- Сейчас все изменилось! - вскричал он, пытаясь подбодрить ее. - Ты подарила мне жизнь. Даже если бы ты отвергла мои чувства, я бы умер, гордясь своей любовью, и мне было бы проще взойти на эшафот, но теперь… Послушай же, любимая. Декретом революционного трибунала мне предписано жениться в трехдневный срок и предложено выбрать в жены Филомену, поскольку сам я не мог назвать им никакой, более подходящей кандидатуры. Но Филомена или кто другой - для них все равно. Если ты предстанешь перед трибуналом в крестьянском наряде - так будет безопаснее, а придумать твою родословную не составит труда, - и объявишь, что согласна выйти за меня замуж, тогда…
Она высвободилась из его объятий и попятилась от него.
- О, ты не знаешь, о чем говоришь! - в отчаянье воскликнула она.
На его лице отразились растерянность и недоумение. Все его надежды, похоже, рушились.
- Но… но если… если мы любим друг друга? - запинаясь на каждом слове, пробормотал он. - Какие могут быть сомнения? Неужели столь поспешное замужество смущает тебя?
- Дело не в этом, вовсе нет!
- В чем же тогда?
Она безрадостно рассмеялась. Их положение и в самом деле могло показаться трагикомичным.
- Шовиньер! - многозначительно проговорила она.
- Шовиньер? - недоуменно переспросил он. - При чем здесь он? Если он увидит, что его распоряжение выполнено, ему придется удовлетвориться этим. Я уверен, имя Филомены совершенно случайно пришло ему в голову, а уж членам трибунала и вовсе безразлично, на ком я женюсь. Едва ли мне станут навязывать другую невесту - это создало бы слишком опасный прецедент.
- Если бы речь шла о ком-то другом, наверное, так бы оно и было, - вздохнула она.
- Но почему? - озадаченно уставился на нее Корбаль.
- Я являюсь единственной во всем мире женщиной, на которой Шовиньер не позволит тебе остановить свой выбор. Все это чудовищно жестоко и печально, друг мой, но, появившись вместе со мной перед трибуналом, ты просто уничтожишь вместе с собой и меня.
- Но я не собираюсь представлять тебя как мадемуазель де Монсорбье. Крестьянка, девушка из народа…
Но она вновь не дала ему договорить.
- Шовиньера этим не обмануть. Именно он был тем депутатом, который вытащил меня из больницы для умалишенных в Париже.
Смысл ее слов не сразу дошел до него.
- Так это был… он? - спросил он наконец.
Она кивнула, и горькая усмешка исказила ее лицо.
Он содрогнулся и закрыл лицо руками, словно заслоняя картину, которая встала перед его мысленным взором. Он отшатнулся от нее, рухнул в кресло, и из его груди вырвался сдавленный стон. Она подумала было, что внезапное крушение надежд сломило его, но его следующие же слова все прояснили.
- Шовиньер! - пробормотал он сквозь зубы. - О, чудовище! Как он посмел покуситься на твою чистоту и невинность! Как он смел смотреть на тебя!
- Любимый мой, стоит ли думать об этом в такую минуту?
- Что иное сейчас может иметь значение? Моя жизнь? - горько усмехнулся он. - Я с радостью отдам ее за тебя.
В дверь постучали, и на пороге появилась испуганная Филомена.
- Здесь гражданин полномочный представитель, - объявила она. - Он хочет видеть вас.
Мадемуазель де Монсорбье в страхе отшатнулась. Корбаль отнял от лица руки и медленно поднялся.
- Гражданин полномочный представитель? - ошарашенно переспросил он. - Шовиньер?
Затем, словно стряхнув с себя владевшее им оцепенение, он расправил плечи и выпрямился; на лице у него появилось выражение непреклонной решимости, и, когда он вновь заговорил, его голос звучал неестественно спокойно, лишь чуткое ухо мадемуазель де Монсорбье могло уловить в нем нотки презрения.
- Гражданин полномочный представитель, говорите вы? И он один?
- Да, месье. Я никого больше не видела.
Виконт удовлетворенно кивнул и улыбнулся.
- Превосходно. Очень мило со стороны гражданина полномочного представителя почтить своим визитом мой скромный дом. И весьма кстати! Он как будто угадал мои мысли и избавил меня от необходимости самому пойти и разыскать его. Попросите его подождать минуту-другую в вестибюле, Филомена. Если надо, задержите его. Затем приведите его сюда.
Удивленная и одновременно ободренная необычными манерами виконта, Филомена исчезла.
Не теряя времени, Корбаль подошел к высокому потемневшему комоду, стоявшему возле стены, широко распахнул его и извлек оттуда небольшой ящичек из красного дерева. Он почувствовал на себе глаза мадемуазель де Монсорбье и обернулся к ней.
- Я не собираюсь прятать вас.
- Но тогда он узнает, что я здесь!
- Именно это и входит в мои планы, - пояснил он, беря с полки рог с порохом и маленький полотняный мешочек.
"Самоуверенный, зазнавшийся дурак!" - словно рассуждая вслух, произнес он и закрыл комод.
Он вернулся к письменному столу и открыл ящичек. В нем на подушечке из красного бархата лежали два дуэльных пистолета.
Глава IX
Филомена была отнюдь не дурна собой, а гражданина полномочного представителя никак нельзя было упрекнуть в безразличии к женским чарам. Когда она вновь появилась в вестибюле, он взял ее за мягкий округлый подбородок костлявой жилистой рукой и одобрительно посмотрел на нее. Его слова, впрочем, прозвучали вполне бесстрастно.
- Этот привередливый ci-devant еще не разглядел твои прелести, милочка? Клянусь, на его месте я не стал бы долго размышлять. Я бы уже сделал тебя бывшей виконтессой, - заявил он и, словно подкрепляя свое обещание, поцеловал ее, - гражданин полномочный представитель знал, когда можно давать волю своим чувствам.
Он отпустил ее подбородок и велел отвести его к упрямившемуся жениху. Но Филомена помнила о том, что надо задержать Шовиньера, который своими действиями сам дал ей удобный предлог для этого. Более того, ей вдруг показалось, что она нашла способ спасти виконта, которого боготворила и ради которого была готова на все.
- Дело не только в женихе, - сердито ответила она. - Ваш революционный трибунал, видимо, привык не считаться с бедными девушками. Вы приказали виконту жениться на мне, даже не спросив моего мнения. Вы сочли само собой разумеющимся, что я не стану возражать. "Женись на Филомене в четверг, не то в пятницу тебе отрубят голову". - Она презрительно фыркнула. - Вы думаете, этого достаточно? А что, если Филомена не захочет иметь такого мужа?
Шовиньер усмехнулся. Он помнил нежные взгляды, которые она украдкой бросала на Корбаля.
- Что за игру ты ведешь со мной, моя девочка?
- Никакой игры, гражданин полномочный представитель. Я говорю совершенно искренне. Я не корова и не овца, чтобы безропотно позволить распоряжаться собой по вашему усмотрению. Это, что ли, вы называете свободой? Даже аристократы не осмеливались на такое! - войдя в роль, Филомена чуть не сорвалась на крик.
- О, ну конечно же, нет.
- Я хочу, чтобы вы поняли меня и прекратили это безобразие, - не снижая тона, продолжала она. - Я не собираюсь брать себе мужа по вашей прихоти, и уж, во всяком случае, им никогда не будет Корбаль. Я отказываюсь выходить замуж!
Шовиньер снисходительно улыбнулся.
- В самом деле? - спросил он.
- Решительно, - заявила она, искренне полагая, что перехитрила Шовиньера и спасла своего возлюбленного виконта от уготованной ему страшной участи.
- Жаль! - улыбнувшись, сказал Шовиньер и вздохнул. - Очень жаль. Теперь, если он захочет жить, ему придется самому найти себе подругу, и я отнюдь не уверен, что у нее окажется и половина твоих достоинств.
Он вновь вздохнул, довольный своей шуткой.
- Ну а теперь отведи меня к нему.
Филомена в ужасе отпрянула от него, и на глаза у нее навернулись слезы бессильной ярости; впрочем, произошедшая в ней перемена только позабавила гражданина полномочного представителя. Сознавая свое поражение, она молча проводила Шовиньера в библиотеку и объявила о нем виконту, уже поджидавшему его. Не потрудившись снять свой длинный серый сюртук, подпоясанный трехцветным кушаком с болтающейся на нем саблей, и украшенную перьями шляпу с кокардой, Шовиньер важной походкой вошел в комнату и остановился возле двери, с иронией разглядывая виконта, который с заложенными за спину руками стоял возле потухшего камина. Он указал большим пальцем через плечо вслед удалившейся Филомене:
- Сочная курочка, мой друг, человеку со вкусом не следовало бы ею пренебрегать.
- Наверное, но по революционным меркам я не являюсь таковым.
- Тогда спешите исправить свою оплошность - это в ваших же интересах. Своим упрямством вы обидели девушку, и теперь она заявляет, что не выйдет за вас, даже если вы того захотите. Но, как мне кажется, несколько ласковых слов смогут все поправить. На вашем месте я не стал бы мешкать. Ее руки нежнее, чем железный воротник гильотины. Впрочем, вам самому решать.
- Вы повторяетесь, гражданин. Вы для этого прибыли сюда?
В словах виконта Шовиньер уловил издевку, не предвещавшую ничего хорошего, и его бесцветные глаза слегка сузились.
- Вы не поняли меня, - сухо проговорил он. - Люди вашего класса потеряли способность правильно оценивать происходящее, и потому так много их пустых голов покатилось в корзину. Я здесь для того, мой дорогой ci-devant, чтобы по-братски наставить вас…
Легкое движение в углу справа привлекло его внимание, и он осекся. Он повернул голову и увидел юношу в крестьянской блузе и панталонах.