- Позови начальника караула! - приказал Белый.
- Так, ваше благородие, - молодец оробел, - по уставу мне надоть отрекомендовать вас господину штабс-капитану. Кто вы и с какой целью?
Олег Владимирович представился по всей форме. Часовой крикнул в караульное помещение, чтобы его подменили на посту, и со всех ног бросился в штаб. Белый воспользовался тем, что солдат не прикрыл плотно створки ворот, и заглянул в образовавшуюся щель.
По плацу маршировала рота солдат, человек пятьдесят. Шагали строевики дружно, в ногу, поднимая сапогами тяжёлую, вязкую пыль. Левее от плаца несколько солдат перетаскивали мешки из одного помещения, судя по всему - склада, в другое. Мешки были довольно тяжёлы, потому, как крепкие солдаты с трудом переносили их на вспотевших спинах и плечах. Белый сделал ещё одну попытку присмотреться, что же всё-таки переносили артиллеристы, но краем глаза вовремя заметил спешащего к воротам часового и, вовремя отпрянув от щели, принял выжидательную позу.
Запыхавшийся солдатик резко отворил ворота, принял стойку "на караул":
- Ваше благородие, господин штабс-капитан ждут вас. Разрешите проводить?
До штаба части от ворот было шагов пятьсот. За время движения Белый успел отметить, что в части поддерживаются строгий порядок и дисциплина. Праздношатающихся он не заметил. Всюду царили чистота и организованность, что приятно радовало глаз.
У входа в штаб их уже поджидала знакомая по вчерашним событиям фигура. Олег Владимирович поневоле ещё более развернул плечи, как бы показывая, что готов к встрече с недругом. Однако словесной дуэли не произошло. Штабс-капитан вскинул руку к козырьку фуражки и представился:
- Начальник караула штабс-капитан Индуров Юрий Валентинович, - движением головы он отправил часового на пост и, сняв с головы убор, широко улыбнулся. - Рад снова видеть вас. И прежде всего прошу принять мои извинения за вчерашнее. Сами понимаете, в окружении столь красивых особ как-то непроизвольно теряешь контроль. За что после бывает стыдно. Впрочем, если вы будете настаивать…
- Не буду, - перебил капитана Белый и протянул руку для приветствия. - Я вас прекрасно понимаю и зла не держу.
- Приятно слышать.
Белый вздрогнул. Рука у штабс-капитана оказалась до противности влажной. Будто коснулся чего-то скользкого, липкого. Моментально появилось желание достать платок, тщательно вытереть ладони и выбросить тряпку куда подальше. Олег Владимирович с трудом сдержался и ограничился тем, что сунул руку в карман.
- А теперь, когда мы утрясли вчерашнее недоразумение, перейдём к делу. Могу я встретиться с командиром полка?
- К сожалению, нет. И командир полка, и начальник штаба откомандированы во Владивосток.
- Надолго?
Штабс-капитан рассмеялся:
- Если бы не рекомендация господина полицмейстера, то я бы решил, что разговариваю со шпионом.
- Простите. А с кем я могу согласовать свою дальнейшую деятельность? Меня интересует казначейская часть.
- Без проблем, - фуражка вновь взлетела вверх и опустилась на голову начальника караула. - Пройдёмте в помещение. Там как раз все в сборе.
"Капитан не спросил документов, подтверждающих мои полномочия, - отметил Белый. - Значит, его предупредили. Или же, если сопоставить его поведение с перемещением мешков, некто, раньше меня, приехал в часть, сообщил о моих намерениях и, вполне возможно, находится до сих пор в расположении полка, дабы проконтролировать мои дальнейшие действия. А, может быть, сейчас уничтожаются следы незаконной деятельности. Не с бухты же барахты они с утра солдатиков гоняют? Встаёт только вопрос: чей товар прячут или топят в реке господа интенданты? Мичурина или братьев-молокан?".
Полковая канцелярия расположилась в самом конце коридора, за металлической дверью, покрашенной отчего-то в тёмно-зелёный цвет. Индуров игриво подмигнул Белому, постучал в дверь, после чего толкнул её внутрь.
- К вам гости! - произнёс Индуров и, отдав честь, удалился.
Олег Владимирович прошёл в просторное помещение, где стояли два стола и три сейфа. За столами сидели двое военных. Один постарше- в чине капитана- с редкой, седой порослью на голове, довольно грузного телосложения по причине сидячей службы. "Ланкин Сергей Иванович", - вспомнил фамилию начальника полковой казны Олег Владимирович. Оклад в сто восемьдесят рубликов. Жалование довольно приличное, если впереди имеется хотя бы с десяток годков дальнейшей службы. Но у Сергея Ивановича таковых годков не имелось. Исходя из предоставленных в казначействе документов, Белый знал, что капитану Ланкину в скором времени предстояло уйти в отставку. И о его замене месяц тому было подано прошение в Петербург. Ответ пока не пришел. Скорее всего, в главном штабе подыскивали подходящую кандидатуру.
Олег Владимирович слегка повернулся влево. Теперь на него смотрело молодое, с мелкой сеточкой конопушек, лицо. Волнистая шевелюра на голове зачесана назад, открывая большой загорелый лоб. Надбровные дуги выдвинуты вперёд, затеняя глаза с тёмными подглазьями то ли от бессонницы, то ли от печёночной болезни, связанной с алкогольными возлияниями. "А вот и господин Рыбкин, - мысленно пробормотал Белый. - Он и подписал все контракты. Поручик. Да не тот, что был вчера в ресторации. А говорили, будто он ухлёстывает за госпожой Мичуриной. Впрочем, какое мне до этого дело? Довольно приятное лицо. Открытое. Я его представлял иначе. Где бегающие глазки? Где нервозность рук? Где вымученная улыбка, дружище, ведь по твою душу приехали?".
Олег Владимирович прошёл в центр комнаты и произнёс:
- Разрешите представиться, титулярный советник Белый Олег Владимирович, - столичный чиновник быстро извлёк из внутреннего кармана пиджака бумаги и протянул их капитану Ланкину.
Сергей Иванович уткнулся носом в документацию. "Слеп, как крот", - решил про себя Белый и осмотрелся вновь в надежде найти ещё один стул, на который он бы смог присесть. Такового не оказалось.
- Простите, - Рыбкин подхватился, вскочил на ноги и поставил свой табурет пред прибывшим начальством. - Присядьте. Как говорится, в ногах правды нет. Разрешите представиться: Рыбкин Станислав Валерианович. Вы позволите вам задать вопрос?
- Отчего бы и нет. Задавайте.
Любопытно, что заинтересовало поручика?
- Вы, случаем, не родственник Андрея Белого?
Вот те раз. Мало его в столице допекали этим вопросом. Так теперь ещё и на периферии.
- Нет. - резко ответил Олег Владимирович и, не подумав о последствиях, добавил: - К вашему сожалению, мы с поэтом Белым не родственники. А только однофамильцы.
- Вы знакомы с поэзией Андрея Белого? - поручик в восторге всплеснул руками. - Это просто восхитительно! Я лично считаю, что он звезда первой величины. Сейчас только входит в силу, так сказать, берёт разбег. Но он ещё покажет свою мощь. Вы со мной согласны?
- Простите, - Белый поправил галстук, слегка ослабив узел. В комнате, несмотря на открытое окно, было душно. - Я сейчас не готов обсуждать поэзию. Вы, наверное, заметили, я к вам прибыл совсем с иной целью.
- Да, конечно, - поручик смутился и ретировался к своему столу. - Простите. Конечно. Действительно, что это я… Приношу извинения.
Так, ещё одна осечка, начиная со вчерашнего дня. Белый мысленно обругал себя. Теперь Рыбкин спрячется в своей "коробочке", попробуй его оттуда выковырять. Белый тяжело вздохнул, достал из кармана платок, вытер со лба пот и произнёс, обращаясь к Станиславу Валериановичу:
- Ещё раз прошу прощения, у вас воды не найдётся? Душно здесь. И как вы только работаете?
- Привыкли-с, - ответил за поручика капитан, возвращая документы. - Поручик, принесите гостю графин, а мы пока утрясём некоторые моменты. Итак, - проговорил Ланкин, как только за Рыбкиным закрылась дверь. - Что вас интересует?
- Да многое что… Документация. Это в первую очередь. Во вторую, некоторые пояснения по поводу контрактов.
Ланкин напряжённо выдохнул, снова вытер пот со лба, а потел он обильно, и, словно решившись на последний шаг, произнёс:
- Что ж, не будем терять время. - Сергей Иванович поднялся, подошёл к сейфу у окна, открыл его и положил на стол проверяющему стопку бумаг. - Вот, здесь вся документация со дня прибытия полка в Благовещенск. Или вас интересуют более ранние документы?
- Нет. - Белый отрицательно качнул головой и открыл лежащую поверх стопки папку. - Достаточно будет и этого.
Анна Алексеевна просыпалась всегда рано, как говаривал батюшка, "с петухами и пастухами". Вот и сегодня встала ни свет ни заря, быстро оделась, пробежала в столовую, позавтракала, не дожидаясь родителей, и, прихватив ридикюль, выехала в город. Куда? Да просто в душе приятное настроение располагало к движению. И все!
Город жил своей жизнью, которая ей очень нравилась. Она помнила, как ей было скучно в Брест-Литовской крепости, среди небольшого числа сверстников, детей офицерского состава, которым с младенческих лет прививали чинопочитание. К примеру, ей нельзя было играть с братьями-близнецами, детьми унтера Удовцова. А с дочерью командира крепости, генерала Старовицкого, не то что играть, рядом стоять было противно. Сопливая ябеда, та постоянно ковыряла указательным пальцем в носу, при этом широко открыв рот. Даже теперь, спустя столько лет, Анне Алексеевне было про-тивно это вспоминать.