- Это я понимаю! Уважила Анна Григорьевна гостя, - атаман наполнил стопки. - Давай, Владимирыч, по одной и кумекать дальше будем.
На сей раз Белый, выпив, чуть не задохнулся. Огненная жидкость упала в желудок и принялась выжигать внутренности.
- Что это? - простонал Олег Владимирович, впиваясь зубами в помидор.
- Первач. Точнее, самогон. У меня ж атаманша-то с Украины. А ты, Владимирыч, не боись. Оно скоро пройдёт. И, главное, голова от него свежая-свежая. На картошку-то налегай…
На "ты" они перешли как-то сразу, без каких-либо предисловий.
Врать атаману Белый не стал. Открылся, сколько мог. И не только потому, что Семён Петрович его ложь сразу бы раскусил. Без верной помощи как в городе, так и здесь, в пограничном посту, ему было никак не обойтись. Картавкин внимательно выслушал, погладил лысину и тяжело выдохнул:
- Ладноть, будем считать, что верительные грамоты получены. А потому, гость дорогой, давай будем есть. А заодно я тебе кое-чего покажу.
Семён Петрович опрокинул еще стопку водки, глянул через дверной проём- чем занята супруга, - задёрнул ситцевую занавеску, достал из кованого сундука самодельную карту местности, снова налил себе, выпил и показал Белому, хоть и рукой нарисованный, но довольно точный план местности. Чиновник даже присвистнул от удивления. Такой верной схемы расположения укреплений и в Марковке и вокруг, на русской стороне и на китайской, не было даже у губернатора. Из чего Олег Владимирович вывел: атаман казакам достался отменный.
- Сами рисовали? Или кто помог?
- Сын мой, Витька. С дружком-китайчонком сделали. В мае. Что-то, конечно, уже не так, считай, два месяца прошло, но в целом - сходится.
Олег Владимирович внимательно исследовал схему укреплений. После чего задал вопрос, который давно вертелся на языке:
- Семён Петрович, сколько сможете продержаться в осаде? Если что.
- Два дня. От силы - три. Да только пусть сначала осаду-то устроят! - Картавкин толстым указательным пальцем тюкнул карту. - Вот здесь, справа по течению болото. Проходы знают только два человека. Я да Фрол. А Фролка у меня всегда под боком, - палец дальше пошёл кружить по карте. - С тылу ров. Там вода стоит. В два человеческих роста. Воняет. Целую неделю рыли. Ядрить её в дышло. Как только ходи полезут с этой стороны, мы сушняк подожжём. Из огня ход у них будет только один: в ров. Как пить дать, потонут. Берег крутой, им сразу не подняться. А мы тут им встречу из берданок приготовим, - рука Кар-тавкина сделала дугу над бумагой. - Остаётся только одно приемлемое место для нападения, со стороны дороги. Выставим усиленный пост. Продуктов и воды нам хватит дней на десять. Даже пятнадцать. А вот с боеприпасами туго придётся, если из города не подвезут.
- Не подвезут, Семён Петрович. И не надейся. Даже если сам поедешь и станешь уговаривать губернатора.
- Чего ж так?
- А того, что здесь никто не ожидает военных действий. Сидят беспечно. Даже полки свои в Приморье перевели, оголив город. Так-то вот.
- В столице ожидают, а здесь нет? - вспылил атаман. - Так, что ли, выходит?
- В Петербурге тоже… не верят, - грубовато ответил Белый. - Если тебе так спокойнее.
Картавкин несколько минут помолчал, после чего произнёс:
- А может, пронесёт?
Атаман посмотрел на чиновника так, будто от того зависело всё на этой грешной земле.
- Может, и пронесёт, - протянул Олег Владимирович. И тут же добавил: - Только сильно сомневаюсь. В городе, насколько я понял из проверки, регулярного войска осталось пшик. В каждой части только тыловые роты, да штабисты. Идеальное время для нападения. Так что жди беды, Семён Петрович. Думаю, на той стороне тоже не дураки, и про особенности твоей местности им хорошо известно. А потому, скорее всего, они сначала тебя блокируют, отрежут от Благовещенска, будут брать измором. Вот такие дела.
- Ладноть, разберёмся как-нибудь. - Семён Петрович провёл рукой по лысой голове. - Только б дней за десять подмога пришла. Иначе нам… Сам понимать должен.
Картавкин снова наклонился над картой:.
- Вот сюда, сюда и… туточки я поставлю орудия.
- У тебя же артиллеристов нет? - вспомнил Олег Владимирович.
- У меня всё есть, - атаман наклонился ближе. - Конечно, на то, что будет война, не рассчитывал, думал, контрабандисты баловать станут. Понимаешь, Олег Владимирович, едва пушки у нас объявились, предчувствие у меня было поганое. Вот мои казачки втихаря и выучились. Никто, кроме них, меня, а теперь, выходит, и тебя, про это не знает. И про того артиллериста ты днём верно подумал. Не сам он утонул. Утопили. - Семён Петрович раскрыл перед лицом Белого мозолистые ладони. - Я у него на шее малозаметные синяки от пальцев видал. После докумекал: видать, кто-то сильно не желает, чтобы мои пушки заработали.
- Это после чего ты докумекал? - заинтересовался Белый.
Казак поднялся, достал из буфета плат с зерном, положил перед гостем на стол.
- А вот после этого.
- И что там? - Олег Владимирович смотрел на платок с недоумением.
- Рис.
- Не понял.
Семён Петрович снова склонился к собеседнику.
- Я же говорил. Имеется у меня свой человечек среди китайцев. Верный человечек. У него хунхузы всю семью вырезали. Считать он не умеет, но смекалка - во! Не догадался?
- Правду сказать, нет.
Картавкин развернул платок и вывалил зерно на стол.
- А вот он догадался. Одна рисинка - один хунхуз. Я пересчитал и теперь знаю, сколько их собралось на том берегу.
Олег Владимирович прикинул на глаз:
- Тысяч семь?
- Девять. А риса без малого четверть пуда. Для ходи - целое состояние, - атаман разворошил зерно. - Полдня считал. Вместе с Анной Григорьевной.
- Когда к тебе пришли эти данные?
- Чего?
- На какой день у них набралось такое количество людей?
- На середину июня. Он у меня был восемнадцатого. То есть пять дней назад.
- А Киселёв до сих пор уверен, что их пять тысяч, - задумчиво произнёс Белый. - И руководство города новыми сведениями не владеет.
- Я кое-что попридумывал, для незваных гостей… Ещё по одной? - Атаман взялся за бутылку, но Белый остановил его.
- Нет, Семён Петрович, давай сначала проветримся. - Белый с трудом поднялся с лавки. - Больно самогонка убойная: голова светлая, а с ног валит.
Олег Владимирович подошёл к двери, выглянул в сенцы.
- Кучера моего куда пристроили?
- За Архипа не волнуйся. Имеется у него здесь лежбище. Он же из местных. Утром станет пред тобой, аки конь перед травой.
Они прошли тропкой к сараям, после чего по скользким брёвнам лестницы спустились к реке. Дождь закончился, и теперь Белого слегка знобило от свежего ветерка. Амур тихо, лениво поплескивал, нёс свои воды в неизвестную даль, про которую у Белого имелись весьма смутные, почерпнутые ещё в Петербурге, представления. Олег Владимирович наклонился, поднял с земли круглый, отшлифованный временем и водой камень-голыш и запустил в реку. Тот, дважды ударившись о тёмную поверхность воды, с лёгким всплеском ушёл в глубину.
- Красивая у вас река, - Белый кивнул на противоположную сторону.
- Вот это точно. - согласился Семён Петрович. - Мощи Амура может только Волга позавидовать. Да и то не сравнится. Не зря ведь говорят, мол, Волга - матушка, а Амур - батюшка. Батюшка, значит мужик. А мужик - то завсегда сильнее бабы. А наш, так и вовсе. - атаман наклонился, чтобы ополоснуть лицо. - Это здесь не больно широк, а в низовьях море, берегов не видать. Весной норов показал, зверем проснулся…
- Зверем проснулся? - переспросил Белый.
- Шуга рано пошла, ледоход. Обычно в конце апреля начиналось, а тут чуть ли не в самом начале месяца.
- В каких числах? - насторожился Олег Владимирович.
- Так восьмого! Воскресенье было. Только мы в церковь-то сходили, и началось. Да с таким треском! Два дня лёд ломало, да торосило. А потом льдины по реке несло дней двадцать… Владимирыч, ты чего?
Белый смотрел на реку, сжав скулы так, что видно было, как желваки перекатываются.
- Говоришь, восьмого, - медленно произнёс, он. - А полк в Благовещенск прибыл десятого.
- И что?
Олег Владимирович отвечал тихо, так, чтобы его мог слышать только атаман.
- А то, что уже двадцать пятого апреля в Токио знали не только о его прибытии, но и о том, как он расквартировался. - Белый снова посмотрел на реку. - И каким образом им доставили сведения, если шёл ледоход?
Семён Петрович обмахнул рукавом лицо, подошёл поближе.
- На джонке. Я тебе, Владимирыч, больше скажу. Знаю, откуда китаёзам отвезли весточку.
- И откуда? - недоверчиво спросил Белый.
- Отсюда, - Картавкин кивнул на темнеющий песок. - Вот с этого самого места. И не удивляйся. К Благовещенску во время шуги ни одна лодка не пристанет. Её мгновенно разобьёт, либо о пристань, либо о камни. Потому во время ледохода ходи плавают либо ко мне, либо к Зазейской, где переправа. А там пристань порушило ледоходом, вот и выходит, весточка через нашу станицу ушла.
- И много рисковых китайцев есть, чтобы между льдинами через реку идти?
- Не очень. Но имеются. Тут опыт требуется. И характер. А у них ещё, плюс ко всему, голод. Он сильней всего толкает. Месяц без еды посидишь, никакой лёд будет не страшен.