2.
В соответствии с этим выходит, что и среди того, что не принадлежит к сущности предмета, имеются данные, которые находятся к сущности в такого рода отношении, что их появление понятно на основании этой сущности. Превосходный случай имеем мы тогда, когда появление некоторого момента оказывается следующим необходимым, будь то абсолютно необходимым, будь то необходимым при возникновении определенных условий. Из сущности шара диаметром в 1 м необходимо следует его меньший объем по сравнению с любым кубом, длина ребра которого составляет 1 м; но к его сущности это не принадлежит; ибо его сущность есть то, что она есть независимо от того, имеются ли другие тела или нет. – Относительно определенных обстоятельств сущностно необходимо, например, падение некоторого камня (оно наступает сущностно необходимо, как только выполняются определенные условия). – Падение этого камня, во всяком случае, коренится в сущности, но оно не происходит с сущностной необходимостью, если вообще отвлечься от всех определенных условий. Очевидно, что это событие может происходить на основании сущности этого камня. Конечно, в сущности предначертана та участь, какую претерпевает носитель этой сущности, в ней предначертано, в какие отношения он вообще может вступать.
То, что говорится о сущностном законе, также имеет здесь один из своих феноменологических истоков, как и то, что говорится о сущностной необходимости. То, что камень всякий раз падает, когда наступают определенные условия, является законом, коренящимся в сущности камня; точно так же, как то, что ненависть имеет тенденцию изливаться в злых поступках; или что 2 меньше, чем 3.
3.
Иногда применительно к такого рода сущностным положениям говорят об априорных законах; в действительности, это настолько же соответствует словоупотреблению [слова "априорный"], насколько эти положения независимы от специального опыта, что S есть p, но, конечно, они не независимы от всякого опыта. Ибо то, что S действительно имеет такого рода сущность, что быть-p коренится в ней, можно установить только посредством опыта. Разумеется, речь об опыте имеет смысл только тогда, когда S является реальным, принципиально доступным эмпирическому опыту предметом. Соответствующие законы об идеальном и без того называются априорными, если обратить внимание на способ бытия самих этих предметов. Если же стремятся называть априорными все суждения, которые только на основании знания сущности S, то есть до всякого прямого установления этого p-бытия, приписывают реальному или идеальному S некоторое p, то в таком случае было бы установлено, вероятно, не бесплодное, и не совсем чуждое словоупотреблению, но, в любом случае, совершенно новое по сравнению с тем, что ранее обсуждалось, понятие априорности.
§ 4. Сущностные законы не являются законами сущности
Нелишне напомнить о том, что законы, которые приписывают некоторому S p-бытие на основании того, что это p-бытие принадлежит его сущности или коренится в его сущности, являются не законами самой сущности, но законами S.
От тех высказываний, которые выражаются в форме "S в силу (благодаря, на основании) своей сущности есть p", если быть точным, следует отличать такие высказывания о p-бытии, которые именуют этот момент, уже установленный по каким-либо основаниям, сущностной чертой S или представляют его как обнаруживающийся необходимым или возможным образом на основании так-бытия [предмета S].
Но ни в одном из двух случаев мы не имеем дело с законами сущности, и для более глубокого ознакомления с тем, что есть сущность, следовало бы, пожалуй, исходить из того замечания, что мы хотя и можем вникнуть в сущность некоторой вещи и исследовать ее, но результаты этих усилий мы обычно выражаем в высказываниях, не имеющих своим субъектом саму эту сущность. Высказыванием о сущности было бы, например, такое: "Сущность S включает p-бытие, скрывает его в себе; и, соответственно, делает необходимым или возможным его существование".
Во всяком случае, мы очень часто видим, что срастание сущности S, и того, что есть S, настолько тесно, что ему нелегко найти аналог в других областях. Сущность S можно усмотреть только на и в объекте, который является носителем этой сущности. Она имеет место, так сказать, только в нем, но не вне его. Тем самым напрашивается ложное отождествление сущности с ее носителем. С другой стороны, S и сущность S столь различны, что было бы трудно найти предикат, который можно было бы приписать им обоим, за исключением разве что следующего: оба они обладают одним и тем же характером существования, поскольку, например, сущность есть всегда τόδε τι, если ее носитель является этим [τόδε τι].
§ 5. Сущности и сущностное ядро
1.
Позвольте мне напомнить о некоторых встречающихся во всех научных рассуждениях структурных особенностях некоторых сущностей, на глубочайший смысл которых, правда, может быть пролит свет лишь впоследствии. Очень часто при поиске сущности объекта мы не довольствуемся по возможности полным и ясным усмотрением общего состава его ποίον είναι, но проблемой для нас является сама сущность. Мы хорошо видим, из каких черт она складывается, но ее внутренняя взаимосвязь нам непонятна, "недоступна"; у нас нет ключа, который откроет нам полноту этой сущности как некоторую взаимосвязанную структуру. Так, нас всегда оставляет неудовлетворенным описание характера некоторой исторической личности, которое исчерпывается только скрупулезным перечислением отдельных черт этой сущности. Требуется сделать a priori понятным, почему именно эти черты могут переплетаться таким образом, и – предполагая наличие некоторой их части – должны ли они как связанное целое образовывать упорядоченную внутреннюю взаимопринадлежность. Требуется, прежде всего, подвести итог этой дескрипции таким образом, чтобы перед нами открылось более или менее простое ядро основных черт, наличие которого делает понятным [сумму] остальных черт этой сущности в соответствии с ясно усматриваемыми или, скорее, инстинктивно нами руководящими априорными законами. Точно так же мы надеемся извлечь из всех предикабилий, которые принадлежат к сущности какой-то геометрической фигуры, некоторое ограниченное их число, которые образуют ее фундаментальную сущность и при наличии которых, очевидно, обнаруживаются другие предикабилии.
2.
Поиск такого сущностного ядра осуществляется в актах обнаружения данного и не имеет ничего общего с произвольным упрощением сложного или с гипотезой о неизвестном для объяснения известного. Однако здесь ни в коем случае не утверждается, что каждой сущности присуще такого рода сущностное ядро, или даже просто взаимосвязанная структура, которую можно постигнуть во внутренней необходимости.
Если я целиком и полностью привожу к данности poîon eÏnai лежащей передо мной промокательной бумаги, то я могу, конечно, и здесь установить определенные различия уровней: протяженность и тяжесть относятся к иным уровням, нежели мягкость, которая, в свою очередь, относится к другому уровню, нежели зеленый цвет; оба первых момента присущи ей как телу, хотя каждый, опять же, различным образом, мягкость присуща ей как промокательной бумаге, а зеленый цвет – как именно этой промокательной бумаге. К этим отношениям, представляющим величайший философский интерес, нам придется вернуться позднее; но они имеют место в случае любой сущности, и эти структурные отношения не имеют, очевидно, ничего общего с теми, которые являются определяющими для наличия сущностного ядра. Ибо сложность сущности этой промокательной бумаги игнорирует как неупорядоченную случайность любую попытку постичь ее посредством привлечения определенных фундаментальных свойств, точно так же, как сложную сущность Юлия Цезаря или сущность конического сечения.
Констатация того, что далеко не каждая сущность имеет нечто подобное ядру, предварительно важна для нас потому, что из отсутствия второй из этих загадочных величин нельзя сделать вывод об отсутствии сущности как таковой. Возможно, после указанного размежевания менее парадоксальным покажется наше утверждение, что всякий индивид имеет сущность.