Антуан Бургундский первым распахнул дверцу и рванулся наружу, не заметив, что при этом оперся на руку охраняемой им дамы. Морфия ощутила мимолетную боль в крепко стиснутом запястье, а Антуан тем временем уже успел выпрыгнуть и тут же рухнул на колени, обеими руками вцепившись в неправдоподобно длинное древко копья, пронзившее его прямо у кареты. Он повалился вперед, но Морфия так ничего и не разглядела, поскольку выходной проем загородила фигура Алекса Гильярдама: тот в свою очередь пробрался к дверце, с трудом удерживая равновесие в трясущейся карете. Затем Морфия услышала короткий и безжалостный треск, завершившийся мощным ударом, натолкнувшим ее на нелепую мысль о рубке деревьев. Молодой рыцарь рядом с ней вдруг захлебнулся, отшатнулся от двери и обернулся к ней. Лицо его было полностью размозжено, череп расколот и раздроблен: стальная арбалетная стрела, выпущенная в упор, вошла ему в середину не защищенного шлемом лба.
У Морфии округлились глаза от страха, меж тем как убитый рыцарь снова повернулся, вероятно, под действием смертоносного импульса, и, оседая, привалился к дверце. Плотные шторки сомкнулись, лишив Морфию возможности видеть, что творится снаружи, и пропуская только шум схватки. Она в оцепенении наблюдала, как у убитого в конце концов подогнулись колени и он стал валиться прямо на нее. Жидкая масса - содержимое его черепа - выплеснулась и с сочным звуком шлепнулась на пол и прямо ей на подол. Только тогда Морфия в ужасе очнулась и стала обеими ногами отбрыкиваться от мертвеца, отчаянно вопя от омерзения. Собравшись с силами, она уперлась ступнями в левое плечо Гильярдама, толкнула его, отчего труп опять оказался в стоячем положении, затем повернулся и завалился в другую сторону, лицом в скамью, на которой только недавно сам сидел. Смятенная, неспособная пошевелиться, Морфия услышала странное бульканье: у покойника расслабился анальный сфинктер. На какое-то время она окончательно забылась, словно холод сковал весь ее разум.
Морфия не знала, сколько времени она провела в таком затуманенном состоянии, ничего не видя и не слыша, но, снова придя в чувство, поняла, что сражение у кареты еще не закончилось. Она вновь ощутила приступ неудержимой паники, однако, будучи женщиной сильной и волевой, поборола ощущение беспомощности. Когда присутствие духа окончательно вернулось к ней, Морфия стала озираться, подыскивая какое-нибудь средство, чтобы, в случае чего, защититься.
Ей попалась на глаза рукоять кинжала, болтавшегося на поясе мертвого Гильярдама. Морфия ухватилась за нее и вытащила клинок из ножен. В этот момент карету сильно качнуло, и от мощного толчка Морфия отлетела в правый угол, растопырив локти и цепляясь руками за стенки, но не выпуская кинжала. В окно кареты просунулась рука; кто-то ухватился за шторку и сорвал ее. Морфия увидела перед собой злобное чернозубое лицо - какой-то человек беззастенчиво пялился на нее с крыши кареты, вероятно прикидывая ценность добычи.
Морфия вскочила на ноги и крепче стиснула рукоять кинжала, готовая броситься на обидчика в тот же момент, как он надумает распахнуть дверцу кареты и приблизиться. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как разбойник протягивает к ней свои когтистые пальцы, хотя и понимала, что с крыши он никак не может достать ее. И вдруг - все случилось быстрее, чем Морфия успела что-либо сообразить - бандит пропал с глаз: удар чьей-то дубинки смел его с крыши и отбросил назад, а тройной цеп с увесистыми стальными ядрами докончил дело. Морфия видела, куда пришлись удары шипастых смертоносных шаров: один снес разбойнику поллица, другой размозжил его обмотанную тканью голову, а третий расшиб верхнюю часть плеча, но все три подействовали как единое оружие.
Раздался кошмарный треск раздробленных костей, и Морфия вновь ощутила приступ тошноты, но переборола себя в суровой решимости предпринять что угодно, лишь бы спасти свою жизнь. Перед ней возникла рука в латной рукавице и кольчуге, прикрытая полой ярко-голубого плаща: кто-то пытался ухватиться за дверную опору. Карета снова накренилась: новоявленный чужак всем весом навалился на нее. Затем он просунул голову в оконце, и Морфия увидела моложавого мужчину в плоском стальном шлеме, надетом поверх кольчужного капюшона, обрамлявшего сильно загорелое лицо с короткой темной бородкой. Карие глаза воина сверкнули и удивленно расширились, когда он перехватил ее взгляд. Они долго всматривались друг в друга. Наконец, не отцепляясь от кареты, незнакомец обернулся через плечо, оценивая обстановку.
- Ваши лошади убиты, сеньора, - чуть ли не крича, обратился он к ней. - Необходимо переправить вас в более безопасное место, но я не решусь рисковать вашей жизнью и везти на своем коне. Лучше я на всякий случай побуду пока с вами. Джубаль!
Последнее слово воин проревел, махнув кому-то рукой, отпустил каретную дверцу и спрыгнул на землю. Отвернувшись от Морфии, ее спаситель снова окликнул Джубаля. Призыв, очевидно, подействовал, поскольку, когда Морфия перегнулась в окно, чтоб еще раз взглянуть на рыцаря, тот стоял, приставив ладони ко рту, и кричал:
- Давайте ко мне, и вы трое тоже!
Затем он снова обернулся к карете. Королева глядела в окошко на лежащие вокруг растерзанные тела. Сражение отступило, но его вспышки еще не утихли и везде, куда достигал ее взгляд, бились какие-то люди.
- Мой слуга Джубаль побудет с вами, сеньора, пока мы не закончим с остальными, и позаботится о вашей безопасности.
К рыцарю вовсю поспешал человек, а за ним еще трое - все в одинаковой простой одежде из коричневой бумазеи поверх прочных лат. Едва первый из них подбежал, незнакомец бросил ему:
- Побереги сеньору, Джубаль. Защищай ее. Я скоро вернусь.
Он еще раз оглянулся на королевскую особу, затем надвинул на лоб шлем, шагнул в сторону и схватился за упавшие поводья. Через мгновение он был уже в седле и во весь опор мчался к отступившему вдаль сражению.
Морфия ощутила внезапное опустошение, словно кто-то вынул из нее все внутренности. Во рту у нее пересохло, язык прилип к гортани. Она попыталась сглотнуть, но не смогла, и в душе опять взметнулась паника. Тем временем человек по имени Джубаль что-то сказал своим товарищам, подошел к карете и потянул на себя дверцу. При виде окровавленного трупа его глаза расширились, а ноздри раздулись, уловив омерзительный запах. Он хмыкнул и, прищурив глаза, стал разгонять перед носом воздух, а затем произнес:
- Мы поможем вам выбраться отсюда, сеньора, и как можно скорее. Обопритесь о мою руку и спускайтесь.
Морфия родилась и выросла в Армении. Ей ни разу не довелось побывать во Франции, но она уже давно была замужем за французом, а речь слуги показалась непривычной для ее уха, хотя он говорил уверенно и без ошибок. Морфия предположила, что он, вероятно, родом не из Франции.
Она с готовностью оперлась на предложенную ей руку. От меча на ладони и пальцах Джубаля образовались острые бороздки мозолей, и Морфия вдруг подумала, что никогда еще с такой радостью и охотой не касалась руки слуги. Она перешагнула порожек кареты и задержалась на ступеньке, стараясь не смотреть на тело Антуана Бургундского. Молодой рыцарь так и не упал на землю - он стоял на коленях, противоестественно нагнувшись вперед и опираясь на сломанное древко пронзившего его копья. Чувствуя, как к горлу опять подступает рвота, Морфия крепко зажмурила глаза и глотнула побольше воздуха. Справившись с собой, она посмотрела влево и ступила на землю. Дюжий слуга надежно поддерживал ее за руку и отпустил только тогда, когда увидел, что она твердо стоит на ногах. Три его товарища обступили Морфию, стоя к ней спиной. Каждый держал в одной руке меч, а в другой - щит.
- Эктор, где лошади?
Джубаль спрашивал спокойно, но в его голосе чувствовалась тревога. Его глаза что-то неустанно высматривали вдали: очевидно, он опасался внезапного нападения. Тот, к кому он обратился, поднял руку со щитом и махнул влево, указывая на четырех стреноженных коней с волочащимися по земле поводьями.
Ага, ладно. Что ж, остается только самим пойти туда. Смотрите все в оба. Умирать здесь и в такой час не очень-то приятно, поэтому давайте постараемся ничего такого не допустить. Сеньора, вы согласны пешком идти вон до тех лошадей?
Морфия кивнула. Дар речи еще не вернулся к ней, но чувствовала она себя теперь гораздо лучше и увереннее. Четверо латников рассредоточились вокруг нее, образовав небольшую сплоченную группу, и все вместе они потихоньку двинулись вперед. Морфия приятно удивилась, обнаружив, что до сих пор сжимает в руке кинжал Гильярдама. Гораздо меньше ей нравилось, что при ходьбе юбки липли к ногам. Мокрая холодная ткань неприятно скребла по бедрам, и, вспоминая, что шлепнулось к ней на колени из раздробленного черепа убитого рыцаря, Морфия старалась не смотреть себе на подол. Но сколько она ни сдерживала себя, ее воображение не успокаивалось, и она почти физически ощущала, как клейкая кровавая масса медленно стекает по ногам. Картина, которую Морфия мысленно рисовала себе, была столь яркой, что вскоре она не смогла ее переносить: застонав от отвращения, рухнула на колени и, подавляя рвотные позывы, отлепила приклеившиеся к коже юбки, сбрасывая омерзительное вещество на землю. Затем она принялась обеими руками тереть запачканный подол, набирая полные пригоршни песка. Четверо сопровождающих непонимающе глядели на женщину.
Морфии удалось немного очистить платье, но в сгибах ее пальцев скопились сгустки крови, смешанные с землей. Чувствуя, что кожа на руках уже трескается под твердой песчаной коркой, Морфия стала счищать грязь, и на этот раз ее желудок окончательно взбунтовался.