- Мне доложили - когда стемнело.
- Стало быть, примерно в половине десятого. А когда были произведены аресты в Челси?
- Ну, около девяти. Вряд ли он успел побывать и тут и там и в промежутке напиться до бесчувствия. К тому же с какой стати ему понадобилось в тюрьму?
- Для того чтобы получить алиби . А был ли он пьян на самом деле?
- Так утверждает сторож. - Лорд Картерет нетерпеливо пожал плечами. - Им лучше знать, да и Темплтон клянется, что от капитана до сих пор несет бренди.
- Как бы то ни было, он и есть капитан Дженкин, и я готов поклясться, что он присутствовал на сборище в Челси.
- Если бы его арестовали вместе с другими, я признал бы неоспоримым тот факт, что капитан Гейнор - агент Претендента, и мы бы с ним расправились. Но в нынешней ситуации я вынужден, да, вынужден поверить в правоту Темплтона, в то, что...
- Он и есть капитан Дженкин, милорд, - стоял на своем Понсфорт.
- Ну что вы твердите одно и то же! - вскинулся Картерет. - Мне бы хотелось получить от вас побольше доказательств и поменьше голословных утверждений. Мы не можем, поверив вам на слово, повесить человека. Суд охотно поверит кому угодно, но не осведомителю. Вы поняли меня?
Министр прочел ответ на лице Понсфорта.
- Вы меня оскорбляете, милорд! - возмутился осведомитель.
- Я называю вещи своими именами, - холодно ответил министр, глядя на него в упор.
Понсфорту пришлось проглотить и второе оскорбление как заслуженную и неизбежную расплату.
- Всего доброго, ваша светлость, - выдавил из себя Понсфорт и, едва кивнув, поспешил к двери. Вдруг, осененный какой-то мыслью, он обернулся к министру: - Вы, кажется, сказали, что судьей, разбиравшим дело капитана Гейнора в Вестминстере, был сэр Генри Треш?
- Именно так, - отвечал министр. - Если сумеете подкрепить свои слова доказательствами, приходите.
Разъяренный виконт толкнул лакея, попавшегося ему на пути, и тем чуть умерил душившую его злобу. Он тут же отправился к судье, назвавшись другом капитана Гейнора, только что узнавшим про его арест. Сэр Генри сообщил ему, что капитан уже на свободе, виконт продолжал выпытывать подробности, и в ходе разговора Фортуна самым неожиданным образом проявила благосклонность к его светлости. Выяснилось, что прошлым вечером, когда производился арест заговорщиков, сэр Генри находился в гостинице "На краю света".
То, что поведал виконту судья, тем же вечером рассказал своему кузену сэру Ричарду помощник министра мистер Темплтон.
- Как ты полагаешь, что теперь лорд Картерет думает о твоем друге капитане Гейноре? - спросил помощник министра.
- Его все еще занимает это дело? - удивился сэр Ричард.
- О, у него это навязчивая идея - навязчивая идея! Просто невероятно, как он самодоволен и глуп! Невероятно! Да и сама история покажется в высшей степени неправдоподобной любому, кто не утратил до конца чувство юмора. Впрочем, послушай сам. Неведомо каким образом сэра Генри Треша занесло в гостиницу "На краю света" в то время, как там производились аресты. Он спокойно попивает вино с приятелем, как вдруг начинается суматоха. Сэр Генри тотчас поднимается в номер, где находилась его жена, и обнаруживает, что дверь заперта. Ему показалось, что он слышит в комнате голоса. Он снова стучит, и после некоторого промедления рогоносца впускают. Он требует от жены объяснения, почему она не сразу открыла дверь и что ее так взволновало. Наконец она признается, что какой-то незнакомый джентльмен вошел в номер, запер дверь, а потом выпрыгнул из окна. Сэр Генри, преданный муж, верит жене безоговорочно и тут же заключает, что этот человек - один из якобитов, избежавший ареста. Сегодня эту историю услышал лорд Картерет и решил - ушам своим не поверишь! - что наконец-то получил объяснение, почему капитана Дженкина не схватили вместе с другими заговорщиками. Остановись он на этом, я бы еще допустил, что он сохранил остатки здравого смысла. Но капитан Дженкин тут же превращается у него в капитана Гейнора - вопреки алиби, рекомендациям и всему прочему. А теперь я спрашиваю, Толлемах: ну, что сказать такому человеку?
- "Боже, спаси Англию", полагаю, - ответил сэр Ричард.
- Но самое скверное - он угрожает, говорит, что ордер на арест капитана Дженкина действителен для ареста капитана Гейнора.
- Он что - умом тронулся?
- Увы, тронулся! - мистер Темплтон покачал толовой. - И года не пройдет, как он окажется в Бедламе. Но я умываю руки. Я его предупреждал. Если он зайдет слишком далеко, пусть отвечает за последствия своей головой. Я же приму меры, чтобы не пострадала моя. Я извещу широкую общественность, что, по крайней мере, эта ошибка не на моей совести, ибо я сделал все, что в моих силах, чтобы ее избежать. А потом, когда его светлость станет посмешищем для всей страны и его законно сочтут паникером, которому повсюду мерещатся якобитские агенты, мы еще посмотрим, мы еще посмотрим...
Мистер Темплтон потирал руки, глаза сто горели: он явственно видел, как власть после позорного падения его начальника переходит к нему, более способному государственному деятелю.
Глава XII
ТОРЖЕСТВО ПРИРОДЫ
Наутро капитан Гейнор занялся приготовлением к отъезду из Англии. Вернувшись в Монастырскую ограду, он узнал, что его разыскивал некий посыльный, и понял, что был на волосок от гибели. На какое-то время он получил, благодаря стараниям мистера Темплтона и собственной сообразительности, временную передышку и намеревался использовать ее, чтобы свести счеты с лордом Понсфортом. Капитан Гейнор почитал это священным долгом и не мог покинуть Англию, не выполнив его. В его планы входило вернуться в Лондон, в тот же день разыскать его светлость, и где бы ни довелось им встретиться, навязать ему ссору и потребовать немедленного удовлетворения. Пожалуй, лишь такой исход дела объяснит мистеру Темплтону последующее бегство капитана из Англии. Ему не хотелось причинять помощнику министра неприятности, ведь тот проявил к нему истинно дружеское расположение.
С утра капитан поручил своему слуге Фишеру собрать немногочисленный багаж и объявил ему, что обстоятельства складываются таким образом, что в Лондоне слуга ему больше не понадобится. За неделю службы у капитана Гейнора Фишер оценил его доброту и заботливость, к тому же магнетизм сильной натуры невольно притягивал его к новому хозяину. Он был сильно огорчен, что от его услуг отказываются, и стал доискиваться причин такого решения.
- Прошу прощения, сэр, - начал он, - но думаю, что у вашей чести нет оснований быть недовольным мною. Я старался изо всех сил, но у меня не было возможности...
- Не в том дело, - перебил капитан, положив руку на плечо щупленькому Фишеру и приветливо глядя ему в лицо. - Ты сослужил мне добрую службу. Мне искренне жаль расставаться с тобой, но, - прошу не злоупотребить моим доверием, - мне предстоит свести кое с кем счеты.
- О, сэр! - с пониманием воскликнул слуга, и капитан был тронут выражением искреннего сочувствия в его проницательных глазах.
- При одном исходе дела, Фишер, - продолжал Гейнор, - слуги мне больше не понадобятся. При другом, - а я на него очень надеюсь, - мне придется бежать из страны, и я не смогу взять тебя с собой.
- Но почему, сэр? - воскликнул слуга. - Мне приходилось путешествовать и раньше. Я побывал во Франции и в Италии, когда имел честь служить у его светлости сэра Уортона. Я знаю тамошние обычаи. Я...
- Нисколько в этом не сомневаюсь, друг мой, - прервал слугу капитан. - Но существуют причины, по которым я никак не могу взять тебя с собой, и ты, пожалуйста, не настаивай.
- Да смею ли я, сэр?..
- Тогда на этом и закончим разговор, мне очень жаль расставаться с тобой, Фишер.
- И мне тоже, сэр, - с неподдельным огорчением признался Фишер.
- Спасибо, Фишер!
- Благодарю вас, сэр!
Капитан спустился вниз. Он был растроган дружеской преданностью слуги, но на душе у него стало еще тяжелее. Его не покидало чувство нависшей над ним опасности, порожденное, несомненно, предстоящей разлукой с той, которая, казалось, стала частью его самого - лучшей частью. И вот сегодня он уезжает и должен ее покинуть.
Капитана беспокоило и долгое отсутствие сэра Джона Кинастона. Пришло известие, что брат сэра Джона уже вне опасности, и баронет возвращается завтра утром. Капитан Гейнор не решился отложить свой отъезд, ему следовало как-то объяснить его поспешность. Более того, он должен был известить сэра Джона о событиях последних дней, предупредить об угрозе. Но как это осуществить? Написать письмо он не мог: письма опасны, они частенько попадают в чужие руки, и изложи он свое сообщение на бумаге, она превратится в смертельно опасную улику против сэра Джона. И тогда капитан пришел к такому решению: он передаст сэру Джону устное сообщение через Эвелин, разумея при этом, конечно, Дамарис.
Потом капитан подумал, что сэр Джон, возможно, предпочел бы держать дочь, как и остальных домочадцев, в неведении относительно своих связей с якобитами. Но выбора у капитана не было, и он предпочел меньшее из двух зол. К тому же он распознал в милой девушке замечательные свойства ума и сердца, и ему было легко довериться ей. А сообщение можно передать в такой форме, что дочь не заподозрит сэра Джона в тесной связи с якобитами. Приняв наконец решение, Гейнор отправился на поиски мисс Кинастон.