Неторопливые, прекрасные в своей точности, пятнадцать британских линейных кораблей продолжали их смертельную игру "следуй за лидером" - игра, которая начала принимать серьезный оборот, поскольку приближающийся "Сан Николас", ведущий подразделения Кордовы, получил первые бортовые залпы от "Каллодена" и двигался, чтобы получить таковые от "Бленхейма".
Сейчас каждый командир орудийного расчета на головных кораблях уже стоит на одном колене так, чтобы его не задело орудие при отдаче. Свободно провисающий шнур от замка он держит в одной руке, а другая рука вытянута в сторону, и он смотрит сквозь открытый порт, готовый в последний миг жестом дать приказ довернуть или поднять ствол, когда цель войдет в поле зрения, и косясь одним глазом на офицера, командующего батареей в ожидании приказа стрелять, в то время как остальная часть его расчета просто ждет, проклиная, молясь или безмолвствуя - в зависимости от характера.
Все ждут мгновения, когда при наведенном орудии помощник командира расчета взведет замок и отскочит назад, чтобы избежать отдачи, и командир расчета произведет выстрел.
Жизненной важный первый бортовой залп, размышлял он, произведенный, пока матросы еще спокойны, все делается как на тренировке, и палубы свободны от дыма. После этого офицерам на батареях обычно с трудом удается удерживая контроль, и почти неизбежно какие-то матросы будут ранены при отдаче, а иногда и при разрыве орудия, потому что в волнении и дыме его случайно зарядили двойным количеством пороха.
И все еще нет сигнала от коммодора для "Кэтлин" изменить позицию, так что у Стаффорда есть все шансы увидеть, как падает нож гильотины…
Он мог видеть только корму "Каллодена". Он был более чем в двух милях впереди, и соотношение высоты ее мачт и мачт "Сан Николаса" показывало, что они находятся почти на траверзе друг друга. Рэймидж поглядел на часы - одиннадцать тридцать точно, три часа, с тех пор, как сэр Джон поднял сигнал "Приготовиться к сражению", тридцать три минуты с тех пор, как он приказал образовать боевую линию, восемнадцать с тех пор, как поднял "Атаковать врага", пятнадцать - как "Каллоден" открыл огонь по испанскому подветренному подразделению, и шесть минут как они отвернули…
Три дюжины красных глаз мигнули вдоль правого борта "Каллодена". Мгновение спустя дула орудий извергли клубы дыма, и затем грохот его первого бортового залпа по главному подразделению Кордовы прокатился через широкий Кадисский залив, как отдаленный гром.
Саутвик внезапно вспомнил знакомые строчки стихов:
От скал и песков, и бесплодных земель
Судьба нас пускай бережет,
От пушечных залпов и злых языков
Господь лишь один упасет!
- Особенно от пушечных залпов, - добавил Рэймидж. - Остального нам нечего бояться - по крайней мере пока.
Он услышал сердитые голоса поблизости, и внезапно Стаффорд упал на спину прямо перед ним. Когда Рэймидж повернулся в изумлении, он увидел, как Фуллер потирает костяшки пальцев. Мгновение спустя Стаффорд был на ногах и, сжав с кулаки, двинулся на суффолкского рыбака.
- Прекратить! - взревел Рэймидж. - Стаффорд, в чем дело?
- Он ударил меня, сэр.
- Фуллер! Почему ты ударил его?
- Он смеялся над тем, что я упустил свою рыбу, сэр.
- Твою что?
- Мою рыбу, сэр, - ту, которая была на крючке. Я упустил ее.
Рэймидж сам сжал кулаки в гневе, но вовремя вспомнил, что все они остаются детьми в глубине души, и к ним надо относиться как к детям.
- Смотрите, вы, два дурака: вон там испанский флот. Пройдет еще полчаса, прежде чем он будет рядом с нами. Я могу приказать установить решетки, и каждый из вас получит по дюжине отличных плетей - помощник боцмана будет менять руку после каждого удара, - и у меня все еще останется двадцать минут в запасе.
В этот момент первый залп "Сан Николаса" отозвался эхом над водой, и Рэймидж увидел, как дым, образовавший облако, медленно плывет по ветру к британской линии, жутковатый в своей маслянистой непрозрачности. Внезапно облако ожило, поскольку красные вспышки бортового залпа "Сантиссима Тринидад" прожигали его, как молнии, сопровождаемые громом тысячи отдаленных барабанов, бьющих бесконечную дробь.
- Мой Бог! - воскликнул Саутвик. - Так вот на что это похоже - бортовой залп четырехпалубного корабля!
Инстинктивно все посмотрели на мишень четырехпалубника, "Каллоден", как раз тогда, когда корабль капитана Троубриджа дал второй полный бортовой залп и языки пламени вырвались из дул всех его орудий правого борта. Еще раз клубы дыма соединились в пухлое желтовато-белое облако, поплывшее обратно, на борт "Каллодена" и полностью скрывшее его корпус на минуту или две.
Рэймидж видел, как на "Каллодене" открыли все крышки люков, и как дым шел изо всех орудийных портов, словно корабль был в огне. Матросы кашляют и сплевывают, торопливо перезаряжая и выдвигая орудия. Но почти не было видно признаков повреждений после залпов "Сан Николаса" и "Сантиссима Тринидад".
- Вы что-нибудь видите, сэр? - спросил Саутвик с тревогой.
- Ничего серьезного - только дыра или две в топселях.
- У Кордовы близорукие наводчики орудий. Только подумайте - бортовой залп самого большого военного корабля в мире, и не видно никакого результата!
Взгляд Рэймиджа внезапно уловил длинную полосу из каких-то предметов, плавающих в воде между "Капитаном" и "Диадемой". Они были маленькими, и ему пришлось найти надежную опору для подзорной трубы, чтобы четко увидеть их. Хм… десятки бочек, что-то вроде маленьких столов, какие небольшие дощечки - вероятно, клепки от бочек, - и с полдюжины непонятных белых прямоугольников, похожих на штуки холста. Очевидно, некоторые из головных кораблей, имея большое количество всяких запасов на палубах, когда наставало время убирать корабль к бою, повыбрасывали все это за борт, чтоб не мешалось под ногами.
- Что это, сэр? - спрашивал Саутвик.
- Боеприпасы для клерков Адмиралтейства.
Штурман выглядел озадаченным.
- Столы, бочки, палки… Подумайте обо всех формах, которые придется заполнить, чтобы списать их.
Саутвик расхохотался.
- Если у них хватит здравого смысла, они сообщат, что все это уничтожено в сражении. Это всегда бьет каверзы борзописцев! И это напоминает мне, сэр, что у нас есть некоторые паруса, которые требуют замены. Больше заплат, чем родной парусины. И если я услышу свист хотя бы одного ядра над головой, я выбью из них несколько новых кливеров!
Новые залпы - теперь "Принц Георг" и "Орион" стреляли, и несколько испанских судов отвечали; но поскольку они были с наветренной стороны, дым скрыл их от "Кэтлин". В течение трех или четырех минут, по мере того, как все больше судов открывало огонь, залпы становились все более разрозненными, отзываясь повсюду до самого горизонта как непрерывные раскаты грома.
Порой Рэймиджу удавалось увидеть часть испанского центра и арьергарда, когда они на несколько мгновений выплыли из облаков дыма. "Сан Николас" был все еще во главе подразделения Кордовы с "Сантиссима Тринидад" на его скуле правого борта и "Сальвадоре дель Мундо" по левому борту и, как отметил Рэймидж, абсолютно неспособный выстрелить даже из одной пушки, потому что "Сантиссима Тринидад" был между ним и врагом. Дальше, близко по корме "Сантиссима Тринидад", был "Сан Исидро" с "Сан Хосеф" по его левому борту и тоже неспособный стрелять…
Он указал Саутвику на то, как неспособность Кордовы управлять своими кораблями лишила его половины пушек, способных стрелять по британцам.
- Кажется, это не имеет большого значения, сэр. В "Каллодена" до сих пор стреляли пять из них, включая "Сантиссима Тринидад", без большого заметного ущерба!
Перед "Кэтлин" сражение теперь предстало в каком-то странном виде: по носу левого борта центр и арьергард британской линии шли в бой сквозь дым бортовых залпов своего авангарда, в то время как по правому борту ведущие испанские суда выплывали из дыма сражения в противоположном направлении,
- Сигнал коммодора, сэр! - крикнул Джексоном. - Наш позывной, затем один-один-пять: "Занять позицию за кормой".
Какое-то мгновение Рэймидж испытывал соблазн интерпретировать сигнал буквально и пойти в кильватер "Капитана", перед "Диадемой" и "Превосходным", но смысл сигнала коммодора был ясен: "Кэтлин" должна была занять позицию в хвосте линии, за кормой "Превосходного".
- Очень хорошо, подтвердите! Мистер Саутвик, мы займем нашу позицию в кабельтове за кормой "Превосходного".
Штурман, очевидно, разделял нежелание Рэймиджа терять их выгодную для обзора позицию и без особой спешки отдавал приказы.
Внезапно Рэймидж увидел, что "Сан Николас" больше не приближается параллельным с британской линией курсом. Он изменил курс по крайней мере на румб к левому борту. И судно за его кормой тут же последовало за ним. Если остальные сделают то же самое, то вся испанская линия скоро окажется на все более и более уклоняющемся курсе: британцы будут спускаться по правой стороне буквы "V" к точке соединения с задней части испанской линии, в то время как испанцы будут плыть вверх по левой стороне "V" к ее открытому концу, и расстояние между авангардом испанцев и последним британским судном будет увеличиваться с каждой минутой.
Поскольку "Кэтлин" все еще отстояла достаточно далеко с наветренной стороны от британской линии, Рэймидж мог видеть это изменение обстановки вполне ясно. Но "Сан Николас" был почти вровень с "Виктори": сэру Джону разница будет почти незаметна; фактически за всем дымом это, вероятно, не будет замечено вообще.