И вокзал затемнен. Лучик света нигде не пробивается, только светофоры разноцветьем сигналов дышат. Шмидт по перрону провел парней и Занднера к вагону. Эсэсовец, стоящий у двери, на миг ослепил фонариком - и посторонился. Поднялись в тамбур, прошли в свои купе. Сергея поместили с Костей, Отто - по соседству. Он поставил чемоданчик, разделся и вернулся к друзьям. Сидели молча. Стенки тонкие, даже тихий разговор можно подслушать. Вскоре в коридоре раздалась тяжелая поступь шагов, послышался властный голос Скорцени. Прозвучал отрывистый паровозный гудок, негромко скрипнули колеса, поплыли в вязкую тьму редкие фигуры на перроне.
- Поехали! - произнес Отто. - То ли навстречу смерти спешим, то ли от нее бежим.
- От смерти не убежишь, - возразил Костя, - с ней нужно противоборствовать.
Распахнув дверь, в купе стремительно шагнул Скорцени и ударился лбом о притолоку.
- О-о, дьявол!.. Всегда забываю о дверях. Сидите, сидите, - потирая ушибленное место, проговорил он. - О чем разговор?
- Я спросил Франца, - вскочил Занднер, - верит ли он в предопределенность человеческой судьбы...
- А ты ему что ответил, Франц?
- Нужно противоборствовать судьбе, оберштурмбаннфюрер, - вытянулся Костя, поняв, что Скорцени по привычке проверяет своих людей.
- Для противоборства нужна вера в силу внутреннего сопротивления человеческого духа, которая дается немногим, избранным...
- Оберштурмбаннфюрер, - обратился к нему Лисовский, - у нас с Фрицем к вам конфиденциальный разговор...
- Разговор! - рассердился Скорцени. - Разговоры, разговоры, а дела ни на пфенниг... Пошли!
Предусмотрительно склонил голову при выходе из купе, а у себя бросился на диван и раздраженно сказал:
- От бесконечных разговоров у меня болит голова. С кем ни встречусь, у всех на уме одни разговоры. Что у вас?
- В Вене произошла нечаянная встреча с капитаном, ранее майором си-ай-си. Тем самым, что пытался завербовать нас в Брюсселе...
- Сторн... Гарри Сторн, - припомнив, Скорцени насторожился. - Зачем вы ему понадобились? Почему не задержали?
- Задерживать опасно. Пришлось бы передать его в местное гестапо, а Сторн ищет встречи с вами...
- Со мной? - пытливо всмотрелся эсэсовец в парней. - Почему со мной?
- Не знаю. Зато он сообщил, что вы направляетесь в Италию...
- Что-о?! - вскочил Скорцени и за лацканы мундира притянул Лисовского к себе. - Откуда ему известен маршрут?
Костя решительно освободился из его рук, поправил галстук и холодно заметил:
- Это не метод доверительного разговора, оберштурмбаннфюрер... Мы даже при желании не могли ничего ему сообщить, сами не знали.
- Правда-а! - протянул эсэсовец. - Значит, американцы пронюхали!.. Кто предатель?
- Сторна пристрелить при встрече?
- Успеется. Я должен с ним встретиться. Назначьте встречу ровно через сутки, как увидитесь с ним. Иди, Франц, ты свободен. Садись, Фриц...
Скорцени нажал кнопку звонка, сухощавый эсэсовец, сопутствующий оберштурмбаннфюреру, внес пузатую бутылку и, как в Померании, бутерброды на подносе, тарелку с красной икрой.
- Ешь русскую икру, Фриц, пей русскую водку... Это все, что осталось после великой нашей победы. Пей, Фриц, живи настоящим, не думай о будущем. Будущее - наш враг...
Он разлил водку, стряхнул с бутерброда сардины на поднос и ложкой намазал икру на хлеб. Откусил, прожевал и в раздумье сказал: - Сейчас я уничтожил не менее полусотни будущих рыбин. И каких рыбин... Каждую весом чуть не в центнер. В рыбьем царстве этот факт не вызовет переполоха, там уважают право сильного на улучшение породы. В людском море уничтожение даже слабых, сорных этнических групп, портящих человеческую расу, вызывает крик демагогов и еврейских плутократов. Создаются тепличные условия для процветания лживых, ленивых, вырождающихся наций... Этот Сторн - стопроцентный ферфлюхте юде, - разгневался Скорцени. - Неужели тем, кто его послал, и в голову не пришло, что своим выбором они оскорбляют моё достоинство...
Сергей выпил водку, почувствовал знакомый вкус, к которому привык за два фронтовых года, повеселел, ощущая, как по телу разливается привычное тепло, и по примеру Скорцени намазал хлеб икрой.
Эсэсовец попытался мерить шагами короткое купе, но вскоре устал от бесконечных поворотов и опустился на закряхтевший под ним диванчик. Налил в стаканчики водку, выпил и, закусывая, проговорил:
- С тобой хорошо, Фриц. Ты молчишь, не лезешь с прожектами, домыслами, предположениями. Необходима новая порода людей, людей-исполнителей, знающих два десятка общеупотребительных слов. Болтуны губят рейх. Разговорами они маскируют свою беспомощность, болтают, когда нужно драться не на жизнь, а на смерть. От них наши беды...
Вечерняя, унылая и продрогшая Вена давно осталась позади, поезд, пыхтя, взбирался на альпийские перевалы, сердито шипел на спусках, с грохотом влетал в каменные туннели. За окном ночь. В серебристом лунном свете нечеткими контурами проглядывают заснеженные горные вершины, то совсем близко, то вдали вспыхивают и исчезают манящие огни селений.
- В нашей политике сплошные извивы, лицемерие побеждает здравый смысл, - больше себе, чем молчаливому собеседнику, говорил Скорцени. - Но и в политике нельзя разбрасываться друзьями и союзниками ради сиюминутной выгоды. Спасти, чтобы уничтожить, - выше моего понимания. Этот план - плод больного воображения маленького Генриха. Мексиканский вариант! А я должен уподобиться святому Петру... Предавай и будь счастлив! Пей, Фриц... Ты счастливец, не знаешь ни забот, ни сомнений, ни колебаний. Да и сама судьба тебе покровительствует. Поделись ее милостями, они и мне нужны!..
Этап четвертый
Предостерегающая надпись □ Маленький дуче □ Одиссея рыжего англичанина □ Бой на дороге □ Тайные симпатии старой знакомой □ Роковой просчет Гарри Сторна
Лисовский поднял Сергея ранним утром. Парень недоспал и рассердился на друга за преждевременную побудку. Свесил ноги с дивана и неподвижно сидел, словно прислушивался, как бродит в голове невыветрившийся хмель.
- Хорош, - зло шептал Костя, - нашел, с кем хороводиться! Хоть не допивай до конца. Он без конца подливает, ты и хлещешь как воду.
- С какой бы радости я стал воду хлестать? - вяло огрызнулся Груздев. - Попробуй не выпей, когда он в себя, как в бездонную бочку, льет...
- Закусывай, а то лыка не вяжешь.
- Не бреши, - обиделся Сергей, - я ума не пропиваю. Да и под конец из стопки в голенище выливал...
- Ха-ха-ха, - не удержался Костя, - а я-то думал, от тебя, будто из пивной бочки, сивухой несет. Ты же под мой диван свои мокрые носки сунул!
- Смеешься, - угрюмо отозвался Сергей, - а меня с души воротит от его разговоров.
- О чем он говорил? - заинтересованно подсел к другу Лисовский.
- Черт его знает, - беспомощно пожал плечами Сергей. - Слова-то мудреные, до смысла не докопаешься.
- Вспомни, вспомни, у тебя же цепкая память!
- Дай портсигар и зажигалку... Вроде бы он психует, что его заставляют поперечное делать, что ему не по душе. Кого-то он спас, а теперь должен его угробить... Постой, постой, - спохватился он, напрягая память. - Еще упомянул... вариант. Да, да вариант. Ме-ме... Шибко похоже на козлиное мекание... Мекиканский...
- Что, что? - насторожился Костя.
- А ты не будешь подначивать? Ну, ладно... Мекиканский вариант.
- Мексиканский...
- Во-во, - обрадовался Сергей, - мексиканский...
Лисовский застыл в недоумении. Смотрел на земляка, невозмутимо попыхивающего сигаретой, и никак не мог найти логической связи в словах Скорцени.
- Мексика и Италия... Италия и Мексика... Что общего между этими странами? А ты ничего не напутал?
- Если ты не знаешь, то я и подавно, а путаником никогда не был.
- Ладно, не обижайся... Иди, умойся, да носки выкинь, новые возьми. А то от их запаха опять опьянеешь.
В дверях Сергей столкнулся с Занднером, приветливо кивнул ему. Отто, как и всегда, чисто выбрит, ухожен, бодр и деятелен.
- Доброе утро, Франц! - он выразительно покосился на перегородку.
- Утро доброе! Проходи, Отто! Занднер негромко поинтересовался:
- Когда Гюнтер от Скорцени вернулся?
- Без десяти два.
- Странно, - понизил голос немец, - что оберштурмбаннфюрер сделал его своим наперсником. Мне говорили, раньше такого не случалось. Может, их сходство играет в этом определенную роль... Предостереги Гюнтера, такая доверительность добром не кончается.
- Трудно предостеречь. Скорцени вызывает его к себе и за рюмкой шнапса мучает разговорами... Да, кстати, что означает словосочетание - мексиканский вариант?
- О нем Скорцени упоминал?! - скорее утвердительно, чем вопросительно, проговорил Занднер и, раздумывая, вслух размышлял: - Странное сочетание, но что-то подобное я слышал... Операция "Эйхе" в Италии, "Франц" в Иране, "Гриф" в Арденнах, неудавшийся "Ульм" на Урале...
- На Урале?! - удивленно переспросил Лисовский.
- Да, Скорцени намеревался диверсионными акциями сорвать энергетическое снабжение военных заводов на Урале, но просчитался... Мексиканский вариант?! - потер виски Отто.
- Он говорил, что ему претит убийство спасенного им человека.