Отъехали. Занднер закурил и горько сказал: -В немецкой армии - дезертиры?! Когда такое бывало?
- В восемнадцатом году, Отто, перед революцией, когда свергли кайзера...
- Ты считаешь, что и сейчас сложилась подобная обстановка? Костя усмехнулся:
- У кайзера не было национал-социалистской партии, гестапо, СС, СД... Да и крови тогда немцы меньше пролили...
- Да, ты прав, мы по уши в крови, - согласился нехотя Занднер и угнетенно замолчал.
Дымной гарью встретил их Берлин. На улицах нагромождены баррикады, свежим цементом выделяются новенькие доты, окна нижних этажей домов заложены кирпичом и превращены в бойницы. Проверка за проверкой, "майбах" всякий раз останавливают, требуют документы.
Кругом развалины, тянет от них горько-полынным дымком. На стенах выгоревших каменных коробок зданий толстые ледяные наплывы. Безлюдно, мало машин, а на перекрестках жмутся на пронизывающем ветру полицейские-регулировщики.
- Знаменитая немецкая пунктуальность! - сквозь зубы процедил Отто, лавируя между каменными завалами. - Если вы не возражаете, я до утра побуду с дочерью. Спасибо, я этого не забуду... Вас не приглашаю, некуда. В комнатушке живут четверо, я буду пятым. Если не устроитесь с ночлегом, приезжайте, потесним соседей. Жду в восемь утра...
Как ни возражал Сергей, за руль сел Лисовский.
- Пойми, - увещал он друга, - ты немой, прискребется полицейский, неприятностей не оберемся. Скорцени ведь запретил заезжать в Берлин.
- Ладно, веди машину, - неохотно согласился Груздев. - Где нам на ночь притулиться?
- А черт его знает! - полез в затылок Костя. - Может, в развалины загнать машину?
- Окстись, милай!.. Не дай бог застукают с железными документами и роскошным лимузином! Ведь потом не оправдаемся...
- А если Бахова навестим?
- Жив ли дядя Саша? Еще на засаду нарвемся, тогда не сдобровать.
- Мы сначала обстановку разведаем...
- Найдешь?
- По карте находил, попробую на местности сориентироваться.
- Давай быстрей, я жрать хочу.
- Открывай консервы... Эх, Отто забыл ящик!
- Утром занесем, пусть родичей попитает. А рубать их сейчас несподручно, поди, заледенели в багажнике.
- Тогда терпи.
Долго плутали по улицам и переулкам, пока добрались до района, где жил Бахов. И здесь побывали бомбардировщики, оставив от кварталов груды развалин. Но мостовая и тротуары уже расчищены, лишь изредка попадали под колеса куски черепицы и обломки кирпичей. Костя проехал мимо знакомого дома, и сердца у парней упали. Ни дыма из трубы, ни огонька в окне, но дорожка чисто подметена. Довел машину до угла и притормозил на полпути к трамвайной остановке.
- Подождем, - предложил он, - авось, появится Александр Mapдарьевич. Трудно машину в городе водить, аж взмокрел.
- Еще движение небольшое, а то хуже бы пришлось. А с машиной у тебя ладно получается, освоил технику... Третий час, а похоже, вот-вот стемнеет.
Сергей сидел неподвижно, не выпуская сигареты из губ, а Лисовский извертелся, сгорая от нетерпения и тревоги. Наступит ночь, куда они подадутся? Редкие прохожие, поравнявшись с черным "майбахом", ускоряли шаг, бросая на его пассажиров опасливые взгляды. Серую снежную пыль завихряла поземка, переметая булыжники мостовой.
- Зря ждем, - расстроился Костя. - Время потеряем и на бобах останемся. Надо засветло где-нибудь с машиной устраиваться...
- Не ланикуй, вон дядя Саша идет. Поравняется, позови!..
- Господин полковник! - приоткрыл дверцу Лисовский. - Подойдите сюда.
Бахов заметно вздрогнул, но мигом подобрался и будто ненароком осмотрел пустынную улицу. Не вынимая рук из карманов, не спеша подошел. - Чем могу служить? - вгляделся и удивленно охнул. - Мои-то вы хорошие, напугали старика. Далеко ли путь держите? - К вам, если не прогоните. - Что вы, что вы... Милости прошу! Я несказанно рад вас видеть. Подъезжайте к дому. Нет, нет, я привычен пешочком ходить. Машину Костя подогнал вплотную к ограде и замкнул ее дверцы. Вошли в дом, хозяин извиняюще проговорил: - Не раздевайтесь. У меня холод, впору волков морозить. Норму выдачи угольных брикетов сократили, газ почти не подают. Я уж на кухне плиту сложил. Мародерствую по ночам, в развалинах доски и балки ворую, тем и греюсь. Грешен, люблю тепло...
Но парни не послушали полковника, сбросили теплые шинели с меховыми воротниками и жилеты, сняли фуражки. Костя сел к столу, а Сергей принес из машины ящик с мясными консервами, пачки сухих галет и три бутылки шнапса. Александр Мардарьевич удивленно следил за ним и протяжно выговорил:
- По-барски живете! И в чине, гляжу, повышены. От меня лейтенантами уезжали, а ныне в оберах ходите. Не опасаетесь разоблачения?
Лисовский улыбнулся:
- Документы настоящие, сам... Бахов протестующе поднял руки:
- Подробности, Костенька, не сообщай. Человек слаб, из него по жилочке можно вытянуть любой секрет. А я человек... Сереженька, дружок, помоги тесину разрубить. Сучок на сучке, а я малость отощал, никак с ней не управлюсь.
Плита чуть скособочилась, выглядела непривычно, словно была выложена красно-желто-черной мозаикой. Видать, Бахов для ее кладки использовал кирпич из развалин. Александр Мардарьевич, ловко орудуя кочергой, очистил колосники и, выдвинув заслонку в дымоходе, выгреб в ведро золу из поддувала. Нерешительно покосился на продукты, принесенные Груздевым, и неуверенно спросил у Кости:
- Как господа офицеры смотрят на картошечку в мундирах?
- О-о, самым положительным образом! Когда американцы кормили нас сладкой баландой, Сережка вспоминал о вашей картошке с селедкой.
- Вам удалось попасть к североамериканцам? - удивленно застыл полковник у плиты.
- Попасть-то попали, да еле ноги унесли, - помрачнел Лисовский. - Приняли нас за настоящих эсэсовцев и хотели перекупить, в свою разведку завербовать!
- Торгаши! - безапелляционно подтвердил хозяин. - Самое гнусное в человеке - торгашество. Недаром Христос изгнал из храма торгашей и менял... А вы повзрослели, посуровели, закаленными солдатами стали... Как вы к американцам выбрались?
Костя без подробностей рассказал полковнику о тернистом пути из Берлина к Льежу. Тот стоял, полузакрыв глаза, и парень с печалью заметил, как исхудал и постарел Бахов. На лице прорезались новые морщины, на подбородке и щеках отросла густая седая щетина, мелкими складками посеклась кожа на шее. Выслушав, вытянулся и командирским басом рявкнул:
- Примите благодарность, товарищ лейтенант, от старого русского офицера за доблестное несение воинской службы!.. Какие же вы молодцы! - расслабился он, - Да никакой германец вас не победит!
- Спасибо! - растроганно поблагодарил Лисовский. Давно он не слышал доброго слова, да еще сказанного по-русски. Полковник прислушался к глухим ударам топора во дворе и забеспокоился:
- Сергей-то Михайлович разошелся! Навязал ему работу, он и рад стараться. И без рубки, поди, устал за день-то.
- Ничего, пусть разомнется, весь день в машине провели, - рассмеялся Костя, но спохватился: - Как бы рана на ладони не разошлась?
- Откуда рана-то взялась? - узнав о схватке в школе диверсантов, полковник взволнованно проговорил: - Я и в прошлый раз уверился, что вас не забывают в молитвах. Само провидение вашу жизнь охраняет! Ты, Костенька, должен быть счастлив, имея такого преданного друга.
Груздев ногой распахнул дверь, ввалился в кухню с огромной охапкой дров и с грохотом обрушил их на пол.
- Отвык от топора, - признался он, - пока рубил, упарился как лошадь в упряжи. А ничё, размялся... Подожди, подожди, дядя Саша, дай я печь растоплю...
- Перед лицом седого восстань и почти лице старчо, - растрогался Бахов. - Спасибо, Сергей Михайлович, что чтишь старинные заветы. На них и мораль, и жизнь человеческая держатся... О, блоклейтера нечистая сила несет! - воскликнул он и растерянно посмотрел на своих гостей. - Мне-то все равно, а вам...
- Успокойтесь, Александр Мардарьевич, - сказал Костя, - мы - легальные...
- Пройдите в залу, - засуетился полковник. - Застанет на кухне, невесть что подумает.
Зазвенел звонок, хозяин перекрестился и поспешил к двери. Пузатый,упитанный немец от порога выкинул руку в фашистском приветствии.
- Хайль Гитлер!
- Хайль! - лениво отмахнулся Лисовский и в упор уставился на квартального уполномоченного нацистской партии. - Что вас сюда привело?
Тот заметно сник и с опаской покосился на развалившегося в кресле Сергея, с безразличным видом наблюдавшего за ним.
- Я обязан знать, кто и к кому приезжает...
Костя вплотную подошел к нему, показал жетон службы безопасности и строго спросил:
- Почему не защищаете фатерлянд в фольксштурме?
- У меня плоскостопие...
- Симулянт? - и раздраженно скомандовал: - Смирно! Кругом! Шагом марш!
Блоклейтер дрессированно выполнил приказание, ухитрившись дважды щелкнуть каблуками. Когда за ним захлопнулась дверь, хозяин изумленно уставился на Лисовского.
- Хват, парень! - и поразмыслив, посоветовал: - Не увлекайтесь, Константин Стефанович, люди себя на дурном теряют.
- Он прав, дядя Саша, - вступился за друга Сергей. - Этому типу по-доброму не объяснишь, цепляться, как репей, начнет. А Костя цыкнул, и он все понял.
- Как вы повзрослели! Я добрый десяток лет живу среди германцев и не умею разговаривать с ними в подобном тоне.
- Не я с ним разговаривал, а мундир, - сконфуженно проговорил Лисовский, - Язык эсэсовского мундира и офицерских погон немцы без перевода понимают.