Там тот же самый пожилой джентльмен, который сопровождал королеву в наш дом, с обильно напомаженными седыми усами, терпеливо ждал под козырьком подъезда. На его безразличном вытянутом лице не было ни тени улыбки. Мы молча последовали за ним, пройдя через лабиринт плохо освещенных коридоров, где через плиты этажей просачивалась влажность и холод, а длинные тени сужались, спадали с высоких облицованных панелями стен.
Наконец мы вошли в приемную, где чопорно учтивый дворецкий взял наши плащи и шляпы, на которых пятнами таял влажный снег, и исчез за узкой войлочной дверью. В комнате царил неприятный холод. Я с тревогой глядела на маму, она все еще прижимала сумку к груди и смотрела вперед, на другую дверь. Когда дверь открылась, за ней оказался не пожилой дворецкий, а значительно более привлекательное и приветливое лицо Чарльза Эллисона. Я с облегчением улыбнулась при виде менее внушительной персоны. Мама осталась безразличной и не подала вида, что узнала его. Но, конечно, она не могла забыть брата Нэнси так быстро.
- Добрый вечер, - поклонился он. - Ее Величество просит вас к себе. Пожалуйста, следуйте за мной.
Мы миновали еще один длинный проход, хотя намного менее мрачный и намного лучше освещенный, полный зеркал и картин, портретов и пейзажей в вычурных позолоченных рамах.
Декоративные покрытые сверху мрамором столики около стен были уставлены вазами, бюстами и фарфором, и среди всей этой красоты находились и творения природы. Мы шли под головами оленей, закрепленных высоко на стенах, их стеклянные глаза мрачно смотрели вниз, а массивные рога, казалось, вонзались в темный холодный воздух.
Мы оказались в просторной гостиной, ощутили тепло от большого пылающего камина. На стенах висели еще более величественные картины. С высокого расписного потолка свисала великолепная люстра, на окнах красовались роскошные шелковые занавески, ниспадавшие на глубокий узорчатый ковер. И вся эта роскошь удваивалась, отражаясь спереди и сзади в трех огромных зеркалах, каждое из которых было по высоте от пола до потолка.
Пока мы стояли у входа, на шустрых коротких коричневых лапках вбежала такса, возбужденно и приветливо виляя хвостом.
- Дако, веди себя хорошо. Немедленно иди обратно!
Знакомый голос Виктории донесся с места около очага, и маленькая собачка послушно побежала обратно, аккуратно усевшись на вышитой подушке рядом со своей хозяйкой. Выполненные в одном стиле стулья и кресла стояли по кругу комнаты наряду с бесчисленными маленькими столиками, уставленными декоративными коробками для шитья, мраморными статуэтками, пустыми чашками, игральными картами или книгами. В центре находился большой, совершенно пустой стол, по-видимому, предназначенный для сегодняшнего вечера.
Королева была одета в простое траурное платье, на ее голове громоздилась черная кружевная шляпа. На полу у ее ног сидела маленькая девочка в темной клетчатой юбке. Ей было лет шесть или семь. Девочку разморило, и она опустила свою головку со спутанными мягкими локонами на шелковые колени матери. Я печально улыбнулась, вспомнив себя в ее возрасте, когда я тоже только что потеряла отца, но мои размышления были прерваны, когда Чарльз объявил:
- Ваше Величество, миссис и мисс Уиллоуби…
Мама и я сделали низкий реверанс. Сначала королева ничего не сказала, она лишь повернулась, чтобы кивнуть гувернантке, которая положила свое шитье и встала, чтобы выйти, неохотно беря за руку свою подопечную.
- Беатрис, пора принимать ванну, - мягко произнесла Виктория, помогая девочке подняться.
- Но ты придешь наверх пожелать мне спокойной ночи? - неохотно спросила Беатрис, подавляя зевок.
Виктория наклонилась:
- Разве я когда-нибудь не делала этого, если я дома? Теперь вставай и присоединяйся к остальным. Мне нужно заняться своими делами. Иди-иди! - Королева резко хлопнула в ладоши. - Мы обе встали сегодня утром очень рано.
Леди Матильда, которая также сопровождала Викторию к нам, сидела на стуле около окна, склонив голову вниз, словно читала. Но я заметила, что она насторожилась, когда мы вошли, и почувствовала антипатию в этом фальшивом безразличии. Кроме меня, мамы и Чарльза, который стоял неподвижно у дверей, здесь больше никого не было.
- Добрый вечер, - королева наконец взглянула на нас, - мне очень жаль, что мистер Тилсбери не сможет присоединиться к нам сегодня, но я уверена, что вы знаете, зачем я позвала вас в этот печальнейший из дней.
Мама без колебаний ответила:
- Я также вдова, Ваше Величество, и отлично понимаю значение этой даты, годовщины с момента ухода вашего дорогого мужа. Если я могу как-то утешить вас, это будет для меня величайшей честью. Но я не хочу ничего обещать, так как не всегда возможно заглянуть за пределы видимого… и без энергии и руководства мистера Тилсбери, должна признаться, сделать это весьма сложно. К сожалению, он путешествует и сейчас находится в деловой поездке в Америке…
- Да-да, я слышала, когда я прислала приглашение, - кратко ответила королева и повернулась ко мне. Я очень испугалась, что наша предыдущая встреча повторится. - Мисс Уиллоуби, как вы бледны…
Под жестким маминым взглядом я чувствовала себя совершенно подавленной и кратко ответила:
- Извините, Ваше Величество, я не хочу вводить вас в заблуждение, что обладаю какими-то особыми способностями… это случилось лишь раз…
- Бедный ребенок, ты дрожишь. Это от холода или ты нервничаешь? Успокойся, ничего страшного, сядь здесь, к огню. Твоя мать и я побеседуем, но если ты почувствуешь что-нибудь, пожалуйста, скажи нам. Поскольку мой муж явился к тебе, в место, ему незнакомое, то, конечно, есть шанс, что он может сделать это снова, здесь, в своем любимом доме… и в эту роковую ночь. Ты должна, по крайней мере, позволить мне надеяться, но будь уверена, что я не обижусь, если вы уедете, вообще ничего не сказав. - Королева выглядела потерянной и уставшей. - Вы, вероятно, не предполагали встретиться с нами в это время, но Рождество всегда было одним из самых счастливых праздников в этом доме. Но теперь, когда Альберт мертв, это стало самым безрадостным временем. Поскольку мне сложно выносить эти воспоминания, утром я решила забрать свою семью в Осборн. Дети должны провести праздники там, без ежедневных напоминаний о доме, где умер их отец.
Чарльз отодвинул несколько стульев, позволяя леди сесть за стол, и затем возвратился на свое место около двери, но я почувствовала, что теперь его пристальный взгляд остановился на мне, и странно смутилась, притворившись, что я наблюдаю, как мама распаковывает свою сумку и вынимает из нее три черных бархатных мешочка.
Из первого и самого большого, осторожно сложив ладони в виде чаши, она достала большой полированный шар, гладкая стеклянная поверхность которого сияла и переливалась, хотя внутри он оставался мутным и серым. Из второго она вытащила колоду карт Таро, которые блестели при искусственном освещении. Третий мешочек оказался очень плоским, словно был пуст. Его мама положила рядом с шаром, однако даже не развязала. Наконец она извлекла маленький белый шарик с толстой масляной свечой внутри и, разместив его на краю стола, спросила:
- Не мог бы ваш слуга зажечь этот фитиль и погасить лампы?
Глядя на Чарльза, она говорила с прохладным безразличием, и я предположила, что эта надменная манера была просто частью игры.
- Конечно, мадам, - вежливо ответил он, подходя к тому месту около огня, где теперь сидела я, и вынул из серебряной чашки на каминной доске длинную тонкую свечу. Наклоняясь вниз, чтобы зажечь ее, он, казалось, задержался немного дольше, чем было необходимо, а когда снова поднялся, одной рукой заботливо прикрывая крошечное белое пламя, его нога задела мою, коснувшись ее под черным бархатом. Когда ткани соприкоснулись, послышался едва ощутимый шелест. Все еще стоя спиной к остальным, он, пряча улыбку и используя интимный момент, который, я знала, и так слишком затянулся, посмотрел мне в глаза, вынуждая меня сдаться и отвести взгляд.
Тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть, затем дверь распахнулась, впуская клубы холодного воздуха и приветствуя пожилого дворецкого, который внес поднос с вином и освежающими напитками и поставил его на столике рядом с королевой. Поклонившись, он спросил, не угодно ли чего-нибудь еще, прежде чем он оставит нас и займется приготовлениями всего необходимого для королевской поездки следующим утром в Осборн.
- Нет. Спасибо, Роберт, - Виктория едва заметно натянуто улыбнулась. - Ты можешь теперь оставить нас. Чарльз здесь, и я думаю, что мы прекрасно управимся без тебя.
Тем временем недавно зажжённая свеча источала сильный мускусный аромат, ее яркое искаженное пламя превратило два женских лица в бледные, призрачные маски, хотя все вокруг, включая их тела, оставалось в глубокой тени, устрашающе выползшей вперед от глубокого красного жара очага. Мама попросила королеву положить пальцы на шар, в то время как сама продолжала разглядывать его туманные циркулирующие глубины. Она долго концентрировалась и наконец произнесла:
- Теперь пожалуйста уберите ваши руки. - Затем мама закрыла глаза и, вздохнув, словно лаская, начала гладить сферу: - В этом кристалле, собрано так много счастливых воспоминаний. Я вижу вас и Альберта, совсем молодых. Вы гуляете под руку здесь, в саду Виндзора. Он идет быстро вперед, почти вынуждая вас бежать, чтобы не отстать от него, и вы смеетесь над его любовью к природе, так как мир и спокойствие этого места всегда наполняли его таким восхищением…
- Это правда, все так и было! Альберт любил это место намного больше, чем Лондон. Только в Виндзоре он чувствовал, что по-настоящему может дышать.
Королева замолчала.