Любовь и смерть
Покончив с Пиру и сахукаром, мы продолжили наш поход. Добравшись до Джабалпура, мы решили хорошенько отдохнуть, ибо изрядно устали, и заодно попробовать найти каких-либо богатых путников или купцов, чтобы составить им компанию в их странствиях. Пир Хан, Моти и я с утра до вечера толкались на базарах в течение нескольких дней, но никого подходящего так и не приметили. Решив, что долго оставаться в городе смысла нет, мы продолжили наш поход и двигались без остановки три или четыре дня по дикой и почти безлюдной местности, пока не прибыли в крошечный городишко в несколько десятков домов, приютившийся у самой дороги. Моти, отправившийся туда по моему приказу разведать обстановку, вскоре вернулся довольный и поспешил сообщить, что вопреки ожиданиям найти что-либо путное в этом забытом Богом месте он, кажется, заприметил нечто весьма достойное.
– Вон там, чуть подальше, у лавки торговца, пояснил он, – кто-то разбил богатый дорожный шатер. Я увидел также несколько слуг и стражников, которые вертелись у самого шатра, и думаю, что все они – люди того самого человека, кому принадлежит шатер. Судя по всему, этот путешественник – какой-то знатный человек. Может быть, ты сходишь и посмотришь сам, Амир Али? Думаю, что тебе, если Бог даст, будет более удобно, чем мне, попробовать завязать с ним знакомство.
Я согласился и, сменив свое простое дорожное платье на богатые одежды и перепоясавшись мечом, отправился в деревню в сопровождении одного тхага, который, изображая слугу, нес за мной кальян. Вскоре я увидел шатер и слуг и, чтобы разузнать для начала хоть что-нибудь об этих странниках, завернул в небольшую табачную лавчонку, стоявшую прямо напротив шатра. Желая заслужить расположение табачника, я спросил у него самого доброго и дорогого табаку и, раскурив кальян, начал разговор с ним. Удовлетворив его любопытство о моей персоне и цели моего путешествия и вежливо осведомившись, здоров ли он и исправен ли его благородный мозг, я решил перейти к делу и для начала, как бы невзначай, заметил, что здешние места показались мне что-то совсем безлюдными.
– Да, это так! – со вздохом согласился торговец. – Если бы не путешественники, которые иногда покупают у меня товар, то мне было бы трудно заработать себе на жизнь.
– Не считая себя и моих людей, я более не замечал путешественников от самого Джабалпура. Мы не встретили по дороге ни души, – сказал я.
– Верно, верно, сейчас их нет, – поддакнул мне табачник, – они появятся здесь не ранее чем через месяц, и через наш городишко их пройдут немалые тысячи. Пока же только вы, почтеннейший, да вон те люди, что собрались у шатра, почтили нас своим посещением.
Втянув в себя изрядное количество дыма и выпустив его тонкой струей, я предложил кальян торговцу и, когда тот хорошенько затянулся пару раз, спросил его:
– Кстати, вы не знаете, кто этот человек, который расположился в шатре и откуда он?
– Понятия не имею, да и не хочу знать, – ответил табачник. – Скажу только одно – он купил у меня изрядно табаку и хорошо заплатил за него, да будет к нему милостив Аллах!
Я понял, что более ничего здесь не узнаю, и перебрался в соседнюю лавчонку, хозяин которой – мелкий торговец-бания – также не смог дать мне какого-либо вразумительного ответа на мои осторожные расспросы об этом богатом путнике. Он сообщил мне только, что к нему в лавку заходила девушка-рабыня, принадлежавшая этому человеку, купила немного муки, и все.
"Странно! – подумал я. – Вот богатый шатер, вот ходят слуги и охрана, которых непонятно как занесло в эти края, и никто ничего о них не знает? Как такое возможно? Вернусь-ка я к табачнику, что ли, и посижу у него еще немного. Может быть, мне все же удастся услышать или увидеть что-нибудь важное".
Я устроился в лавке табачника в томительном ожидании, незаметно, но внимательно наблюдая за суетой прислуги и пытаясь сообразить, кто же все-таки этот неизвестный, что засел в шатре, и по какой причине он скрывается от местных жителей и от меня тоже.
Вскоре мое терпеливое ожидание было вознаграждено. Кто-то, сидящий в шатре, немного отдернул полог, прикрывавшим вход, и почти сразу задернул его, однако я успел заметить в полумраке шатра прекрасное лицо очаровательной женщины, которая бросила на меня быстрый, но пристальный взгляд. Признаюсь, я немало огорчился, поняв, что загадочный путешественник – женщина. Как я уже говорил, Кали не одобряет, когда ей в жертву приносят женщину, да и я сам уже давно решил, что не стану по возможности делать их своей добычей. "Пусть едет себе с миром!" – подумал я и тут же вспомнил свою любимую Азиму, содрогнувшись при мысли о том, что было бы с ней, окажись она в шатре вместо этой женщины и будь на моем месте кто-либо другой из моих товарищей, который мог бы пренебречь волей Кали и напасть на этот караван.
Разочарованный, я попрощался с табачником и отправился в лагерь, где и просидел весь день, то и дело вспоминая прекрасное лицо хозяйки шатра. Вечером, томимый досадой и бездельем, я пошел немного прогуляться и решить заодно, что делать дальше. Не успел я отойти от лагеря, как навстречу мне попалась девушка-рабыня, принадлежавшая хозяйке шатра. Мне показалось, что она явно разыскивала кого-то, и не ошибся, ибо, поравнявшись со мной, она обратилась ко мне со следующими словами: "Я ищу здесь одного человека, и, судя по всему, как раз вы-то мне и нужны".
– Говори! – ответил я. – Зачем я тебе понадобился?
– Я все еще не уверена, господин, тот ли вы человек. Скажите, вы сидели сегодня утром в лавке табачника и курили кальян?
– Да! – удивился я. – Ну и что? По-моему, я не делал ничего такого, чтобы заслужить особое внимание.
– Ах, не в этом дело! – воскликнула девушка. – Просто кое-кто, видевший вас, хочет повидать вас снова, и, если вы позволите, я отведу вас к нему.
– И кто же это? – изобразил я недоумение. – И какое ему или ей дело до бедного странника?
– С вашего разрешения, я не стану отвечать на ваш первый вопрос. На второй же вы получите ответ, если пойдете со мной.
Я призадумался и вновь вспомнил быстрый взгляд хозяйки шатра, который, как теперь показалось мне, был исполнен не только любопытства, но и любви и надежды. Какое мне дело до нее, зачем мне с ней связываться, думал я, но, должно быть, сам шайтан толкал меня в спину, и вместо того, чтобы проявить благоразумие и отказать девушке, я дал свое согласие, о чем мне пришлось вскоре горько пожалеть. Воистину, как часто незначительные события заставляют нас сворачивать с ясного и, казалось, предопределенного пути! Видать, на то воля Аллаха, ибо без нее ничего не может совершиться, однако, признаюсь, виноваты были прекрасные глаза незнакомки и мое собственное неуемное желание увидеть ее, владевшее мною весь день.
– Хорошо! – сказал я. – Пойдем!
– Отлично! – обрадовалась девушка. – Только прошу вас: не идите рядом со мной, а держитесь немного сзади. Когда мы подойдем к шатру, смело входите туда следом за мной.
Мы зашли вместе с рабыней в шатер, где она отвесила мне глубокий поклон и тотчас же ушла. Я остался один на один с незнакомкой, которая сидела в дальнем углу шатра, отгороженном легкой занавесью.
– Госпожа! – сказал я. – Твой раб пришел и готов исполнить любое твое приказание, которым ты захочешь осчастливить его!
– Садись! – услышал я тихий и нежный голос. – Я хочу кое о чем попросить тебя.
Я повиновался и сел на край ковра, на должном расстоянии от занавески, как подобает человеку, знающему приличия.
– Наверное, ты можешь подумать обо мне, что я веду себя слишком смело, не так, как полагается скромной женщине, – продолжила она, – однако прошу, выслушай меня. Я бедная вдова, и мне предстоит дальний путь, в котором меня некому будет защищать. Скажи, куда ты едешь?
– В Нагпур, – ответил я. – Я прибыл в это жалкое местечко из Джабалпура и завтра утром собираюсь тронуться дальше.
– И я приехала оттуда, и тоже направляюсь в Нагпур. Воистину, судьба будет добра ко мне, если ты позволишь мне присоединиться к твоему каравану.
– Странно, – заметил я, – что мы не встретили друг друга по дороге.
– Я ведь ехала со своими людьми на один переход за вами. Я узнала о вас и поспешила опередить вас по соседней, более короткой дороге, чтобы прибыть сюда заранее и просить тебя о помощи.
– Конечно, дальше мы поедем вместе, если ты того желаешь, – согласился я. – Я буду счастлив оградить тебя от всяческих напастей, которые могут встретиться на пути. Сделаем так: завтра утром я пришлю своего человека разбудить тебя, и поверь мне, что без тебя я не тронусь с места. Я, Амир Али, обещаю тебе это.
Она горячо поблагодарила меня, и в этот момент занавесь, разделявшая нас, внезапно упала – не знаю, случайно или нет, – и я замер на месте, как громом пораженный. В жизни своей мне не приходилось видеть такой прекрасной женщины, перед красотой которой поблекли бы прелести всех небесных гурий. Я не могу описать ее красоты! Скажу только, что мне показалось, будто весь шатер озарился божественным светом, который можно увидеть лишь в раю. Потрясенный, я хрипло прошептал слова прощания, ибо от восторга язык присох к моей гортани, и стремглав вышел, нет – выбежал из шатра, ослепленный ее бесподобными глазами.
"Аллах, Аллах!" – шептал я, быстро, почти бегом, двигаясь к лагерю. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, все мое существо подсказывало мне немедленно уйти из этого места, где шайтан расставил мне сети, однако соблазн был слишком велик! Я был уверен, что меня ждет беда, если я позволю себе попасть под чары этой женщины, однако она уже овладела моей душой.