- Хмм...
- Не "хмм", а уже десять лет на двойном жаловании!
- Это та самая аркебуза, из которой Маркус разгонял беспорядки?
- Конечно, нет, - недовольно фыркнула Марта, - у него своя есть, и гвоздиков на прикладе там в три раза больше.
- Я правильно понимаю, что каждый гвоздь это крест на чьей-то могиле?
- Да. Медные это рядовые, серебряные это рыцари и офицеры. У Вас есть ещё вопросы, Ваша светлость?
Макс и так совершенно не представлял, как вести себя при людях с замужней любовницей. А когда узнал, что она умела убивать ещё когда он пешком под стол ходил, и на счету у неё больше убитых людей, чем у него - убитых кабанов и оленей, то совсем растерялся.
Марта заметила его смущение и улыбнулась. Макс улыбнулся ей в ответ.
От нечего делать Макс решил посмотреть, как дела у Йорга. Дела шли неплохо. Йорг отправил толковых людей оборудовать позицию на южной террасе, а сам готовился стрелять по швейцарцам через реку. На вчерашних позициях стояли обе пушки (Йорга и Маркуса) и многоствольное орудие, которое Максу не довелось рассмотреть во время битвы на мосту.
- Ух ты, какая штуковина! – восхитился Макс.
- Это не штуковина, а десятиствольный рибадекин, - поправил его Йорг.
- Откуда он у нас? Он же, наверное, стоит кучу денег.
- Юридически он не наш. Один добрый человек, большой любитель вина, неожиданно провел ревизию подотчетного ему артиллерийского парка и пришел к выводу, что вот этот рибадекин нуждается в капитальном ремонте. И я любезно согласился принять его в починку.
- Ремонт? Тебе просто так дали совсем новое орудие на десять стволов, да ещё и денег заплатили?
- Ваша милость, - улыбнулся Йорг, - мы решили, что я сделаю этот ремонт совершенно бесплатно. А отпущенная на эти цели сумма из бюджета владельца орудия останется в ведении мастера артиллерии.
Всю первую половину понедельника швейцарцы пытались восстановить мост, а защитники города, установив сколоченные из толстых досок щиты, продолжали разбирать свою сторону моста, обстреливая противоположную горящими стрелами. Лучшие стрелки с городского берега выцеливали инженеров и прочих руководителей строительства. Наследники Вильгельма Телля отвечали тем же.
Пушки Йорга и Маркуса стояли рядом. Хозяйственный хуренвайбель целился долго и неторопливо, как будто платил за использованные ядра и порох из своего кармана, а расточительный профос в тот день продемонстрировал рекордную скорострельность. Первый и в боевой обстановке двигался неторопливо, не изменяя своим привычкам, второй, наоборот, несмотря на солидность и неторопливость в мирной жизни, в бою преобразился, как будто он находился одновременно в пяти местах.
Серо-коричневый костюм Йорга, подобно скромному горожанину без лишней суеты делающему свою работу, не привлекал внимания, но ярко-красный берет привыкшего быть на виду и не кланяться пулям Маркуса действовал на швейцарских аркебузиров и арбалетчиков как красная тряпка на быка. Правда, попасть довольно долго никто не мог, потому что расстояние оставалось всё-таки великовато для прицельной стрельбы по движущейся мишени.
- Маркус, ты бы снял всё-таки берет, не ровен час убьют, - вытерев пот со лба, дал полезный совет Йорг.
Профос пожал плечами и, не желая вступать в спор, убрал со своей ценной для коллеги головы мишень для швейцарцев и сунул её в руки первому попавшемуся ландскнехту. Тот удивленно повертел ненужный ему предмет в руках, думая, куда же его положить. Тут же в задумчивого неудачника попали сразу три пули с того берега, а одна из них пробила берет почти посередине.
- Дурак ты, Йорг, и шутки у тебя дурацкие - выругался Маркус, осматривая пробитый головной убор, после чего надел его обратно и вернулся к своей пушке.
Йорг молча перекрестился.
Пока работали пушки, а враг сидел на своем берегу без особых перспектив на переправу, пехота занималась устройством оборонительных сооружений, не забывая и периодически отдыхать. У ландскнехтов было приподнятое настроение по случаю победы на мосту. Все искренне считали, что они крутые, а швейцарцы - пустое место.
По такому случаю, кто-то подкинул идею нарисовать на видном с противоположного берега месте оскорбительную карикатуру в адрес швейцарцев. Например, на стене вот этого дома. Ландскнехты долго со вкусом обсуждали, что бы такое изобразить, традиционно первое место за неимением лучшего заняла тема любви швейцарцев к крупному рогатому скоту. Инициативная группа сошлась на том, что такое дело надо поручить профессионалу и отправила гонца к Йоргу.
По просьбам трудящихся, стараясь учитывать их многочисленные пожелания, Йорг принялся за работу. Сначала на стене появился солдат, целующий корову в нос, для чего ему пришлось несколько согнуться. Следуя подсказкам, Йорг изобразил швейцарскую шапочку с "бычьими рогами", сандалию на одной ноге и башмак на другой, дохлого гуся за спиной, "швейцарский кинжал" - schweizerdolch на поясе, разрезы на одежде в виде прямого креста, не блещущее интеллектом лицо с глазами навыкате и носом, напоминающим свиной пятачок.
- Ух ты! - сказали зрители, - как настоящий! Давай, теперь корову рисуй.
Потом на стене появилась корова. Скотинка вышла как живая, с правильными пропорциями и тщательной прорисовкой мелких деталей, но какая-то совсем не смешная, не для карикатуры, а для учебника по животноводству.
Йорг отошел на пару шагов и почесал в затылке. Рядом оказался Марио, тот самый браконьер, который принес весть о том, что Себастьян попал в плен. Марио был известен как отменный арбалетчик, среднего уровня ветеринар и весьма неплохой музыкант. Выяснилось, что этим его таланты не исчерпывались.
- А можно я немножко дорисую? - спросил итальянец.
- Попробуй - Йорг передал ему уголь.
Марио доделал совсем немного - коровка получила смешные толстые губы, вытянутые трубочкой для поцелуя, большие мечтательные глаза с длинными ресницами и хвост, по-кошачьи поднятый вертикально вверх.
Зрители разразились громовым смехом. Потом подняли белый флажок, символизирующий перемирие, и начали криками и свистом привлекать внимание противников с того берега.
Вскоре напротив "фрески" собралась толпа негодующих швейцарцев. Откуда-то появился священник в сутане, посмотрел и ушел, вернулся с большим арбалетом, сказал своим что-то, по-видимому, смешное, и выстрелил в сторону картины на стене.
Под ноги коровке воткнулся арбалетный болт с намотанным на него свитком. Марио снял бумагу, развернул на всеобщее обозрение и громко выругался. Как, должно быть, догадался читатель, Патер отправил летучей почтой свою пропагандистскую картинку на тему ландскнехтов и грехов.
Каждый, кто смотрел на картинку, громко ругался, не стесняясь в выражениях, так что на другом берегу мрачное и злобное настроение сменилось на веселое и жизнерадостное.
Йорг тоже ознакомился с вражеской пропагандой.
- Ничем хорошим это не кончится (грязное ругательство). Подумаешь, корову поцеловать (грязное ругательство), в Библии и запрета-то такого, наверное, нет, коров целовать (грязное ругательство), но про богомерзкий содомский грех (грязное ругательство) картину малевать, это уже чересчур будет (грязное ругательство). Сейчас мы им такое нарисуем, (очень грязное ругательство), что они от злости без моста сюда по воде прибегут!
Никогда не пытайтесь разозлить художника, ибо чревато. В считанные минуты разъяренный мэтр несколькими штрихами добавил к композиции на стене ещё одну фигуру - здоровенного быка, анально угнетающего несчастного солдата, теперь уже плачущего крупными слезами. А Марио, немного подумав, надел на голову бычку ландскнехтский берет и повесил на шею перевязь с катцбальгером. Матерная ругань на том берегу перекрыла все прочие звуки, считая и перестрелку вокруг строящегося моста.
- Знаешь, парень, толк из тебя выйдет - вытерев руки обратился старый художник к молодому. - Хочешь, научу, как по-настоящему рисовать можно?
- А то! Искусство - это сила помощней арбалета. Вон, смотрите, маэстро, полдня стреляем, они как строили мост, так и строят, а только мы стенку раскрасили, так у них вся работа прекратилась.
- Но на самом деле ничем хорошим это всё не кончится. Теперь что бы мы ни делали, они точно сюда прибегут, даже без моста. И первое, что сделают, сломают эту стену.
Глава. Первое правило Прекрасной Дамы.
Для графини де Круа утро началось примерно в полдень. Шарлотта открыла глаза, когда солнце уже вовсю светило ей в лицо. Вчера она отправила Гертруду с приказом поднять конюхов и собрать вещи к объезду, а потом прилегла "на минутку" и проспала всю ночь, так же утро впридачу.
- Гертруда, почему вещи до сих пор не собраны? Почему ты меня не разбудила? Мы еще ночью должны были уехать!
- Ваша светлость, мы не можем уехать. У нас нет ни лошадей, ни конюхов.
- Что?
- Мальчики, наверное, ночью забрали всех лошадей и сбежали из города.
- Гертруда, немедленно отправляйся в город и найди, кто может продать лошадей. Уже середина дня, надо выехать отсюда до темноты.
- Я как раз этим и занималась все утро, Ваша светлость. В городе вообще нет лошадей. Горожане хотят переждать штурм где-нибудь подальше отсюда.
Первое правило Прекрасной Дамы - ничего не делать самой, если под рукой есть Благородные Рыцари.