадолго стихали порывы ветра, до ушей путешественников доносились то свирепое рычание, то громкие вопли обезьян, которых натуралисты не случайно назвали ревунами.
На следующий день небо было уже не таким мрачным. Тучи стали более низкими, а вчерашний ливень сменился мелким дождем, почта водяной пылью, который прекратился к рассвету. Временами проглядывало солнце, а северо-восточный ветер позволял лодкам нестись в полный бакштаг, так как река делала здесь поворот и вплоть до Буэна-Висты текла на запад и лишь потом русло поворачивало к югу.
Вольно раскинувшись вширь, Ориноко напомнила Жану де Кермору и сержанту Марсьялю их родные места.
- Жан, иди сюда, посмотри, - воскликнул сержант.
Юноша вышел из-под навеса и остановился на носу лодки. В прозрачном воздухе четко вырисовывались уходящие за горизонт просторы льяносов.
- Можно подумать, что мы вернулись в родную Бретань, - помолчав, добавил сержант.
- Ты прав, - сказал Жан, - Ориноко похожа на Луару.
- Да, Жан, это и впрямь наша Луара вверх и вниз по течению от Нанта! Посмотри на эти желтые песчаные отмели! Еще бы полдюжины плывущих гуськом шаланд с квадратными парусами, и я бы решил, что мы идем в Сен-Флоран или в Мов.
- Верно, Марсьяль, сходство удивительное. Только эти равнины скорее напоминают мне луга в низовьях Луары, около Пельрена или Пембефа.
- Точно, мне все кажется, что вот-вот покажется сен-назерский пароход или, как его там называют, "пироскаф". Это что-то греческое, никогда не мог понять, что это значит.
- А если он и появится, этот пироскаф, - с улыбкой ответил Жан, - мы ведь на него не сядем, пусть идет своей дорогой. Для нас теперь Нант там, где мой отец... ведь правда?
- Да... там, где мой дорогой полковник. И когда мы его найдем, когда он узнает, что он теперь не один на свете, тогда он сядет вместе с нами в пирогу, потом - на "Боливар", потом - на сен-назерский пароход... И на этот раз для того, чтобы вернуться на родину.
- Господи, если бы это было так... - прошептал Жан, глядя на далекие силуэты вырисовывающихся на юго-востоке холмов, а потом добавил, как бы развивая справедливое замечание сержанта о сходстве между Луарой и Ориноко: - Между прочим, иногда на этих песчаных пляжах можно увидеть то, чего не встретишь ни в верхнем, ни в нижнем течении Луары.
- Что же это?
- Черепахи, которые каждый год в середине марта приходят сюда откладывать яйца.
- А здесь есть черепахи?
- Тысячи черепах, и вон тот ручей справа назывался Рио-Тортуга, прежде чем его переименовали в Рио-Шафанжон.
- Вероятно, он заслужил это имя. Но я что-то пока не вижу...
- Немного терпения, дядюшка, и, хотя время кладки яиц уже прошло, ты увидишь черепах в несметных количествах.
- Но раз кладка окончена, значит, мы не сможем полакомиться их, как говорят, великолепными яйцами.
- Действительно, великолепными, да и мясо их ничуть не хуже. И я надеюсь, что Вальдес сумеет поймать хоть одну нам на суп.
- Черепаший суп! - воскликнул сержант.
- И на этот раз настоящий, а не из телячьей головы, как во Франции...
- Стоило бы ехать так далеко, чтобы поесть обыкновенного телячьего рагу!
Юноша был прав, говоря, что они приближаются к пляжам, куда индейцы приходят охотиться на черепах. Сейчас они появляются здесь только в охотничий сезон, а раньше эти территории были населены многочисленными враждующим и между собой племенами тапарито, панаре, яруро, гуамо, мапойе. А до них здесь обитали индейцы отомако, рассеявшиеся теперь по западным территориям. Гумбольдт рассказывает, что эти индейцы, ведущие свое происхождение, как они утверждают, от каменных богов, были отчаянными игроками в лапту, еще более ловкими, чем те баски, что прибыли в Венесуэлу из Европы. Их также относят к племени геофагов, которые, если не хватает рыбы, питаются кусочками чуть обожженной глины. Впрочем, этот обычай существует и поныне. От этого порока - иначе не скажешь, - приобретенного в детстве, уже невозможно избавиться. Непреодолимая потребность, подобная той, что влечет китайцев к трубке опиума, заставляет геофагов есть землю. Господин Шафанжон видел этих несчастных, лизавших глину собственных хижин.
Во второй половине дня лодки продвигались вперед с большим трудом, так как из-за многочисленных мелей течение в сузившейся судоходной части стало очень быстрым и экипаж совершенно выбился из сил, преодолевая его. Небо затянули мрачные тучи, воздух был насыщен электричеством, откуда-то с юга доносились раскаты грома. Приближалась гроза. Ветер судорожными порывами прошелестел в парусах и почти полностью стих.
В такой ситуации самое благоразумное было без промедления искать укрытия, потому что грозы на Ориноко чреваты непредвиденными атмосферными явлениями, и матросы обычно спешат укрыться в глубине какой-нибудь бухты, где высокие берега защищают лодку от яростных порывов ветра.
Однако в этой части реки не было подходящих мест для стоянки. По обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись гладкие равнины льяносов, где ураган мог бушевать на просторе.
Господин Мигель спросил капитана "Марипаре" Мартоса, что он собирается делать и не придется ли им стать на якорь посередине реки.
- Это было бы опасно, - ответил Мартос. - Якорь тут не удержит, и нас выбросит на берег и разобьет в щепки.
- Что же делать?
- Попробуем подняться до следующей деревни, а если не получится, вернемся к острову Касимирито, где мы провели ночь.
- А что это за деревня?
- Буэна-Виста, на левом берегу.
Подобное решение напрашивалось само собой, и Вальдес, даже не советуясь с Мартосом, тоже взял курс на Буэна-Висту.
Матросы спустили безжизненно повисшие на мачтах паруса, чтобы обезопасить себя от резкого рывка при внезапном сильном ветре. Гроза, по всей вероятности, начнется не раньше чем через один или два часа. Мертвенно-серые тучи, казалось, застыли над южной частью горизонта.
- Скверная погода, - сказал сержант Марсьяль капитану "Гальинеты".
- Скверная, - ответил Вальдес, - но мы постараемся обогнать ее.
Обе пироги шли рядом на расстоянии не более пятидесяти футов одна от другой, отталкиваясь раздвоенными шестами от мелей. И хотя эта тяжелая работа едва позволяла преодолевать напор течения, иного выхода не было. Нужно было любой ценой добраться до левого берега, где можно будет тащить лодки бечевой.
Добрый час ушел на эту операцию, и не раз казалось, что пироги вот-вот снесет течением и выбросит на скалы. Наконец благодаря искусству капитанов и ловкости матросов, которым помогали господа Мигель, Фелипе и Баринас, с одной стороны, Жан и сержант Марсьяль - с другой, лодки, двигаясь по диагонали, достигли левого берега.
Тут матросы смогли взяться за бечеву. Эта работа требует больших усилий, но зато лодки наверняка не снесет течением.
Вальдес предложил привязать одну лодку к корме другой, так чтобы оба экипажа могли вместе тащить их бечевой вдоль берега. Когда идти вдоль берега было невозможно, то бечеву закрепляли за находящийся метрах в сорока впереди выступ скалы или ствол дерева, а затем возвращались на борт "Марипаре" и все вместе тащили лодки.
Так они миновали находящиеся слева острова Сейба, Курурупаро и Эстильеро, а чуть позже, ближе к правому берегу, - остров Поссо-Редондо.