Створки дверей снова распахнулись. Штабс-капитан сжался: на порог явилась Полина Кирилловна. У Индурова дух захватило. На девушке было лёгкое шёлковое платье, плотно облегавшее стройный тонкий стан. Золотой кулон на тонкой цепочке то опускался, то поднимался в такт вдохам и выдохам красавицы. Офицер еле сдержал себя, чтобы не броситься к ее ногам.
- Юрий Валентинович, непристойно беспокоить людей в столь позднее время! - Полина Кирилловна отлично видя нетерпение молодого человека, решила позабавиться. - Извольте покинуть наш дом.
- Простите, Полина Кирилловна, но меня к вам вели не разум и логика, а только чувства. Они глубоки, поверьте! Я ещё никому не признавался в столь сильных…
- Вот и не следует, - девушка повернулась к двери. - Прощайте. Может быть, мы встретимся завтра.
- Нет. Мы поговорим сегодня. - Индуров рукой нажал на створку двери, не давая ей закрыться. - Сейчас. Я хочу знать, кто я для вас? Человек, которому вы хотите доверить самое ценное, то есть саму себя, или игрушка, с которой поиграете, а после выбросите?
- Вы не смеете так со мной разговаривать! - теперь в голосе девушки звучал подлинный гнев.
- Смею. Потому как люблю вас.
- Ха-ха-ха. - она со злостью, не смеясь, произнесла по складам. - Вы меня любите? Смешно, если учесть время и место для признания.
Индуров ожидал любой реакции, однако не такой. Девушка явно издевалась над его чувствами. Уголки рта штабс-капитана слегка опустились, что в окружении, хорошо знающем Юрия Валентиновича, считалось признаком ярости. Полина Кирилловна со столь любопытной чертой поведения ухажёра знакома не была. А потому она продолжила изливать своё недовольство:
- И вообще, господин офицер, с чего вы возомнили, будто я позволила считать себя вашей избранницей? Насколько помню, между нами ничего особенного не было. Посему, Юрий Валентинович, я попрошу оставить меня, и более в нашем доме не появляться!
Ночь не позволила Полине Кирилловне увидеть, как на лице штабс-капитана заиграли желваки. Девушка хотела закрыть дверь, но рука Индурова не позволила ей это сделать.
- Нет, Полина Кирилловна, вы так просто не уйдёте. - Юрий Валентинович приблизился вплотную к девушке, и та почувствовала резкий запах, исходящий от него. - По крайней мере, пока не выслушаете меня. Я же видел, как вы смотрели на того, приезжего, потом - ждали его возле казарм, а когда он уехал, последовали за ним.
- Вы что, следили за мной?
- Да, если вам так будет угодно. И готов следить за вами всю жизнь. Вы свели меня с ума. Я теперь сам себе не принадлежу. Всё во мне, каждая частичка принадлежит вам. Вам! - Индуров, падая на колени, схватил девушку за руку.
- Господи, - Полина Кирилловна пыталась вырваться, впрочем, безуспешно. - Отпустите меня. Вы просто выдумали всё, и теперь не можете обойтись без этих фантазий. Да поднимитесь же!
Но Юрий Валентинович и не думал выполнять просьбу Полины Кирилловны. Его колени плотно прилипли к мокрому камню лестницы и не хотели менять позицию.
- Не уйду, пока не добьюсь от вас признания. Вы меня не любите? Но почему? Ведь я такой же, как и этот ваш… Я лучше его! Я дворянин. У меня есть состояние. Имение. Если вы пожелаете, я оставлю службу. Мы уедем в Петербург. Вы станете первой красавицей в столице. А после, если пожелаете, Париж, Рим: всё будет у ваших ног. А что вам может дать этот? Ничего! Я ведь знаю подобных ему людишек, Мы все для него ничто! Грязь под ногами! Для таких, как он, главное - карьера. А какими путями… Если нужно, он по трупам пойдёт. А, не дай господи, вы рядом с ним окажетесь, так он и вас станет использовать в своих корыстных целях.
Полина Кирилловна с брезгливостью вырвалась из цепких рук штабс-капитана.
- Как вы смеете? О человеке, которого совсем не знаете? Это стыдно! Противно! Это мерзко!
- Смею, Полина Кирилловна. Поверьте мне, смею! Я таких, как он, видал… Не верьте ему! Никому не верьте! Я! Я- ваше будущее! Вы же за мной, как за стеной будете! Я же…каждую пылиночку сдувать стану. Следы целовать ваши - для меня одно наслаждение Для Вас всё, что пожелаете! И для папеньки вашего буду первой рукой и опорой!
Девушка резко оттолкнула Индурова и, распахнув сначала дверь, за которой мелькнула любопытная рожица служанки, не прощаясь, с силой захлопнула её перед страдающим молодым человеком. Юрий Валентинович некоторое время еще стоял на коленях, потом, с трудом поднявшись, мутным взором окинул дом купца. Мичурина и пробормотал:
- Ничего. Ничего. Ещё посмотрим, чья возьмёт. Мы ещё потягаемся! Со всеми вами… А вы, господин Белый, сильно пожалеете, что приехали в это захолустье.
Анисим Ильич сперва внимательно окинул комнату пристальным взглядом. Ничего особенного. Впрочем, чего ожидать от простого гостиничного номера, какие есть в любом городе любой российской губернии.
Мальчишка из прислуги, стоявший за спиной следователя, негромко кашлянул.
- Ты ещё здесь? - бросил, не оборачиваясь, Анисим Ильич.
- Так вы же сами велели ждать.
- Ступай вниз. Скажи Дмитричу, пусть приготовит мне что-нибудь перекусить. С утра не жравши.
Мальчишка замялся.
- Так, ваше благородие, сказать-то я ему скажу, а вот как быть с тем, что вы сейчас в номере нашего постояльца расположились? А коли нагрянут? И вы туточки?
- Не нагрянут, - успокоил мальца Кнутов. - Хозяин номера сегодня далеко. Только к завтрему вернётся.
- А ежели Кирилла Игнатьевич приедут?
- А с хозяином твоим я сам разберусь. Ежели что.
С уходом пацана сыщик приступил к детальному осмотру помещения. Пересмотрел содержимое саквояжа, комода, шкафа - ничего особенного, а тем более предосудительного, не обнаружил. Сорочки, брюки, нижнее бельё, письменные принадлежности, три книги, в тонком переплёте. Кнутов перелистал их. Какие-то стишки. Рассказы. Анисим Ильич поморщился: занятие для бездельников. Интересно, какой дурак придумал сие чтиво? Людям работать надобно, служить, так сказать, Отечеству, а не тратить время на ерунду. Свод законов - это понятно. Для людей.
Кнутов осмотрел костюмы в гардеробе, прощупал каждый карман, каждый шов. Ничего. Вернулся обратно в комнату. Снова глянул на разложенные по столу вещи. Книги, письменные принадлежности… Стоп! Предметы для письма имеются? Имеются. Должно где-то находиться и то, на чём их можно применить. Хотя Белый мог взять блокнот с собой. Но вот вопрос: почему не взял в тот раз, когда у них произошло более близкое знакомство? "Нет, - тихонько бормотал Анисим Ильич, - сила привычки есть сила! Если постоялец не брал тогда, значит, он сей предмет с собой никогда не носит. В комнате лежит тетрадка-то. Спрятана".
Следователь посмотрел на стены. В номере недавно произвели ремонт: потолок побелили, стены украсили вошедшими в моду дорогими обоями. Если что-то под ними и можно было утаить, то только отодрав угол. А всё, что попадало в поле зрения Анисима Ильича, имело вид целый, нетронутый. Кнутов отодвинул кровать. Та же картина.
Следователь упал на колени и принялся ползать. Если бы его в тот момент увидел кто-либо из знакомых, особенно из полицейского участка, то, наверняка, пришёл бы к однозначному выводу: Анисим Ильич сошёл с ума. Спятил! Кнутов просматривал каждую щёлочку в паркете. Внимательно вглядывался в тени, образовавшиеся от неравномерного слоя лака. Места нестыковки паркетин продувал, пытался с помощью ножа их поддеть.
За сим занятием его и застал мальчишка, принесший на подносе тарелку с жареной рыбой, тушёную капусту с грибами и шкалик водки. Увидев сыщика на четвереньках, пацан чуть не выронил поднос:
- Вам плохо, ваше благородие?
- Зараза. - выругался Кнутов и, поднявшись на ноги, пошёл к столу. - Что смотришь? Давай жратву, и ходу отсюда. Впрочем, постой. Ты вид ел, как ваш постоялец уезжал?
- Да, ваше благородие.
- В руках у него ничего не было?
- Нет.
- А как он был одет?
Мальчишка пожал плечами.
- Как обычно. В костюме. Штиблетах. Модных!
- Всё. Свободен.
Кнутов налил водки, выпил, но закусывать не стал. Решил сначала найти тайник.
Удалось ему это спустя полтора часа. Нож легко поддел паркетину и чуть приподнял её над полом. Анисим Ильич облизнул пересохшие губы, опустил дощечку на место, ещё наклонился и посмотрел поверх пола. Нитку он заметил сразу. Отметив её положение, Кнутов уже смело вскрыл тайник и извлёк оттуда револьвер с коробкой патронов, пачку денег и тот самый блокнот, который так жаждал найти.
Всё это Анисим Ильич положил на стол рядом с подносом, сел на стул, снова выпил, после чего плотно покушал. И лишь потом принялся за исследование найденного. Револьвер и патроны сразу отложил в сторону. В них ничего интересного. Пересчитал пачку денег. Десять тысяч. Руки следователя вспотели. Такую сумму Анисим Ильич держал всего два раза в жизни, а уж владеть ею у него и в мыслях никогда не было. Сыщик снова перелистал купюры. Всё были достоинством в сто рублей. Любопытно. Банк, что ли, ограбили, господин Белый?
Отложив деньги, следователь принялся за дневник. С первой же страницы для него начались ребусы. Во-первых, если какие-то пометки инспектор и делал, то замысловатыми знаками, в которых бы разобраться даже сам чёрт не смог. Во-вторых, если и имелись знакомые буквы, то они стояли особым рядом, соединённые стрелочками и значками. К примеру, напротив буквы "И" стояла буква "О", их обе соединяла обоюдоострая стрелка, над которой завис знак вопроса. И вот такая абракадабра - на пять страниц.