А вот и учитель, да какой ужасный!
Вождь шествовал одетым в красный мундир английского офицера, в кивере на лысоватой голове, с раскрашенным лицом, с голыми ногами. Прицепленная за уши фальшивая борода из бычьего хвоста свисала на грудь, а опирался он на жезл тамбурмажора. Повелитель предусмотрительно держался в стороне во время боя, теперь же явился со свитой узнать результат сражения.
Веселье туземцев обратилось в ужас. Вождь обрушивал направо и налево подзатыльники и пощечины (по всей видимости, для порядка), потом обратился к соплеменникам на языке, непонятном европейцам, в речи часто мелькало слово "бикондо", которое дикарь произносил, кровожадно указывая на пленников.
Фрике для начала рассердился.
- "Бикондо" вовсе не мое имя, старикашка. Меня звать Фрике… Фрике из Парижа, слышишь ты, Бикондо? Ты сам Бикондо, больше никто. Как ты ведешь себя? Точно генерал Бум, попавший в котел к чернокожему зверю. А твоя борода? Смех, да и только! И это вождь?
И паренек стал страшным голосом, взволновавшим и возмутившим разноцветных попугаев на ветвях, отчаянно выкрикивать слова песни:
Бородатый король… приближается…
Выпив, еще напивается…
Песня парижанина имела столь же потрясающий успех, как и устроенное им до того цирковое представление. Куплет вызвал величайший восторг самого вождя и всей публики, номер, безусловно, понравился.
Когда представление завершилось, группа двинулась в путь и в итоге добралась до деревни, где обильные порции соргового пива окончательно стерли грань между белыми и черными виртуозами.
Двоих друзей, с соблюдением всех мер предосторожности, поместили в просторную хижину, обвязанную по периметру лианами и покрытую шкурами. Убежать отсюда, казалось, невозможно.
Резвый солнечный лучик на мгновение проник внутрь хижины через жалкую щелку, и пленники успели заметить: кроме них, в хижине есть кто-то еще.
- Вот это да! Мы не одни! - воскликнул Фрике.
- Француз! - заявил звучный бас.
- Соотечественник! - с чувством воскликнул Андре. - Мы тоже, как и вы, пленники. Значит, отныне мы - союзники. Быть может, вы томитесь здесь достаточно долго…
- Уже три недели, месье! И все время эти скоты обращались со мной самым скверным образом.
Глаза Андре и Фрике понемногу привыкали к темноте. Благодаря пробивавшемуся сквозь крышу скудному свету, стало возможно различить обстановку хижины и говорившего человека.
- Похоже, я знаю, кто это, - обратился парижанин к Андре. - Если это он, то здорово изменился.
- Так кто же?
- Погодите немного, месье, узнаете.
Наконец пленники совсем освоились во мраке и смогли разглядеть черты товарища по заключению.
При огромном росте человек выглядел фантастически худым.
Череп поблескивал точно арбуз. Глаза - два тлеющих уголька - придавали лицу надменное выражение, несколько смягченное округлыми линиями крупного, беззубого рта.
Большой нос с горбинкой становился при разговоре подвижным, как у куклы-полишинеля.
Непропорционально длинные руки и ноги с шарообразными узлами суставов напоминали паучьи лапки.
Сквозь лохмотья, чуть прикрывавшие торс, выпирали кости, казалось даже: они вот-вот прорвут тонкую сероватую кожу. Человек весил не более ста фунтов. Зрелище, достойное жалости!
Андре и Фрике пришли в ужас - до того истощен был пленник, но одновременно не могли не восхититься его мужеством и готовностью дать все необходимые сведения.
В тщедушном теле обитал громоподобный голос, звучавший подобно струнам огромного контрабаса. Словно в гулкой пещере начинал вдруг играть обезумевший музыкант!
- Э-э-э!.. Дети мои, нет на свете такой страны, как Франция, а в ней нет такого города, как…
- Как Париж, моя родина! - воскликнул Фрике.
- Как Марсель, прекраснейший из всех городов! Но все равно, мы - земляки! Вам, конечно, хотелось бы узнать, зачем я здесь? Боже мой! Все просто. Меня хотят получше откормить, а откармливают, чтобы потом съесть!..
Если пленник хотел добиться ошеломляющего эффекта, то весьма преуспел. Потрясенный Фрике не в силах был вымолвить ни слова, Андре же с прискорбием констатировал, что поверить в такое способен только безумец.
Незнакомец понял: такая реакция объясняется не прошедшим еще молодым задором - и принялся объяснять с подчеркнутым добродушием:
- Дети мои, не сомневайтесь, я говорю вам правду. Мы находимся во власти племени осиеба, а у них обычай - пожирать врагов. Я прекрасно знаю их нравы. Шесть лет жизни на побережье между Габоном и Верхним Огове я потратил на их изучение.
- Однако, - продолжал марселец, - хотел бы вас успокоить. Мы еще не годимся для вертела. К счастью, я чересчур тощ. То же самое, кажется, относится и к вам. Тем более мне известно, что "застолье" устраивается в полнолуние; так что в нашем распоряжении пятнадцать дней. Времени для обдумывания предостаточно. Но прежде расскажите мне, чем обязан столь приятной встрече.
Вот что поведал Андре.
Узнав об исчезновении врача военно-морской базы в Габоне, адмирал приказал снарядить шлюп для розыска и спасения и разрешил ему, Андре, находившемуся в это время в Аданлинанланго по личным делам, присоединиться к экспедиции.
Затем рассказчик красочно описал ход битвы и в конце подробно воспроизвел эпизод спасения шлюпа благодаря Фрике.
Марселец слушал с величайшей заинтересованностью.
- Так, значит, вы, дорогой месье, и вы, юный храбрец, желая спасти незнакомого человека, жертвовали жизнью и свободой.
- Мы бы сделали это не только для доктора - храбрейшего среди храбрых, - но и для любого матросика, пьяным свалившегося за борт.
- Вы, по-видимому, до сих пор не поняли: человек, которого ищут, - это я!
- Вы?! - потрясенно воскликнули оба.
- Именно я, - произнес пленник с силой и обнял обоих.
- Но, доктор, - удивился Фрике, - я, будучи членом экипажа, наверняка видел вас раньше, но…
- В те времена я носил форму, а на голове - парик: говоря между нами, дань тщеславию. И тогда мои зубы были целы. Вот бы поглядеть в зеркало! Ба! Боюсь, теперь я такой некрасивый!
- Не буду этого отрицать! Только не сердитесь, пожалуйста!
- Я вовсе не сержусь, мой юный друг. Но в сторону разговоры; время позднее, пора и отдохнуть.
ГЛАВА 2
Факты, свидетельствующие о том, что далеко не все негры принадлежат к числу "хороших негров" из книг. - Пагуины и племя осиеба. - Соответствие гастрономических и прочих вкусов пристрастиям племени ням-ням. - Мнение доктора Швайнфюрта.- Почему прибавляют в весе и отчего худеют. - Оставаться худым или быть съеденным.
- Вы можете думать что угодно, доктор! Только мне не хочется спать.
- Предпочитаете беседу?
- Да, если и вы, и месье Андре не против.
- Я-то не возражаю, дорогой Фрике, - отозвался спутник маленького кочегара.
- Что ж, поговорим, - согласился доктор.
- Начнем с того, что скоро нас съедят, только неясно, кто именно?
- Как мило!
- Увы, друзья мои, если мы не внесем некоторые коррективы в планы дикарей, то нам суждено быть съеденными.
- Охотно верю! - искренне согласился парижанин.
Прежде Фрике обожал чтение и больше всего на свете хотел походить на героев из книг. Несмотря на скромность по отношению к двум другим пленникам, парнишка считал себя (и не без оснований) равным своим спутникам по ценности, как продукт питания, хотя уступал Андре в весе и доктору - в росте.
- Значит, - продолжал юный кочегар, - у этих "бикондо" есть настоящее имя…
- Да, племя называется осиеба.
- Достаточно благозвучное название.