Глава третья
В следующее воскресенье мы прибыли в Эофервик, или Йорвик, как называют его датчане и норвежцы, и нас приветствовал колокольный звон. Брида, когда-то моя возлюбленная, а потом недруг, пыталась искоренить в Эофервике христианство. Она убила старого архиепископа, перерезала многих священников и сожгла церкви, но Сигтрюгру, новому правителю города, было плевать, каким богам поклоняются жители, пока они платят налоги и поддерживают порядок, и потому новые христианские храмы возникали как грибы после дождя. Появился и новый архиепископ Хротверд, западный сакс с репутацией приличного человека. Мы прибыли около полудня. Ярко светило солнце - впервые с тех пор, как мы уехали от Этгефрин. Мы поскакали к дворцу, неподалеку от перестроенного собора, но там мне сказали, что Сигтрюгр уехал в Линдкольн вместе со своим войском.
- А королева здесь? - спросил я престарелого стражника у ворот, когда спешился.
- Уехала с мужем, господин.
Я неодобрительно фыркнул, хотя меня не удивляла склонность дочери к риску, скорее меня бы удивило, если бы она не уехала на юг с Сигтрюгром.
- А дети?
- Тоже уехали в Линдкольн, господин.
Я поморщился от боли в спине.
- А кто здесь командует?
- Болдар Гуннарсон, господин.
Болдара я знал как надежного и опытного воина. Я считал его стариком, хотя, по правде говоря, он был года на два моложе меня и, как и я, украшен шрамами битв. Он охромел из-за копья сакса, вонзившегося ему в правое бедро, и потерял глаз от мерсийской стрелы, эти раны сделали его осторожным.
- О войне никаких известий, - сказал он, - но конечно, пройдет еще неделя, прежде чем мы что-нибудь услышим.
- Что, и впрямь война? - спросил я.
- Саксы вторглись на нашу территорию, господин, и вряд ли чтобы танцевать, - осторожно ответил он.
Для обороны Эофервика ему оставили скудный гарнизон, и если армия западных саксов и правда опустошает юг Нортумбрии, то лучше ему надеяться, что она не доберется до крепостной стены города, построенной еще римлянами, и лучше молиться богам, чтобы Константин не решил перебраться через стену и двинуться на юг.
- Ты останешься здесь, господин? - спросил он, наверняка в надежде, что мои воины усилят крохотный гарнизон.
- Мы уедем утром, - сказал я.
Я бы уехал и раньше, но лошадям требовался отдых, а я хотел узнать новости. Болдар понятия не имел, что произошло на юге, и Финан предложил поговорить с новым архиепископом.
- Монахи всегда друг с другом переписываются, - объяснил он, - монахи и священники. Они знают о том, что происходит, куда больше, чем многие короли! И говорят, что архиепископ Хротверд - достойный человек.
- Я ему не доверяю.
- Ты с ним даже не встречался!
- Он христианин, - ответил я, - как и западные саксы. - Так кого он предпочтет видеть здесь на троне? Христианина или Сигтрюгра? Нет, сам с ним поговори. Помаши перед его носом своим крестом и постарайся не пердеть.
Мы с сыном вышли на восток, покинув город через массивные ворота, и двинулись по дороге к берегу реки, где у длинной пристани для торговых судов, приходящих из всех портов Северного моря, сгрудилась вереница строений. Там можно было купить корабль или древесину, снасти и деготь, парусину и рабов. Здесь было три таверны, в самой большой, "Утке", подавали эль, еду и шлюх, там-то я и сел за стол у двери, снаружи.
- Приятно снова видеть солнце, - поприветствовал меня Олла, хозяин.
- Увидеть немного эля будет еще приятней, - ответил я.
Олла ухмыльнулся.
- И тебя приятно видеть, господин. Только эль? У меня есть одна малышка, только что из Фризии.
- Только эль.
- Она не знает, чего лишилась, - сказал он и пошел за элем, а мы тем временем прислонились к стене таверны. Солнце припекало, отражаясь от реки, где вверх по течению медленно плыли лебеди. Неподалеку было привязано большое торговое судно, его мыли три полуголых раба. - Оно продается, - сказал Олла, когда принес эль.
- Тяжеловато на вид.
- Не судно, а зверь. А ты хочешь купить, господин?
- Не это, что-нибудь поскромнее.
- Цены нынче поднялись, - сказал Олла, - лучше подождать, пока ляжет снег, - он сел на стул напротив. - Хочешь есть? Моя жена сварила отличную рыбную похлебку и испекла свежий хлеб.
- Я хочу, - заявил мой сын.
- Рыбу или фризок? - спросил я.
- И то, и другое, но сначала рыбу.
Олла заколотил по столу, и из таверны вышла хорошенькая девчушка.
- Три миски похлебки, дорогуша, - сказал он, - и два свежих каравая. И кувшин эля, и масло, и подотри сопли. - Он подождал, пока та нырнет обратно. - Привез с собой молодых воинов, которым нужна жена, господин? - спросил он.
- Кучу, - ответил я, - включая этого болвана, - я махнул рукой на сына.
- Моя дочь, - сказал Олла, кивая в сторону двери, куда скрылась девчушка, - и хлопот с ней не оберешься. Вчера пыталась продать своего младшего брата Харульду.
Харульд был работорговцем из третьей сараюшки выше по течению.
- Надеюсь, она выручила хорошую сумму, - сказал я.
- Ага, торговаться она умеет. Собственных вшей продаст.
- Ханна! - крикнул он. - Ханна!
- Отец? - высунулась в дверной проем девчушка.
- Сколько тебе лет?
- Двенадцать, отец.
- Видал? - он перевел взгляд на меня. - В самом соку для замужества, - он наклонился и погладил спящего у его ног пса. - А ты, господин?
- Я уже женат.
Олла ухмыльнулся.
- Давненько ты не пил мой эль. Что привело тебя сюда?
- Я надеялся, что ты мне скажешь.
Он кивнул.
- Хорнекастр.
- Хорнекастр, - согласился я. - Я не знаю это место.
- Да там почти ничего и нет, - объяснил он. - Только старый форт.
- Римский? - предположил я.
- А чей же еще? Западные саксы теперь правят до самого Геваска, - мрачно заметил он, - и по каким-то причинам послали людей на север, аж до самого Хорнекастра. Устроились в старом форте, и до сих пор там, насколько я знаю.
- Сколько их?
- Порядочно. Три сотни? Четыре?
Это похоже на грозный отряд, но даже четырем сотням воинов придется постараться, чтобы покорить каменные стены Линдкольна.
- Мне сказали, что началась война, - с горечью бросил я. - Четыре сотни воинов, засевшие в форте, могут доставить неприятности, но вряд ли покончат с Нортумбрией.
- Вряд ли они явились сюда собирать маргаритки, - возразил Олла. - Они западные саксы, и пришли на нашу землю. Король Сигтрюгр не может просто позволить им остаться.
- Это верно, - я плеснул себе еще эля. - Ты знаешь, кто ими командует?
- Брунульф.
- Никогда о нем не слышал.
- Западный сакс, - сказал Олла. Сведения ему поставляли те, кто пьянствовал в таверне - в основном моряки с судов, ходящих по реке, но о Брунульфе он узнал от датской семьи, которую согнали с земли к северу от древнего форта. На ночь она нашла пристанище в "Утке", а потом отправилась дальше на север, к родным. - Он никого из них не убил, господин.
- Брунульф?
- Они сказали, он был любезен! Но всей деревне пришлось уйти. Конечно, скот они тоже потеряли.
- И дома.
- И дома, господин, но никто не получил ни царапины! Ни единого ребенка на забрали в рабство, женщин не насиловали, ничего такого.
- Какие милые налетчики, - сказал я.
- Ну вот, и твой зять, - продолжил Олла, - взял четыре сотни воинов и поскакал на юг, но я слышал, он тоже мягок. Предпочитает уговорить мерзавцев убраться из Хорнекастра и не начинать войну.
- Что, вдруг поумнел?
- Это всё твоя дочь, господин. Она настояла, что не стоит ворошить осиное гнездо.
- А вот и твоя дочь, - сказал я, когда Ханна принесла поднос с мисками и кувшинами.
- Поставь сюда, дорогуша, - велел Олла, хлопнув по столу.
- И сколько же Харульд предложил тебе за младшего брата? - поинтересовался я.
- Три шиллинга, господин.
Глаза у нее были светлые, волосы каштановые, а улыбка заразительная.
- Почему ты решила его продать?
- Потому что он просто дерьмо, господин.
Я засмеялся.
- Тогда тебе стоило взять деньги. Три шиллинга - хорошая цена за дерьмо.
- Отец бы мне не позволил, - она поморщилась, а потом сделала вид, будто ей только что пришла в голову отличная идея. - Может, возьмешь моего брата на службу, господин? Чтобы его прибили в битве?
- Убирайся, несносное создание, - рявкнул ее отец.
- Ханна! - позвал ее я. - Твой отец говорит, что ты готова к замужеству.
- Может, через годик, - быстро вставил Олла.
- Хочешь выйти за него? - спросил я, кивнув на сына.
- Нет, господин!
- Почему это?
- А он похож на тебя, господин, - усмехнулась она и скрылась.
Я засмеялся, а мой сын надулся.
- Я не похож на тебя, - сказал он.
- Нет, похож, - возразил Олла.
- Тогда да поможет мне Бог.