- Жизнь заставит вас относиться к ним с большим уважением, - многозначительно заметил Крюгер. - Именно они вывезут вас из Танжера.
- Собственно, для меня, - не изменил тона полковник, - безразлично, ОАС или другая чертовщина. Мне. опротивело в Марокко, и здесь уже не до выбора.
Но Ангел поинтересовался:
- И когда вы собираетесь организовать это?
Крюгер только развел руками, и Грейт удивился, какие коротенькие руки у него, совсем непропорциональные.
- Мне необходимо связаться с одним человеком. Несколько дней вам придется отдохнуть у меня. Прошу только не выходить из комнат. Здесь работают свои люди, но за всеми не уследишь. Еду вам будут приносить сюда, а если понадобится, звоните портье. Скажете: из номера Фрица Лазенгера.
***
Бонне зашел в особняк на бульваре Наполеона, насвистывая бравурный марш, хотя ему совсем не было весело. Сержанта Марвана, который вел наблюдение за объектом, этот марш допек больше, чем самый грозный разнос, и он униженно застыл на пороге.
Комиссар заметил это сразу.
- Не могу же я хвалить вас, Марван, - сказал, - вы проворонили их… - Подумав, приказал: - А сейчас, сержант, займитесь "фордом". Машина не иголка, и я уверен, что вы найдете ее.
Отсылая Марвана, Бонне имел в виду не только поиски машины, в которой преступники могли что–нибудь забыть. Марван с его виновато–обиженным видом все время почему–то попадался в поле зрения, а комиссару необходимо было сосредоточиться.
Начал обыск с комнаты Ангела. Не спеша перебирал вещи в чемодане. Этот бывший эсэсовец отличался аккуратностью - костюмы развешены в шкафу, пижама сложена, идеально отглаженные носовые платки. А в чемодане полный беспорядок… Выходит, преступники спешили. Вывод напрашивался сам собою - их предупредили.
Кто бы это мог сделать? И как?.. По телефону? Исключено: все разговоры, которые вели жители особняка, записаны. Но ведь Марван и двое с поста за садом утверждают, что никто не заходил и не выходил из дома.
И все–таки преступников предупредили…
Кто и как?
"Вот это и есть первая загадка", - подумал, но не стал ломать над ней голову комиссар.
Выбросил все из чемодана Ангела, простучал его, хотя был уверен, что ничего не найдет: немец ровно ничего не оставил бы в тайнике. В костюмах проверил карманы, потом сел в кресло под торшером, придвинул к себе рисунки на белом картоне. Наверно, рисовал Ангел: на картоне лежал отточенный карандаш. Бонне провел черту на рисунке - не нужно было быть экспертом, чтобы убедиться: рисовали именно этим карандашом.
Итак, Ангел любит рисовать. Рисунки неплохие, совсем неплохие. А уличный продавец фруктов с большой корзиной, наполненной бананами, просто замечательно схвачен.
Бонне вздохнул, отложил рисунки и поднялся на второй этаж. Тот факт, что Ангел рисует, смутил его, но уже на лестнице комиссар снова начал насвистывать марш. Свист помогал ему сосредоточиться. Черт с ним, с Ангелом, всякое бывает, он сам знал громил, нежно любивших своих детей…
В комнате полковника все было разбросано - брюки валялись на кровати, стул, на котором висел пиджак, был опрокинут, а одна домашняя туфля попала почему–то на стол и красовалась рядом с откупоренной бутылкой бренди.
По пиджаку и брюкам комиссар легко установил рост полковника - приблизительно сто девяносто сантиметров. В открытом баре отсвечивали полные бутылки виски, коньяка, вермута, даже русской водки. Полковник любил выпить, курил сигареты "Кемел", собственно, это все, что узнал Бонне в результате обыска.
Оставалась еще комната слуги. Марван видел его, когда полковник и Ангел возвращались с ужина, - за рулем "форда" сидел коренастый мужчина в спортивной куртке и берете - он и стрелял по шинам, задержав их "паккард".
Слуга почти не имел вещей: белье, несколько сорочек - вот и все. На тумбочке возле кровати Бонне обнаружил пузырек с приклеенным рецептом. Подумал: если лекарство куплено здесь, в Танжере, завтра же они разыщут аптеку, а там и врача, выписавшего рецепт. Если человек продолжает болеть, он снова обратится к врачу, как правило, к этому же.
Бонне взял пузырек, решив проконсультироваться с медиками.
Обыск больше ничего не дал - фактически ни одной ниточки, которая позволила бы выйти на след преступников.
Бонне поехал в отель. Сел на заднее сиденье, вытянулся, закрыв глаза, и ни о чем не думал. Хотелось спать, голова была тяжелой.
Уснул сразу же, как только дотронулся до подушки.
***
Бонне отпустил машину и шел пешком, не спеша и почтительно уступая дорогу встречным прохожим. Их было мало - обычная зеленая улица европейской части города. Здесь редко встречались магазины: жилые кварталы, застроенные двух–и трехэтажными виллами. Напротив одной из них комиссар остановился. Прочитал табличку: "Доктор медицины Виктор Лаперуз". Позвонил.
Доктор Лаперуз сразу узнал свой рецепт. Он запомнил даже больного: воспаление десен, и довольно серьезное. Мужчина говорил по–немецки и только немного знал французский. Может ли он опять прийти к врачу? Да, они договорились встретиться дней через пять–шесть. Когда это? Завтра или послезавтра. Доктор понимает, что визит комиссара полиции не для третьих ушей? Да, доктор понял это, и Бонне откланялся.
Разговор с доктором хоть и дал кое–что, но не настроил Бонне на оптимистический лад. Маловероятно, чтобы немец слуга снова пришел к доктору Лаперузу. Один шанс из сотни, может, и того нет, и все же следует последить за виллой доктора. Пост необходимо поручить Марвану - один раз он уже упустил их, теперь вцепится мертвой хваткой.
Комиссар повернул к скверу, сел в тени. Ему не давал покоя разговор с Мелани. Когда они с Сержем Дубровским беседовали с ней, расспрашивая о днях, проведенных в "Игривых куколках", Мелани вдруг вспомнила о случайно услышанном разговоре. Она точно помнила слова мадам Блюто, сказанные полковнику: "Если возникнут какие–либо осложнения, возвращайтесь к рыжему…" Это было ночью. Мелани сажали в "пикап", на котором мадам вывезла их из "Игривых куколок".
К рыжему… А кто он? Не разыскивать же всех рыжих в Танжере, хотя, наверно, их не так уж и много.
К сожалению, в полицейском управлении нет картотеки, где жители города подразделялись бы по цвету волос. Хотя в картотеке мог значиться преступник под кличкой Рыжий. Вчера Бонне попросил пересмотреть картотеку, но это не дало желанных результатов.
Комиссар написал прутиком на песке дорожки: "Рыжий"…
Мадам Блюто сказала: "Возвращайтесь к рыжему…" Итак, преступники когда–то уже жили у какого–то рыжего. Это мог быть и отель, и частная вилла. Но что их заставило переехать в особняк на бульваре Наполеона?
Бонне знал, что не может сейчас ответить ни на один из этих вопросов, но не мог выбросить их из головы. Наконец поднялся, решительно стер надпись на песке и направился в полицейское управление.