- Нога, - говорю я. - Больше не выдержу.
Он бросил взгляд за спину. Вопреки плохой характеристике, которую дает ему Хьюз в "Школьных годах Тома Брауна", Спидикат был храбрым, как терьер, и готовым в любой миг ввязаться в драку - совсем не то, что я. [V*]
- Понятно, - говорит он. - Тогда к дьяволу все. Давай остановимся и покончим с ними. Их только двое… хотя нет, проклятье, там позади еще. Покажем всем, на что мы способны, старина.
- Без толку, - прохрипел я. - Я не в состоянии драться.
- Предоставь это мне, - кричит он. - Я задержу их, пока ты не скроешься. Да не стой тут, парень: разве ты не понимаешь, что не к лицу герою Афганистана оказаться в кутузке? Жуткий скандал. Не беспокойся обо мне. Ну, идите сюда, ублюдки в синих мундирах!
Он развернулся посреди дороги, обзывая их и приглашая подойти ближе.
Я не колебался. Если найдется такой осел, что готов принести себя в жертву ради Флэши, - значит сам виноват, пусть получает по полной. Оглянувшись, я увидел, как он остановил одного из бобби ударом прямой левой и сцепился со вторым. Потом я свернул за угол, ковыляя со всей скоростью, которую позволяла больная нога. Я добежал до конца улицы, пересек площадь; бобби еще не показались. Обогнул разбитый в центре садик, и тут нога буквально подломилась.
Привалившись к изгороди, я отдыхал, судорожно хватая воздух. Издалека до меня долетал боевой клич, который все еще издавал Спиди. Где-то неподалеку послышался топот. Оглядевшись в поисках убежища, я увидел пару экипажей, стоящих у дома, выходящего на огороженный садик. До них было недалеко, а оба возницы сидели в первом из экипажей, обсуждая лошадей. Меня они не видели; если мне удастся доковылять до второго и забраться внутрь, ищейки останутся с носом.
Хромать бесшумно не так и просто, но мне удалось незамеченным добраться до экипажа, открыть дверь и укрыться в нем. Я скорчился, чтобы меня не было видно и, затаив дыхание, стал прислушиваться к звукам погони. Несколько минут все было тихо. "Потеряли след", - подумал я, и тут услышал новый звук. От двери одного из домов донеслись женский и мужской голоса. Раздался смех, пожелания доброй ночи, цоканье шагов по мостовой и скрип подножки. У меня перехватило дыхание, а сердце бешено забилось; дверь экипажа распахнулась, стало светло, и я осознал, что смотрю в глаза одной из самых красивых девушек, которых мне доводилось встречать.
Нет, самой красивой. Когда я оглядываюсь назад и вспоминаю женщин, которых знавал: блондинок и брюнеток, худеньких и полных, смуглых и белолицых - их сотни, сотни… - я не могу найти ни одной, что могла бы сравниться с ней. Одну ногу она поставила на подножку, руки, придерживающие юбку из алого сатина, были отведены назад, открывая взору белоснежную грудь, на которой сверкало колье из бриллиантов, соперничающих своей роскошью с ниткой жемчуга в ее иссиня-черных волосах. Большие темные глаза уставились на меня, а губы, не слишком большие, но полные и алые, приоткрылись в удивленном вздохе.
- Господи боже! Мужчина! Какого черта вы тут делаете, сэр?
Должен вам признаться, такого рода приветствие не часто можно было услышать из уст леди в дни молодой королевы Виктории. Любая другая завизжала бы и рухнула в обморок. Подумав, я решил, что в данной ситуации лучше всего сказать правду.
- Я прячусь.
- Это-то я вижу, - говорит она. В голосе ее слышались нотки приятного ирландского акцента. - Но от кого? И почему в моем экипаже, не потрудитесь ли объяснить?
Я не успел ответить, поскольку из-под ее локтя появилось лицо мужчины. При виде меня он выругался по-иностранному и подался вперед, словно желая защитить даму.
- Умоляю, я не причиню вреда, - торопливо заверил я. - За мной гнались… полиция… нет, нет, я не преступник, честное слово. Я находился в клубе, когда туда нагрянула облава.
Мужчина по-прежнему не сводил с меня глаз, зато женщина приоткрыла ротик в очаровательной улыбке, и рассмеялась, откинув голову. Я улыбнулся самой заискивающей улыбкой, какую смог изобразить, но мое обаяние произвело на ее спутника не больший эффект, чем если бы я был Квазимодо.
- Убирайся отсюда немедленно! - отрезал он ледяным тоном. - Немедленно. Слышишь?
Я сразу же почувствовал к нему крайнее нерасположение. И не только из-за его манер или выражений, но еще и из-за внешнего вида. Он был высок, примерно с меня ростом, узок в бедрах и широк в плечах, и при этом чертовски привлекателен. У него были серые глаза и одно из тех четко очерченных лиц в обрамлении русых волос, при виде которого вспоминаешь про моральный облик скандинавских богов - в любом случае, он был слишком правильным, чтобы находиться в компании с такой жгучей красоткой.
Я попытался было что-то сказать, но он снова рявкнул на меня. И тут на помощь мне пришла женщина.
- Ах, оставь его, Отто, - говорит она. - Разве ты не видишь, что это джентльмен?
Я собирался сердечно поблагодарить ее, как вдруг на мостовой послышались тяжелые шаги и мрачный голос спросил, не видели ли здесь джентльмена, пробегающего через площадь. Ищейки снова напали на след, и на этот раз загнали меня в угол.
Но не успел я даже рта раскрыть или пошевелиться, как леди уселась в экипаж и прошептала:
- Вставай с пола! Ну же, болван!
Я подчинился, несмотря на боль в ноге, и плюхнулся рядом с ней на сиденье. Тут ее компаньон, лопни его глаза, и говорит:
- Вот тот человек, констебль. Арестуйте его.
Сержант просунул голову в дверь, оглядел нас и в сомнении спрашивает русоволосого:
- Этот джентльмен, сэр?
- Конечно, кто же еще?
- Ну… - бобби пришел в замешательство, видя, что я сижу важный, как король. - Вы уверены, сэр?
Блондин издал еще одно чужеземное проклятие, и сказал сержанту, что уверен, обозвав его дураком.
- Ах, Отто, прекрати, - говорит вдруг леди. - Сержант, это и вправду слишком жестоко с его стороны. Он разыгрывает вас. Этот джентльмен с нами.
- Розанна! - блондин вышел из себя. - Что ты задумала? Сержант, я…
- Не валяй дурака, Отто, - говорю я, входя в роль, и вспыхиваю от радости, чувствуя как леди сжала мою ладонь. - Залезай к нам и поедем домой. Я устал.
Иностранец одарил меня разъяренным взором; между ним и сержантом разразилась ожесточенная перебранка, доставлявшая леди Розанне невероятное удовольствие. Подошли кучер и другой констебль. Тут сержант, весь спор хмуро косившийся на меня, снова просовывает голову в экипаж и говорит:
- Постойте-ка. Я вроде как вас знаю. Вы не капитан Флэшмен, а?
Я кивнул. Он выругался и стукнул кулаком по двери.
- Герой Джулуулабада! - заорал полисмен.
Я скромно улыбнулся мисс Розанне, глядевшей на меня удивленными глазами.
- Защитник форта Пайпера! - продолжает констебль.
- Ну да, да, - говорю я. - Все в порядке, сержант.
- Гектор Афганистана! - не успокаивался полисмен, явно не чуравшийся прессы. - Проклятье! Вот это да!
Он весь расцвел в улыбке, что совсем не понравилось моему обвинителю, который злобно требовал моего ареста.
- Он беглец, - настаивал Отто. - Он забрался в наш экипаж без разрешения.
- Да заберись он без разрешения хоть в Букингемский дворец, я бы пальцем не шевельнул, - говорит сержант, поворачиваясь ко мне. - Капрал Вебстер, сэр, Третий гвардейский полк. Был под началом майора Макдоналда при Угумоне, сэр.
- Для меня честь познакомиться с вами, сержант, - говорю я, пожимая ему руку.
- Это для меня честь, сэр, ей-богу. Но довольно, пора покончить с этим. - Он повернулся к блондину. - Вы ведь не англичанин, а?
- Я прусский офицер, - говорит Отто, - и я требую…
- А капитан Флэшмен - английский офицер, так что вы не можете ничего требовать, - говорит сержант. - И все, не стоит нарываться. - Он козырнул и подмигнул мне. - Доброй вам ночи, сэр. И вам, мэм.
Мне показалось, немца хватит апоплексический удар, таким разъяренным он выглядел, и настроение его вовсе не улучшилось, когда раздался безжалостный смех Розанны. Он с минуту стоял, глядя на нее и кусая губы, потом она овладела собой и говорит:
- Ну, хватит, Отто, залезай в экипаж. Ох, не могу… - она расхохоталась снова.
- Я счастлив, что повеселил тебя, - говорит он. - Ты выставила меня дураком, ты только этим и занимаешься сегодня вечером. - Вид у него был чертовски злой. - Ну, хорошо, мадам, не исключено, что вы еще пожалеете об этом.
- Не надо дуться, Отто, это всего лишь шутка. Залезай и…
- Я бы предпочел лучшую компанию, - продолжает он. - Я имею в виду настоящих леди. - И, отсалютовав шляпой, он отошел от двери экипажа.
- Ну так черт с тобой! - крикнула она, внезапно приходя в ярость. - Кучер, гони!
И надо же тут мне было раскрыть рот! Перегнувшись через нее, я крикнул:
- И как ты смеешь так обращаться с леди, ты, грязный иностранный пес!
Уверен, промолчи я тогда, немец бы про меня забыл, поскольку весь его гнев сосредоточился на ней. Но теперь Отто обратил свои ледяные глаза в мою сторону и принялся сверлить меня ими. На мгновение я почувствовал страх - в лице этого человека читалась смертельная угроза.
- Я тебя запомню, - пообещал он.
К своему изумлению я заметил в его глазах отблеск любопытства. Немец подошел на шаг ближе. Любопытство исчезло. Отто запоминал меня, и одновременно ненавидел.
- Я тебя запомню, - снова сказал он.
Экипаж тронулся, оставив Отто стоять у обочины.