- Тогда давайте протянем телеграфную линию. И я буду целыми днями сидеть у аппарата. Полковник, не волнуйтесь. Я уверен, что это летит Майк. И за пазухой у него лежит телеграмма для меня. Знаете, когда ждешь чего-то очень долго, самыми невыносимыми становятся последние минуты.
Он подумал, что Майк и в самом деле мог бы привезти ему телеграмму. От Фарбера, например. Или прямо от судьи Томсона. Все-таки прошло столько времени, пора бы уже и уладить все юридические вопросы. Однако, двигаясь по дороге навстречу всаднику, Степан очень скоро разглядел, что это не Майк.
Гончар положил винчестер поперек седла. Его левая рука лежала на бедре, и пальцы касались рукоятки "ремингтона". Второй револьвер был справа, на виду.
Если его смог отыскать Хэнк Форман, значит, могут отыскать и другие охотники за скальпами. А известие о гибели Хэнка могло только убедить его коллег, что тот был на верном пути. Степан понимал, что его еще долго не оставят в покое, и поэтому не расставался с оружием.
Он узнал пегую лошадь шерифа по белой груди и черным ногам, но в седле был не Палмер, а кто-то другой. К тому же шериф не любил быструю езду, а этот невысокий наездник мчался во весь опор. Гончар развернул Тучку поперек дороги и встал. Ему уже было видно, что лицо всадника наполовину закрыто красным платком, а из-под шляпы спускаются к плечам две косички. Индеец? Или женщина? Не может быть…
Всадница резко осадила кобылу, и та закружилась на месте.
- Кто тебя предупредил? - обиженно выкрикнула Милли, задыхаясь после скачки. - Я так хотела тебя удивить! А ты сам выехал мне навстречу!
- Ты меня удивила. - Он подъехал к ней так близко, что их колени соприкоснулись, а Тучка недовольно фыркнула, уворачиваясь от хвоста пегой кобылы. - Разбойница, я не верю своим глазам. Может быть, это мираж? Ущипни меня, если ты настоящая.
Она ударила его плетью по бедру.
- Стивен, Стивен, если б ты знал, как я соскучилась. Ты не должен был так поступать со мной.
- Да ты вся в пыли, - сказал Гончар и осторожно коснулся пальцами ее лба. - Дай вытру. А то тебя могут принять за краснокожего.
Милли сдернула платок, открывая лицо, и сняла шляпу.
Степан нежно обхватил ее шею, потянулся к ней и поцеловал в нос.
- Холодная какая!
Она закрыла глаза и замерла. Кровь зашумела в голове Степана, и он поцеловал Милли. Ее тонкая рука вдруг обвила его шею, и мягкие губы раздвинулись. Но в следующую секунду девушка отпрянула с возмущенным возгласом:
- Что за глупости!
Гончар перехватил поводья ее лошади.
- Зачем ты едешь в лагерь?
- Хотела увидеть тебя.
- Увидела?
- Стивен, ты не понимаешь. Я хотела посмотреть, как ты устроился, как идет работа, как ты командуешь строителями. В Маршал-Сити тебя считают героем, вроде Джорджа Вашингтона. Отец-основатель. Мэр долго тряс папе руку и благодарил за то, что он тебя послал в этот городишко.
- Отец знает, что ты у меня?
- Конечно.
- И он так спокойно тебя отпустил?
Мелисса пожала плечами.
- А что такого? Я сама решаю, куда мне ехать. С тех пор, как умерла мама, в нашей семье одна хозяйка - я. Ах, да, ты же еще не знаешь…
- Не знал. Когда?
- В канун Рождества, - спокойно ответила Милли. - Она не мучилась. Две недели пролежала в постели, и однажды попросила вызвать священника. Сразу после причастия закрыла глаза, улыбнулась и затихла.
- Не знаю, что сказать… Мне очень жаль, - сказал Степан, вспоминая мягкий голос и ласковую улыбку Оливии Фарбер. - Она была замечательным человеком.
- Да. И она тебя любила. Мы все тебя любим, Стивен. А ты от нас прячешься.
- Не от вас.
- Поехали к тебе. У тебя отдельная палатка?
- Да. У нас с Коллинзом отдельная палатка.
Она вздохнула:
- Ты ничего, абсолютно ничего не понимаешь. А если к тебе приедут гости, ты их положишь спать с Коллинзом?
- У нас много места, и есть складная кровать. Но ко мне не приезжают гости. Где вы остановились? В "Серебряной звезде"?
- Нет, у князя. Папа собирается через месяц отправиться с ним в горы. Наверно, я тоже поеду с ними. А ты?
Степан кивнул в сторону насыпи, на которой звонко стучали молотками укладчики пути.
- Я не могу уехать.
- Ах, извините, мистер Такер! Я совсем забыла, что без вас тут все рухнет.
Она поджала губы, отвернулась и хлопнула коленями по бокам кобылы, подгоняя ее. Степан остался позади, но не стал торопить Тучку. Он знал, что Милли не выдержит больше минуты. Так и вышло.
- Ты даже не спросишь, как я жила все это время. - Она оглянулась, сердито сдвинув брови. - Может быть, я вышла замуж, а ты делаешь вид, что тебе все равно.
- Не знал, что в Колорадо разрешено заключать браки с детьми.
- Вот опять! Ты даже не знаешь, что мне уже семнадцать лет! Я уже сто раз могла обзавестись мужем!
- Но не обзавелась, надеюсь?
- Ну, тогда я бы не приехала. А ты тут не женился, случайно? Может быть, завел индейскую жену?
- Нет, не завел.
- Тогда кто за тобой ухаживает? Кто стирает твои рубашки?
- У меня их всего две.
- Две? Какой ужас. У мужчины должна быть дюжина сорочек.
- С дюжиной я не справлюсь.
- Подумаешь! Мы с мамой и Роситой обстирывали целую толпу землекопов, когда стояли на Йеллоустоне.
- Подходящее занятие для профессорской дочки.
- Мой муж будет каждое утро надевать свежую сорочку, - твердо сказала Милли. - И дети никогда не выйдут из дома в грязном платье. Если у нас не будет денег на прачку, я все буду стирать сама.
- У нас будут деньги на прачку, - сказал Гончар и осекся.
В последнее время он часто ловил себя на том, что размышляет вслух. Уединяясь на своем излюбленном холме, он не имел других собеседников, кроме Тучки. Той-то было все равно, о чем бормочет хозяин. А вот Мелисса…
- Что? - она остановилась. - Как понимать ваши слова, мистер Такер?
Он смущенно поскреб бороду.
- Ну… Я тоже люблю чистую одежду.
- Ах, вот оно что. - Девушка высокомерно вскинула голову. - А мне послышалось что-то другое.
Она хлестнула плеткой кобылу, но Гончар снова нагнал и перехватил ее поводья, не давая вырваться вперед.
- Нет, постой, разбойница. Тебе не послышалось.
"Что я делаю! - с отчаянием подумал он. - Она еще ребенок, она ничего не понимает, и ничего не видела в жизни. А вдруг она откажет! А вдруг согласится! И что тогда? Где нам жить? И что с ней будет, если меня завтра убьют?"
Но он уже не мог остановиться, и, отдышавшись, выпалил:
- Я сказал, что у нас с тобой всегда будут деньги на прачку, потому что не хочу, чтобы моя жена погрязла в стирке. Я хочу, чтобы у моей жены были нежные мягкие руки, и чтобы она не изматывала себя домашним трудом. И я хочу, чтобы моей женой была ты.
Милли покраснела, опустив глаза.
- Ну вот, теперь ты все знаешь, - с облегчением выдохнул Степан. - Не представлял даже, что смогу сделать тебе предложение. Ничего более трудного в моей жизни еще не было.
- И ничего более глупого, - отозвалась она. - Стивен, Стивен…
Она вытерла глаза кулаком.
- Только без слез, - попросил он.
- Да это ветер.
Милли отвернулась и всхлипнула.
- Я думала, что все будет не так. А где же колечко?
- Прости, я не ожидал увидеть тебя сегодня. Ну, прости меня, прости. Я обещал твоему отцу, что не появлюсь у вас до осени. Тогда я бы все сделал иначе. С колечком, с цветами, я бы надел фрак и привел бы с собой музыкантов… - Он обхватил ее за талию и привлек к себе. - Я бы встал перед тобой на колено и сказал: "Мелисса Фарбер, согласишься ли ты когда-нибудь стать моей женой?"
- Соглашусь, - сказала она, отталкивая его. - Но, Стивен, на нас смотрит вся стройка.
- Пусть смотрят. Им все равно предстоит гулять на нашей свадьбе.
Он решительно развернул Тучку.
- Поехали в город, сейчас же. Не знаю, как тут у вас обставляют помолвку, но, кажется, я должен немедленно поговорить с профессором.
Мелисса улыбнулась, вытирая мокрое лицо шейным платком:
- Для этого не надо ехать в город. Папа сам уже направляется сюда. Просто я скакала немного быстрее, чем они с князем.
8. Земли неубитых индейцев
Всего за одну зиму Фарбер состарился так, что Степан не сразу его узнал. Профессор ехал рядом с князем, безучастно глядя перед собой и, казалось, не замечал ничего вокруг. Но, когда Гончар подскакал к гостям, Фарбер первым протянул ему руку и сказал:
- Рад, что вы послушались меня и не уехали в Мексику.
- Примите мои соболезнования, док, - неловко выговорил Степан. - Милли мне уже все рассказала.
- Все мы смертны, - Фарбер пожал плечами. - Но мы с вами живы, так займемся делами живых. Я хотел представить вас князю, но вы, оказывается, уже знакомы.
- Немного.
Салтыков укоризненно произнес:
- Это вы называете знакомством, Такер? Я только сегодня узнал, что вы не простой обыватель, а знаменитый проводник. От знакомых не принято скрывать свои занятия.
- Я давно уже не проводник, и никогда не был знаменитым.
Строители ненадолго отвлекались от работы, оглядываясь на кавалькаду. Салтыков с тремя казаками задержался у въезда в лагерь, а Гончар, Милли и профессор подскакали к палатке, над которой развевался звездно-полосатый флаг.
- Вот мой дом, - сказал Гончар. - Добро пожаловать в "Форт-Коллинз".
- Вы делаете успехи, Питерс, - сказал профессор, оглядываясь. - Дорога растет с поразительной скоростью. Кажется, скоро мы будем ездить к вам в гости не на дилижансе, а в пульмановском вагоне.