Все мы срываемся со своих мест: Мейрован бежит заводить "джип", Галон судорожно завязывает папку с рисунками. На тропке, уходящей к малокам чикао, показываются семенящие женщины: заслышав пение мотора, они, не дойдя до деревни, помчались обратно. Тяжелый "Дуглас" уже заходит на посадку, вздымая пыль. К "конторе" подкатывает "джип", и мы бросаем в него свои чемоданы и рюкзаки. Марина бежит в медпункт за Унираньей. А пунктуальный Нельсон уже сидит рядом с Мейроваиом на переднем сиденье "джипа", аккуратно поставив на колени свой изящный чемоданчик.
Еще через три минуты, когда самолет грузно подруливает к безжизненно болтающейся дырявой "колбасе", мы уже стоим на полосе, готовые к погрузке. Откидывается дверь, из самолета выползает лесенка. Офицер ФАБ приветливо машет Орландо: "Грузитесь скорее, за Шавантиной ожидается грозовой фронт!"
- Ну что, - спрашивает Орландо, - будем прощаться?
И начинаются объятия, нежные похлопывания по спине и плечам. Чуть поодаль, сощурившись от пыли, стоят Симаира, Якупе, Явайту. Мейрован и Пиуни деловито швыряют наши сумки, чемоданы и свертки сержанту, командующему погрузкой. Бенедито и Гарсия тащат на носилках Униранью. Девочка ничего не понимает. На ее исхудавшем лице застыло выражение ужаса. Сержант, приняв носилки, ставит крест в бортовом листе и кричит нам:
- Поживее поворачивайтесь!
И мы идем один за другим в это жаркое чрево самолета: Галон, Нельсон и я. Каждый оборачивается, чтобы махнуть на прощанье рукой, и каждого в этот самый момент нетерпеливый сержант строго окликает: "Фамилия?" - и делает отметку в своем бортовом листе.
Там, в самолете, заваленном ящиками, мешками, коробками, на двух длинных жестких скамьях сидят несколько офицеров ФАБ, летящих с далеких баз в отпуск в Рио, две чинные монашки, заточенные в свои длинные одеяния, какое-то семейство, переселяющееся, как выяснилось впоследствии, в Сан-Пауло из Манауса. На полу, на носилках, лежит Униранья, глядя на три наших - единственно ей знакомые! - лица с мольбой и надеждой.
Я выглядываю в окно. Клаудио и Орландо стоят рядом. Один в бесформенных штанах и рубахе, которая, казалось, никогда не знала утюга. Другой в серых шортах и вылинявшей шапочке. Сколько самолетов они уже встретили и проводили? Сколько еще им предстоит встречать и провожать?..
Эти два смертельно усталых человека еще не знали в тот момент, что в столичных канцеляриях уже был утвержден проект новой дороги Бразилиа - Манаус, которая должна будет рассечь Национальный парк Шингу. Они еще не знали, сколько сил им придется потратить, настаивая на небольшом изменении трассы. Чтобы она пошла в обход Парка... Они не знали тогда, что все их усилия потерпят неудачу, и в начале 1971 года севернее Диауарума состоится открытие новой дороги, которая станет "окном" в Шингу, означающим конец изоляции и покоя, который они более четверти века тщетно пытались здесь создать.
Чуть позади, готовый подбежать по первому зову Орландо, стоит Кокоти, давно уже привыкший к суматохе, ко всем этим самолетам, посадкам, взлетам, опозданиям, шуму, суете. Я нащупываю в кармане перочинный ножик, подбегаю к двери, высовываюсь и кричу, размахивая рукой:
- Кокоти! Кокоти, иди сюда!
Он подходит. Я наклоняюсь и, крикнув: "Держи!", бросаю ему этот ножик: три восхитительно острых лезвия, отвертка, шило, столь необходимое здесь, и штопор, столь бесполезный для Кокоти. Он ловит нож и вопросительно оглядывается, ища глазами Орландо. Тот улыбается и одобрительно кивает головой. Кокоти улыбается радостно и машет рукой: "Спасибо!"
- Я пришлю фотографии! - кричу я. Кокоти кивает головой. Он смотрит на меня дружелюбно, но - как бы это сказать? - без горячей любви. Он знает, что я "караиба". А из всех "караиба" только Орландо и Клаудио достойны доверия и дружбы. Только Орландо и Клаудио...
ФОТОГРАФИИ
Самолет приземлился в Диауаруме.
Дочка повара Сабино.
Орландо (справа) и Клаудио Вилас-Боас.
Вождь иолапити Канато делает флейту жакуи.
Молодые чикао на плантации.
Женщина камаюра занимается прядением.
Аритана, сын Канато.
Диауарум. Автор книги беседует с Клаудио Вилас-Боасом и индейцем племени чукарамае.
На берегу реки Шингу (пост Диауарум).
Молодой чукарамае у самолета.
"Карамело? Это очень вкусно!"
Галон с Нилой - дочкой Пиуни.
Макари и Карикари играют на авижаре (деревня камаюра).
Тридцать лет с индейцами (Клаудио Вилас-Боас).
Дети камаюра.
Медсестра Мария осматривает сынишку Якупе (чикао).
"Алло! Сан-Пауло! Сколько стоит фанасуфа?"
Аруйаве - последний из трумаи.
Примечания
1
Спустя некоторое время это "неудобство" было устранено - по новому "Уставу индейцев" земли, на которых они обитают перешли в собственность государства.
2
Сертанист - так в Бразилии называют ученых, которые ведут свои исследования среди индейцев.
3
"Бордуна" - деревянная боевая дубинка.
4
Это мнение Орландо расходится со взглядами большинства антропологов и этнографов, полагающих, что развитие индейского общества не замерло, а продолжается, хотя и гораздо более медленными темпами, чем прогресс нашей культуры (И. Ф.).
5
Это мнение профессора не разделяется большинством остальных этнографов Бразилии, которые не считают "экстрактивный" фронт более "гуманным" по отношению к индейцам (И. Ф.).
6
Ученый Абреу-э-Лима называет, по состоянию на 1500 год, цифру 100 миллионов индейцев, которую большинство специалистов считает преувеличенной. Историк Варньяжен, наоборот, впадает в другую крайность, определяя численность индейского населения в начале XVI века всего 1 миллион человек. Аптонио Баэна и некоторые другие исследователи говорят о 10 миллионах.
Эти разногласия вполне понятны, если учесть, что нее вычисления базируются на весьма недостоверных и приближенных оценках случайных путешественников и конкистадоров и на гипотетических проекциях в прошлое. Первые серьезные попытки антропологического обследования страны были сделаны лишь в XX веке. В 1900 году антрополог Луис Буэно Орта определил численность индейского населения на этот год в 1250 тысяч человек. По данным "Справочника индейцев Южной Америки", изданного в Вашингтоне, к 1922 году в стране насчитывалось 1100 тысяч индейцев, к 1940 году - 500 тысяч и к 1953-му - всего лишь 150 тысяч человек. Учтем также, что Бразильский институт географии и статистики оценивает размеры индейского населения страны еще более пессимистично: 60 тысяч - в 1940 году и около 40 тысяч - к началу 60-х годов. Напомню также, что Орландо и Клаудио Вилас-Боас определяют приближенную численность индейцев в стране в 150 тысяч человек.